Кэролайн повернулась лицом к нему, и Эш сразу понял: что-то не так. Глаза, в которых всегда светился ум, теперь были затянуты странным мечтательным светом. Она улыбалась, как будто они были старыми и хорошими друзьями, и он не мог не почувствовать несомненную прелесть этой мягкой, женственной Кэролайн.
— Подумать только! Я никогда не мечтала стать хорошим моряком, море такое холодное…
— Да? — Эш растерянно улыбнулся и покачал головой.
Так вот оно что: его строгая шапероне, оказывается, лунатик!
— Вы много путешествовали, мисс?
— Я побывала в Англии и потом… может быть, я увижу еще много стран, о которых читала… — Кэролайн подняла руку, отбросила волосы со лба, невольно показывая все свои прелести. И при этом так прогнулась в спине, что Эш с трудом сдержал стон. — Я бы хотела увидеть все это…
— Мир такой разный, мисс Таунзенд.
Эш покачал головой, стараясь охладить пыл, бушующий в крови, и примириться с расслабленным и чувственным созданием, которое в течение двух дней не вызывало у него никаких других чувств, кроме раздражения.
Кэрол рассмеялась. Этот звук взволновал его так, как никогда прежде. Он был таким теплым и чистым, словно вода бежала по камушкам, естественный звук искренней радости, который очаровывал, вызывая ответную улыбку. Эш не мог вспомнить ни одну женщину, которая бы так смеялась. Но Кэрол стояла здесь, похожая на эльфа, с распущенными золотисто-русыми локонами, блестящими карими глазами, не сознававшая то смятение чувств, которое сотворила с ним.
Эш растерялся от этой неожиданной перемены, не зная, как отвести мисс Таунзенд назад в ее спальню, не разбудив ее. Одновременно его занимала мысль о том, как занятно было бы увидеть реакцию «терьера», когда мисс Таунзенд обнаружит, что стоит почти голая в шести шагах от его постели, — риск стоил реванша.
Однако Эш прекрасно понимал: один неосторожный шаг — и он пожалеет о тех последствиях… «Черт, если бы мой дед знал об этой особенности!»
— Мисс Таунзенд, — начал он снова. — Мы скоро причалим, может быть, вам стоит… вернуться в свою постель?
Кэрол покачала головой, мягко отклоняя его предложение:
— Вы вряд ли сможете покинуть корабль, сэр, пока он в море.
«Она говорит со мной таким тоном, каким разговаривают с деревенским дурачком».
— Да, разумеется. Но сейчас прилив, и взгляните, разве не порт виднеется вон там?
Эш указал на камин, питая надежду.
— О! — Кэрол проследила за его взглядом и шагнула вперед, странный блеск загорелся в ее глазах. — О, разве это не прекрасно?
Эш неуверенно кивнул, молясь про себя, чтобы юмор ситуации не лишил его самообладания.
— Мы скоро будем там, и вы сможете сойти.
Она хлопнула в ладоши, радуясь, как ребенок.
— Не могу дождаться! Только и думаю об этом! — Кэролайн подвинулась и дотронулась до него, ее нежные пальцы скользнули по его локтю. — Несколько недель назад ничего не было видно. Но сейчас все кажется возможным.
Эш отвел от нее глаза и снова сосредоточил внимание на камине.
— Правда? Я никогда не думал, что Лондон способен сотворить такую перемену.
Кэрол погладила его по плечу, как будто он вел ее по палубе.
— Вы никогда не сидели за чаем в нижней гостиной моей тетушки Эмилии, наслаждаясь уютом домашнего камина.
Эш улыбнулся:
— Ах, перспектива чаепития у пожилой дамы! Интересно, почему вы не сбежали?
— Я никогда не сбегаю…
Печальный тон привлек его внимание, и Эш взглянул на нее, невольно остановив взгляд на ложбинке груди в глубоком вырезе рубашки.
— Даже от тети Эмилии?
— Я собираюсь изменить течение своей жизни.
Дыхание застряло в его груди. Она полна надежд и до невозможности привлекательна.
— А куда вы направлялись прежде, мисс Таунзенд?
— В забытье.
«Это направление знакомо мне очень хорошо».
— Но сейчас вы здесь.
«Это все глупости, и я дурак, раз веду этот разговор и хотя бы на минуту допускаю, что «терьер» может вызывать симпатию. Она взрослая женщина, которая по какой-то причине решила встать у меня на пути и помочь моему деду заставить меня провести этот унизительный сезон».
— А не пора ли нам сойти на берег?
Кэрол положила голову ему на плечо и вздохнула:
— Да, пора…
Эша бросило в жар, дрожь пробежала по телу. Стараясь этого не замечать, он взял рубашку, лежавшую на диванчике за ее спиной, и попытался накинуть ее, намереваясь выйти в коридор и проводить Кэролайн в ее комнату. Разумеется, они могли столкнуться с кем-то из слуг, но Эш решил во что бы то ни стало отвести «терьера» в его спальню, чем быстрее, тем лучше, и закончить это странное свидание, прежде чем шапероне проснется и сон превратится в ночной кошмар.
— Ну вот, мисс Таунзенд.
Эш вел ее по коридору с осторожностью человека, идущего по сходням.
— Лондон такой темный, — призналась она, и в ее тоне послышались тоска и страх. — Я не думала, что он такой мрачный.
— Это туман, мисс Таунзенд. — Эш улыбнулся в полумраке коридора. — Одна из очаровательных примет большого города.
— О! — Ее рука расслабилась. — Это добавляет ему таинственности, не правда ли?
— Это женская точка зрения — одна из ваших очаровательных особенностей, мисс Таунзенд!
— Так это я очаровательная женщина? Или моя точка зрения? — спросила она так мягко, словно спрашивала о погоде.
Эш мягко рассмеялся, не в силах удержаться.
— В вас, я подозреваю, переплелось и то и другое.
Кэрол снова засмеялась, и ее очарование не уменьшилось от этой новой фамильярности. Эшу нравилась эта новая, легкая и счастливая, версия «терьера». Новая версия мисс Таунзенд обладала бесспорной привлекательностью женственности и подкупающими округлостями, которые изменили его мнение о деловитых и энергичных американских женщинах и особенно о его шапероне.
Однако эта мисс Таунзенд была для него запретным плодом, как ни одна другая женщина, и Эш до боли прикусил губу, чтобы напомнить себе об этом. Пока она витает в своих безмятежных видениях, он должен крепко стоять на ногах.
— Мы пришли. — Эш остановился около ее двери, щелкнула задвижка, и он заглянул внутрь, есть ли там свет. — Позвольте мне посмотреть, нельзя ли зажечь свечу и проводить вас? — осведомился он, ведя ее в комнату.
Кэрол склонила голову ему на плечо в молчаливом согласии. Невинно прижалась к нему, но ощущение ее груди, прижимавшейся к нему через тонкую ткань его рубашки, было поистине мучительным. Эш попытался вспомнить расположение мебели в комнате, но тщетно, ибо никогда не утруждал себя подобной задачей.
