– Моя дорогая, – продолжала Роза, – ты не носишь траур?
– Нет, – коротко ответила Клавдия. – Если бы я знала, что вы сегодня приедете, я бы одела что-нибудь более подобающее, но я уже давно перестала носить траур. Я надеваю его, только когда у нас гости или если я сама куда-то еду. В конце концов, Эмануэль уже год как умер.
Роза надула губы, но ничего не сказала. Эта невыразительная женщина, как казалось Клавдии, была потухшей и лишенной внутренней силы. Десять лет жизни с Томасом оказали на нее сильное влияние.
– Послушайте, миссис Кастерс, – сказал Флетчер Ботсфорд высоким гнусавым голосом. Он сидел на стуле соломенного цвета рядом с Клавдией и держал ее за руку. – Вы выглядите… очень мило. – Он поцеловал ее пальцы мокрыми губами и уставился на нее своими близорукими глазами.
– Вы, наверное, удивились, увидев Флетчера, а? – прокричал Томас. – Придется ему на время забыть о прелестях городской жизни. Тамошние красотки совсем не хотели его отпускать.
Ботсфорд скромно потупил глаза, не выпуская руки Клавдии. Она сама освободила руку и улыбнулась.
– Очень приятно сознавать, что тебя ждут, – проворковала она. – Мы прекрасно поймем, если вы сразу же вернетесь в Глостер.
Увидев, что он покраснел, она почувствовала себя виноватой. Флетчер был неплохим человеком, просто Томас давно должен был понять, что она не собирается выходить замуж за этого беднягу. Зачем было настаивать на этом. Она прекрасно знала зачем. Она думала об этом с иронией. Даже сейчас, когда она смотрела на Томаса, его глаза рыскали по комнате, как будто она принадлежала ему.
Легкое движение заставило ее повернуться на стуле, и выражение ее лица изменилось. В комнату, толкая перед собой заставленный серебром и фарфором столик, не вошел, а вплыл Дженуари в великолепном костюме дворецкого.
– Мадам просила подать чай? – холодно спросил он. Клавдия смогла лишь молча кивнуть, а мисс Мелкшам выпрямилась, встала со стула и замахала ему рукой.
– Вот именно, Дженуари. Давайте все это сюда. – Она повернулась к Клавдии и сказала ей немного снисходительно: – Хочешь, чтобы я разлила, дорогая?
Клавдия посмотрела на Дженуари, который только однажды поднял глаза и с усмешкой взглянул на нее. Она снова кивнула. Томас поднял пенсне и внимательно изучал Джема, который с мягкой грацией разносил чай и бисквиты. Фарфор, которым Клавдия почему-то очень гордилась, ни разу не звякнул в его руках.
– Этот парень заменил вашего дворецкого… как бишь его? – спросил Томас.
– Да, он заменил Моргана, – ответила Клавдия, сжав руки в кулаки.
– Похоже, он очень молод, – сказала Роза, принимая из рук молодого человека чашку из богемского фарфора.
Джем вежливо опустил глаза.
– Да, – неуверенно ответила Клавдия, – но у него были прекрасные рекомендации. – Только она одна заметила, как невозмутимый дворецкий усмехнулся уголками рта.
Дженуари оставался в комнате, пока не обслужил обеих хозяек и их гостей. Потом, вежливо поклонившись, он вышел. Клавдия благодарно вздохнула.
– Похоже, он знает свою работу, – громко сказал Томас. – Рад, что вы наконец нашли замену этому, как же его… Моргану. Ну, а теперь, – сказал он, потирая руки, – расскажите нам, как у вас дела. Ты уже договорилась с Фостером насчет овец?
Клавдия ненавидела обсуждать свои дела со свояком. Она что-то пробормотала, а потом попыталась перевести разговор на другую тему.
Она обратилась к Розе:
– Джордж уже совсем стал молодым человеком. Может быть, позднее, когда он… вымоется, я отведу его на конюшню посмотреть нашего нового жеребенка.
– На конюшню?! – вскричала Роза порывисто. – Я не думаю, что…
– Жеребенок? – переспросил Томас, как бы не замечая слов жены. – Значит, это у Дженни?
– Она родила прошлой ночью, – ответила Клавдия, и эта мысль слегка улучшила ее настроение. – Маленький жеребенок. Мы все очень рады.
Томас тоже обрадовался, как если бы ему сказали, что он выиграл в лотерею.
– Если он здоров, то мы можем получить за него кругленькую сумму от Селвина Мортвейта, – радостно сказал он. – Ты его знаешь. Он живет милях в пяти от меня.
«Мы». Клавдию так разозлила его оговорка, что у нее перехватило дыхание.
