– Нельзя обижать этот дама. Делай, как она говорит!
И госпожа де Боже, и виконт знали о знаменитых восточных ассасинах.
Сестра короля сразу поняла, что этот лысый толстяк как-то связан с бедной восточной девушкой. Чью судьбу они сейчас решают.
А виконт понял, что его, потомка знаменитых королей, Бурбона и все такое, зарежут сейчас без всяких долгих разговоров и увещеваний, зарежут, как декабрьскую свинью. Если он не выполнит условий госпожи де Боже.
Хватка у мягкого толстяка была стальная, и нож его вспорол одежды виконта, нежно прорезав кожу над почкой.
Виконт даже не понял, а утробой почувствовал, что дернись он хоть чуть-чуть – и сарацин без малейших терзаний легко загонит тонкое, как перышко, лезвие ему в бок. Навсегда.
– Я раб для госпожа Фатима, – тоненько объяснил Масрур. – Сильно ее терял, долго искал.
– Я поняла, мой друг, – величественно склонила голову Анна Французская. – И я рада, что у госпожи Фатимы есть такой – настоящий – защитник.
– Он согласен, госпожа, – сказал Масрур.
– Я согласен, – подтвердил виконт, у которого лицо стало мокрым от пота, а боевой задор куда-то бесследно улетучился. – Лучше жены мне вряд ли найти…
– Вот и чудесно. – Добрая улыбка озарила лицо госпожи де Боже, крестной феи бедной девушки. – Поддержите виконта, мой друг, ибо он устал. И давайте сообщим эту радостную весть людям в зале, чтобы они могли возблагодарить Господа за столь счастливое разрешение всех бед.
Она вышла первой и, показывая на Масрура, нежно обнимавшего виконта, сказала:
– Не трогать.
Масрур, заботливо поддерживая счастливого жениха, вывел его из комнаты.
С присоединением лысого евнуха процессия стала куда солиднее и прибыла в Свадебный зал с большой помпой.
– Мы поговорили с господином виконтом о состоянии наших дел, – звучно объявила Анна де Боже, – и он рассказал мне, что хочет загладить свою вину так, как подобает истинному рыцарю, и берет в жены эту честную девушку, мою крестницу. Ведь так, дорогой племянник?
Виконт растерянно улыбнулся.
Жаккетта вспомнила, что таким же Волчье Солнышко стал после того, как она его укусила, защищая свою жизнь. И подумала: «Неужели его снова кто-то покусал? Масрур? Сестра короля? А с виду такая приличная дама…»
– Разумеется, дорогая тетушка, – слабым голосом подтвердил виконт. – Я счел, что мое одиночество стало совершенно невыносимо, и решил взять в жены эту восхитительную, великолепную женщину, госпожу Фатиму.
Уже и непонятно в какой по счету раз гробовая тишина воцарилась в Свадебном зале.
– Это чудесная партия для нашего дорогого Бурбона, – сладко улыбаясь, подтвердила госпожа де Боже. – Поскольку завтра утром мы окрестим невесту, благо епископ Анжерский еще в замке, свадьбу сделаем после обеда, да, брат мой?
Король, похоже, не менее растерявшийся, чем виконт, кивнул.
– Я думаю, пришло время отобедать, – завершила Королевский совет регентша.
Масрур отпустил виконта, переместился к госпоже Фатиме. Ладони его были пусты, куда делось лезвие – осталось тайной евнуха.
Жениха под усиленной стражей отвели в его покои. По распоряжению Анны де Боже вооруженная охрана встала у двери.
Рыжий пират подхватил Жерара и, не доверяя никому, понес в комнату баронессы, куда должен был подойти и королевский лекарь.
Жанна, Жаккетта, госпожа Фатима и Масрур поспешили за ним.
* * *
В комнате Жерара уложили на походную кровать поближе к камину. Не дожидаясь лекаря, пират с госпожой Фатимой тщательно его осмотрели.
– Дэвочка моя, – спросила Жаккетту госпожа Фатима, – ты привезла мой сундук?
– Да, – подтвердила Жаккетта. – Он привязан к экипажу.
– О, тогда мы поднимем на ноги Жерара, несмотря на все старания королевского лекаря, – пообещала будущая принцесса лилий.
– Я схожу за ним, – вызвался рыжий пират. – Масруру сейчас небезопасно выходить из этой комнаты.
– Теперь он не отойдет от мэня ни на шаг! – пообещала госпожа Фатима.
Жаккетта помогла Жанне снять заскорузлые от крови платье и рубашку. Принесла за ширмы таз, кувшин теплой воды и оловянную кружку. Освеженная Жанна переоделась в теплое домашнее платье, сама подтащила к изголовью кровати Жерара креслице и села.
Жаккетта сложила запачканные вещи в корзину для грязного белья, решив, что отнесет их прачке чуть позже, после визита лекаря.
Госпожа Фатима сидела на походной кровати рыжего пирата, которая под ней опасно потрескивала, и задумчиво смотрела на огонь.
– Госпожа Фатима! – вышла из-за ширмы Жаккетта. – А вы не боитесь стать женой этого изверга?
– Мы с Масруром ничего не боимся, – спокойно улыбнулась госпожа Фатима. – Ибо чего хочет Аллах, то бывает, а чего он не хочет, того не бывает.
– Виконт – мстительный, нипочем Масрура не простит. Я же видела, что это Масрур заставил его.
– Виконт – младенец, если сравнить его с мстительной Бибигюль, – потянулась от души, чтобы размять косточки, госпожа Фатима. – Мы будем осторожны, очень осторожны. У жены прынца будет своя охрана. Только я буду им платить. Столько – что все их будут ненавидеть. Поэтому они будут хорошо охранять Масрура – чтобы не лишить себя ни денег, ни голов. Фатима знает, сколько платить людям.
– Он вас сильно обижал? – спросила Жаккетта. – Мы так боялись…
Госпожа Фатима ухмыльнулась.
– Зачэм ему обижать Фатиму? Его жизнь превратилась в сплошной праздник. Или ты думаешь, моя звездочка, что я учила тебя тому, что сама не умею?! Нэт! Я люблю вас: ведь вы не бросили Фатиму, и если бы не рыжий раис, у которого язык острей, чем у любого кади, Фатима не стала бы женой такого важного франка. Но, слава Аллаху, нэт такого мужчины – если он мужчина, – с которым бы нэ справилась Фатима! Этот мальчик совсем темный, вы его, должна сказать, любили плохо. А я – хорошо!
– Мы его вообще не любили! – возмутилась Жаккетта.
– Зря, – заметила госпожа Фатима невозмутимо. – Если бы любила, может, не я, а ты была бы сейчас прынцесса.
– Ага, щас, – фыркнула Жаккетта. – Спасибочки. Он удочерить меня хотел, этот змей. Чтобы голову открутить, когда захочется.
– За моей головой следить будет Масрур, – объяснила госпожа Фатима. – Конечно, виконту сначала нелегко будет смириться, что он теперь женатый человек. Но… Ко всему можно привыкнуть. Да. Ему понравится. Когда он поймет, что нэльзя убить Масрура, – все будет хорошо.
– А он поймет? – с сомнением спросила Жаккетта.
– А что ему еще делать? Поймет! – философски сказала госпожа Фатима.
Тут беседа прервалась, потому что подошел лекарь, тот самый, что недавно осматривал Жанну.
Он велел раздеть Жерара. С помощью трубочки, расширяющейся на конце, прослушал его. Осторожно ощупал. Бинтами, нарезанными из старой – мягкой – простыни, он туго забинтовал грудь Жерару, чтобы ребра встали на место и могли спокойно заживать.
