Татьяна Иванова - Продолжение бестселлера Маргарет Митчелл

Совсем как перед балом у нас в графстве, в довоенные, беспечные времена, — подумала Скарлетт, и тут же вспомнила себя, совсем еще юную, норовистую, словно строптивая лошадка южанку-леди, избалованную вниманием мужчин и возбужденную приближением танцев.

Скарлетт с Джулией все еще сидели за столиком мистера Лангстера, когда к ним подошли супруги Левингстон в сопровождении Кевина Грейни, который любезно всех поприветствовал.

Откуда он тут взялся? — удивилась Скарлетт, подавая Кевину руку для поцелуя, а Джулия и вовсе спросила его об этом напрямик.

— Мистер Грейни, как, Вы тоже здесь? Но разве Вы имеете какое-то отношение к прессе?

— Имею, мисс Левингстон, и самое прямое! Я читаю все газеты подряд! — Кевин рассмеялся.

— Джулия, — обратился к внучке мистер Левингстон.

— Мы с бабушкой уезжаем домой, моя нога что-то совсем разболелась и я не намерен оставаться на балу.

Джулия тревожно взглянула на деда, и испугавшись, что он велит им со Скарлетт тотчас же отправляться в карету, открыла, рот, готовясь к возражению. Однако мистер Левингстон опередил ее.

— Мы с бабушкой намерены отправиться домой, — сказал он нарочно подчеркнуто, — но если вы с миссис Скарлетт хотите остаться на балу, то я передаю вас на попечение Кевина Грейни.

— О! — лицо Джулии озарилось улыбкой.

— Как Вы, миссис Батлер, согласны? — Мистер Левингстон взглянул на Скарлетт, жестом заставляя свою внучку, готовую немедленно изъявить согласие, помолчать.

— Спасибо, мистер Левингстон, — кивнула Скарлетт, — я думаю, что мистер Грейни будет хорошо за нами присматривать.

— Вот мне и выпало счастье вновь танцевать с Вами, — прошептал Кевин Грейни, кружа Скарлетт в вальсе, — а я, признаться, уж и не мечтал об этом после Вашего категорического отказа остаться на сезон.

— Если Вы такие мелочи почитаете за счастье, мистер Грейни, то как же Вам мало для него нужно! — шутливо ответила Скарлетт, польщено улыбнувшись.

— Как это ни парадоксально, моя очаровательная прелестница, но я и в самом деле счастлив. Ну, что, собственно, я могу позволить себе в отношении порядочной замужней женщины, которая мне безумно нравится и я даже не имею сил этого скрывать?! — Только танец, на который очень рассчитываю и который она, ничем не рискуя, может мне подарить! Как Вы посмотрите на то, если я ангажирую Вас на все сегодняшние вальсы, миссис Скарлетт?

— Но я обещала следующий вальс Дрожечку!

— Тому, что танцевал с Вами котильон?

— Да!

— А кто он такой, откуда он вообще взялся, и как давно Вы с ним знакомы?

— Это что, допрос?

— Конечно, ведь Вы находитесь сейчас на полном моем попечении и я должен оправдать доверие мистера Левингстона. Я обязан следить за каждым Вашим шагом и ни в коем случае не подпускать к Вам всяких подозрительных типов.

— А этот по — Вашему подозрительный?

— Конечно!

— Почему же, позвольте узнать?

— У него слишком черные, густые усы! — прошептал Кевин нагнувшись к самому уху Скарлетт, — и они такие подозрительные! А вдруг он шпион?

— Шпион? — Скарлетт засмеялась. — Но при чем же тут я?

— Как, причем? А вдруг он приставлен к Вам инкогнито?

— Ко мне, для чего?

— Чтобы под видом незнакомого мужчины похитить Ваше сердце! Он похитит его, уйдет, снимет свои накладные усы и Вы никогда не узнаете вора.

— Скарлетт весело рассмеялась. — Какая пикантная шутка, мистер Гренйи и коль Вы намерены так же весело шутить и впредь, то я, пожалуй, соглашусь подарить Вам все сегодняшние вальсы за исключением того, который обещала нашему шпиону.

— А все остальные танцы Вы, конечно же, подарите ему?

— Конечно, ведь Вы не претендуете на все остальные, а я не привыкла оставаться на балу без кавалеров.

— Да, это огромный промах с моей стороны, но ничего уж тут не поделаешь, все кроме вальса я танцую прескверно, а посему рискую навлечь на себя гнев такой несравненной партнерши, как Вы.

— Ничего, мистер Грейни, Вы ведь взяли на попечение не только меня но и Джулию, и должны будете время от времени приглядывать за ней, чем я и рекомендую Вам заняться в перерывах между вальсами. Посмотрите, как заинтересованно поглядывает на нее этот француз Кутерьме. Вам не кажется, что он тоже шпион?

— Этот? — Нет!

— Потому, что у него нет усов?

— Потому, что сердца крадут только у тех женщин, которые не позволяют их завоевывать добровольно, миссис Скарлетт!

— Вы что же, хотите сказать, что Джулия позволит завоевать свое сердце этому франту?

— А почему бы нет? Вполне возможно! Она молода, беспечна, неопытна и наверное грезит о неземной романтической любви, как и все девушки в ее возрасте. А эти французы! О…! — Кевин многозначительно завел глаза.

— Что значит 'О'?

— Уж очень они шустры по части романов, миссис Скарлетт, и при желании этому франту, как Вы изволили выразиться, не составит большого труда завоевать юное сердце нашей американской леди.

— А вот тут Вы ошибаетесь, мистер Грейни, — загадочно взглянув на него, сказала Скарлетт, осведомленная о тайной любви Джулии.

— Ошибаюсь? — возможно! Да Бог с ними, думаю, что они и без нас во всем разберутся. — И он нежно перехватил рукой Скарлетт за талию так, чтобы привлечь ее к себе поближе.

Маэстро Оффенбах, вволю наговорившись с французами, занял, наконец, свое дирижерское место на эстраде, предоставив Маречку возможность выпить и перекусить. С его появлением на сцене возбуждение в зале сразу же возросло. Люди перешептывались друг с другом по этому поводу и с обожанием поглядывали на сутулую спину великого композитора, виртуозно помахивающего своей дирижерской палочкой.

Ах, до чего же хороша была музыка в исполнении маэстро, в ней было столько жизни, красоты и какого-то дерзкого вызывающего задора. На сей раз это было что-то веселое, вроде кадрили и быть может звучало так великолепно только под дирижерством самого автора, который, вложил душу в свое произведение и лишь один мог знать, как заставить музыкантов выразить то, что он задумал.

— О! Вы и по части кадрили мастерица, миссис Скарлетт. — Воскликнул Густав Дрожичек, взяв Скарлетт за руки. — Надо же, как ловко Вы обернулись в этой фигуре, я даже и глазом не успел моргнуть. У Вас на Юге, что, все дамы так виртуозно танцуют?

— Большинство, мистер Дрожичек.

— И все так же хороши собой?

— Большинство! Мистер…

— Густав, называйте меня просто Густав, а я буду называть Вас Скарлетт!