– Мы не собираемся его продавать, Томас. Мы будем использоваться его как производителя, когда Ворлок уже не сможет давать потомство. Джона говорит…
– Что! – перебил ее Томас. – Ты все еще слушаешь этого старого дуралея?
Роза заерзала в зеленом кресле, покрытом шелком, а тетя Августа замерла. Клавдия улыбнулась ей и встала, повернувшись к свояку.
– Я всегда слушаю Джону, – ответила она со спокойным лицом, на котором опасно поблескивали глаза. – Его, кстати, не бесполезно бывает послушать. – С некоторым усилием она переменила тему и, уже обращаясь к Розе, сказала: – Я думаю, вы хотите пройти в свои комнаты. Мы приготовили вам те же спальни, что и всегда. Роза, Джордж и Горация могут расположиться в детской.
Томас открыл рот, как будто хотел еще что-то сказать, но, посмотрев на Клавдию, застывшую перед ним, передумал. Потом встал и, предложив жене руку, с достоинством удалился.
Клавдия уселась на свое место.
– Знаешь, тетя, я когда-нибудь сорвусь.
– А я тебе в этом помогу, дорогая. – Мисс Мелкшам импульсивно обняла племянницу. – Но ведь он родственник. Или, по крайней мере, муж родственницы.
Не говоря ни слова, Клавдия раздраженно вздохнула. Роза была ее единственной сестрой. Поскольку та была на девять лет старше, она воспринимала ее скорее как тетю, причем тетю, которая во всем была ее полной противоположностью. Если Клавдия была настойчива и упряма, то Роза – мягка и бесхарактерна. Клавдия была бунтаркой по натуре и поклялась, что не выйдет замуж по чьему-то велению. Роза же в восемнадцать лет, покраснев, сказала, что готова выйти замуж за преуспевающего землевладельца, которого выбрал для нее отец. Были и другие, не столь кардинальные различия. Клавдия любила читать, Роза никогда этого не делала, если не считать, что она иногда заглядывала в книгу по домоводству. Клавдия любила бродить по душистым, омытым дождем лугам. Роза ненавидела, когда у нее были мокрые ноги. Этот список можно было продолжать до бесконечности, но Клавдия решила больше об этом не думать.
Она, конечно, любила свою сестру, но иногда это чувство давалось ей с трудом.
Она опять поднялась и улыбнулась тете.
– Но не такая любимая родственница, как ты, тетя. Я до сих пор благодарю Бога, что ты согласилась приехать сюда и пожить со мной.
Мисс Мелкшам слегка смутилась, что бывало с ней весьма редко, и пожелала своей племяннице не быть гусыней. Потом она удалилась.
Остаток дня прошел без особых событий. Как Клавдия и обещала, она отвела Джорджа, которого сопровождала Горация, на конюшню посмотреть Гоблина. Все это кончилось беспрецедентным поступком Джоны, который в ответ на пожелание Джорджа покататься на маленьком жеребенке верхом взял и вынес его на руках из конюшни. Джордж начал так орать, что прибежала его мать. Она остановилась как вкопанная на краю сада и оттуда начала кричать сначала на Джону, а потом на Клавдию за то, что она позволила так обращаться со своим племянником. Горация выкрикивала примерно то же, но еще громче и в обратном порядке. Томас, либо изображая из себя глухого, либо подчеркивая, что его все это не интересует, так и не появился. Без его поддержки крики Розы довольно быстро перешли в негодующие всхлипывания. Джордж и громогласная Горация наконец тоже замолчали. Клавдия позорно бежала к себе в спальню.
Тем же вечером, войдя в столовую, Клавдия мельком посмотрела на Джема и так же быстро перевела взгляд на Томаса, который хотел занять место во главе стола. Клавдию всегда раздражало, что он во время своих визитов занимал это место. Чтобы не портить отношений, она никогда не ссорилась с ним из-за этого, но этим вечером Джем опередил ее. Положив руки на спинку стула, он не позволил Томасу занять его. Подождав, когда она подошла, он выдвинул стул для нее. Томас покраснел и на глазах у всех надулся, но ничего не сказал и уселся справа от Клавдии на стул, который Джем с поклоном выдвинул для него.
Клавдия с удовлетворением отметила, что с этого момента обед проходил гладко. Она была удивлена тем, что присутствие Джема придавало солидность застолью. Он убедил Лукаса прислуживать в качестве лакея, хотя единственной обязанностью последнего было приносить еду и убирать пустую посуду. Сам Дженуари раскладывал еду по тарелкам, вращая огромный стол с таким достоинством, как будто он распределял драгоценные камни.
Как и раньше, Клавдия все время ощущала присутствие Джема и угадывала все его движения. Она решила, что эта повышенная чувствительность, возникавшая в его присутствии, объясняется лишь ее подозрениями относительно его замыслов.
– Какой прекрасный суп, – заметила Роза удивленно.
