— Значит, его светлость вам ничего не сказал?
— Он говорил в бреду много, но совсем бессвязно. По-моему, он хотел сказать, что или Линкольн, или Ловелл все еще жив, а может быть, Дэйви или даже Роджер. Очень может быть, что в замке и сейчас кто-то прячется.
— Тогда чем скорее мы уедем отсюда, тем лучше, — практично заметила Джонет, помогая ей снять тяжелый плащ, а потом занялась поясом, туфлями и шнуровкой.
Элис знала, что она права. Прячущимся, если таковые оставшись, будет только безопаснее, когда они уедут вместе с солдатами.
— Сэр Николас сказал, что мы отправимся в путь сразу же после погребения, — уведомила она.
Несколько минут спустя, зарывшись в меха, она попыталась оживить в памяти события прошедшей ночи, но воображение подвело ее. Голова болела, и она чувствовала такую усталость, что хотела проспать неделю. Когда она заснула, сон оказался беспокойным, она изнывала от жары под мехом и вес время сбрасывала его.
Джонет разбудила ее рано и запричитала, увидев лихорадочный румянец у нее на щеках и темные круги под глазами, но Элис приказала ей прекратить причитания.
— От тебя у меня только сильнее болит голова, — огрызнулась она. — Перестань. Скоро мы уедем, и я хорошо высплюсь.
Когда они вышли из палатки, туман уже рассеялся, и солнце ярко освещало холмы, теперь лиловые и зеленые от вереска и папоротника. Леса на юге, окаймляющие горизонт, легендарный Шервудский лес, добавляли в пейзаж темно-зеленых пятен, и хотя Элис никогда не путешествовала в том направлении, она знала, что за лесом лежат Ньюарк и замок Ноттингем — последний оплот Плантагенетов, но, вероятно, сейчас он, как и остальные, в руках Тюдора. Недалеко на востоке текла река Трент; широкая, глубокая и голубая, она спешила на север, чтобы влиться в Хамбер. Внизу простирались обширные болота и топи Линкольншира, но сегодня пейзаж, который она когда-то любила, совершенно не интересовал ее.
На завтрак подали только сушеное мясо и эль, потому что хлеб кончился, но у девушки сама мысль о еде вызывала неприязнь. Нет сомнения, подумала она, что ее желудок так реагирует на зло, которое она причинила молоденькому Йену прошлой ночью.
Вспомнив о нем сейчас, она собрала все свои силы и отвагу и пошла искать сэра Николаса.
— Где Йен Макдугал?
— В моей палатке, — коротко ответил он. — Он останется там, пока мы не будем готовы свернуть лагерь.
— Он под арестом?
— Нет, но он слишком изможден, чтобы что-то делать. Его все еще мучает боль, как вы можете догадаться. — Он внезапно посмотрел ей в глаза и нахмурился:
— Вы не больны, миледи? Вы плохо выглядите.
— Я вполне здорова, — возразила она, несмотря на головную боль и усталость. — Вы послали за священником?
— Да, тут есть два монаха из монастыря в Ботри, которые заботятся о больных в соседних деревнях. Один из них согласился провести заупокойную службу. Он скоро придет.
— Сначала я хочу видеть Йена Макдугала.
Сэр Николас кивнул:
— Как пожелаете. Том проводит вас. — Он повернулся и кликнул своего оруженосца.
Едва увидев, что Йен, худощавый юноша с рыжими волосами, лежит на животе, а спина его все еще обнажена и он от боли не может вынести прикосновения к ней, Элис послала за Джонет.
— Принеси свой бальзам на травах, — приказала она. Потом, обращаясь к Йену, объяснила:
— Он успокоит боль и вылечит тебя.
Йен выдавил слабую улыбку.
— Я никогда и подумать не мог, что настанет день, когда я попрошу красивую женщину убрать от меня руки, но правду сказать, мне очень больно. Вы не должны прикасаться ко мне, госпожа.
Но когда Джонет вернулась, Элис приказала ей и Тому держать Йена, пока она будет втирать бальзам прямо в его раны своими собственными руками. Хотя она старалась прикасаться как можно нежнее, она знала, какую невыносимую боль причиняет ему, и каждый его стон отдавался во всем ее теле.
— Прости, Йен, — шептала она со слезами на глазах. — Это моя вина. Ты не представляешь, как мне жаль.
Он слабо протестовал, и хотя она не знала, вызван его протест ее словами или прикосновениями, она не переставала смазывать все его раны ароматной мазью.
— Теперь ты сможешь надеть рубашку, — разрешила она. — Не куртку и не кольчугу, но день обещает быть теплым, а к ночи ты уже сможешь терпеть и более тяжелые ткани.
Том, наблюдавший за ее манипуляциями с затаенным любопытством, сразу же вышел, чтобы принести рубашку. Когда он вернулся, Элис встала:
— Поспи, Йен, до отъезда. Езда будет невыносима, если ты не отдохнешь.
— Да, госпожа, — пробормотал он. — Благодарю вас.
Она вышла и обнаружила, что приготовления к похоронам ее родных уже начались.
Три грубо сколоченных гроба перенесли из замка на кладбище на соседнем холме над рекой. Она поспешила найти сэра Николаса, проклиная головную боль, все еще терзавшую ее, и молясь, чтобы у нее хватило сил, потому что день обещал быть трудным.
Деревянные гробы поставили на грязную землю около трех наспех вырытых могил. Монах в коричневой рясе подошел к первому из них и осенил его крестным знамением. Сэр Николас, стоящий рядом с ним, сделал Элис знак выйти вперед.
— Я не одобряю, — проговорил он, — но священник согласился, что вы должны взглянуть на покойных.
— Право живых — увидеть своих близких в последний раз, — пробормотал монах.
— Да, но она может заболеть и тоже умереть, — возразил сэр Николас. — Людей, умерших от чумы, хоронят быстро, часто даже без отпевания, чтобы защитить живых.
— Это не чума, — напомнил ему монах, — и даже те, кто умер от чумы, имеют право на достойное погребение, сын мой.
— Я согласен. — Мерион сделал знак своим людям. — Откройте гроб ее светлости.
Элис шагнула вперед, на самом деле не имея желания смотреть на лицо своей матери, но зная, что должна, если хочет увидеть мальчика, которого называли ее братом. Подняли крышку гроба, но лежащая в нем фигура мало значила для нее. Она почти не знала свою мать и могла смотреть в ее лицо без эмоций. Элис держала в руках четки, она молча помолилась, перекрестилась и отошла.
Открыли второй гроб. Она подошла и с удивлением посмотрела на находящегося в нем мальчика. Она никогда не видела его раньше, но его светлые волосы выглядели для нее более знакомыми, чем лицо матери. Она не раз видела короля Эдуарда и знала Недди, сына младшего брата Эдуарда, покойного герцога Кларенса. Умерший мальчик такой же Плантагенет, как и любой из них…
Элис показалось, что она сходит с ума, мысли ее стали путаться, метаться, голова закружилась. Помня, что сэр Николас стоит рядом с ней, она не имела права своим поведением вызвать его подозрения. Она должна перебирать четки и шевелить губами, не важно, что мышцы отказываются повиноваться ей. Слезы потекли из ее глаз, головная боль стала невыносимой, кожа как будто горела огнем, дыхание стало прерывистым, затрудненным. Она почувствовала, что у нее онемело лицо, руки и ноги тоже. Секунду назад они горели, а сейчас болезненно покалывали.
