Конечно, Хюррем — узнала об этом, но решила не обижаться. Как сказано: «Любите врагов ваших. Делайте хорошо ненавидящим вас». Тем, что не выказывала откровенного сопротивления, навлекла еще большую тайную ярость женщин гарема. Завидовали они ей черной завистью, но не знали, что в том сердце не меньше боли, чем в горящем от любви сердце султана Сулеймана. Женщинам было непонятно бездействие валиде и молчание Махидевран. А на самом деле мать султана лишь выжидала удобное время, чтобы вмешаться. Решила, что ждать больше не надо, и позвала к себе прежнюю любимицу Сулеймана.
Но легко сдаваться Махидевран не хотела. Они с валиде что-то придумают. После разговора с ней разозлилась не на шутку. Стала угрожать задушить своими руками, не боясь греха, эту славянскую ведьму. Это были серьезные угрозы, потому что шли от самого сердца. Для начала Махидевран решила выцарапать глаза этой всегда улыбающейся нахалке, вырвать золотые волосы, которые так очаровали султана. Так и сделала. Хюррем могла бы ответить, но не стала. Она знала, что не всегда надо прямо давать отпор. Когда евнух пришел за ней, ответила, что не пойдет к султану с таким лицом. Назвала себя проданным мясом, которое негоже показывать. Все враги Хюррем вздохнули с облегчением: наконец наступил конец этой гордячке. Но случилось непредвиденное: султан сам пошел к Хюррем. Тогда она продемонстрировала свои синяки и царапины Сулейману. Никаких обвинений, никаких слез — только молчаливый упрек. Разгневанный султан приказал, чтобы Махидевран предстала перед его глазами. Спросил, действительно ли она позволила себе поднять руку на Хюррем. Женщина держалась гордо и не пыталась оправдываться. Смеясь, черкешенка воскликнула, что это только начало. Сулейман понял, что больше не хочет видеть эту женщину никогда.
Махидевран понесла страшное наказание: хозяин прогнал ее прочь! До конца дней своих она должна была провести в ссылке, в забвении. Из первой жены, Весенней Розы, она превратилась в изгнанницу. Мир отвернулся от нее, и был он теперь для женщины сравним смерти или хуже смерти.
* * *
Валиде не почувствовала угрозу от маленькой, почти прозрачной, тонкой девочки. Мудрости женщины, много видевшей на своем веку, был нанесен неслыханный удар. Шестнадцатилетняя украинка завладела ее сыном. В течение часа валиде разговаривала с маленькой Хюррем, чтобы понять эту удивительную женщину. Задавала вопросы, читала книги, стихи, внимательно всматривалась в улыбающиеся глаза. Но ни на один свой вопрос не получила ответ. Хюррем смеялась, пряча тоску от всевидящего ока валиде, от главного евнуха, от всех, кто может донести на нее султану. Ему она нужна улыбающаяся, веселая и беззаботная.
Девушка поняла, что власть, которую она невольно получает над султаном, не радует ее. Пыталась разбудить в себе ненависть к этому главному из всех грабителей, делала это постепенно день за днем, когда неожиданно с ужасом ощутила, что ненависть к этому уже нечужому ей мужчине перерастает в нечто иное, схожее на привязанность. Страшно подумать, Хюррем чувствовала, что уже находится в шаге от любви… любви к врагу, к человеку, с которым будет связана до самой смерти.
Нет больше рыжеволосой Насти. В сердце уже играла странная музыка, звучала она и в голове, не давая возможности думать о чем-то, кроме внезапного чувства к недавно еще чужому, враждебному мужчине. Забыла обо всем, подпевая любви. Звучала мелодия о страсти, которая сильнее смерти. И это уже не была нежная, девичья любовь. Это была любовь женщины, познавшей мужчину.
На свете осталась Хюррем, душа которой медленно теряла связь с прошлым, оно вычеркивалось неожиданно сильным чувством. Она полюбила своего врага! Предала она все, что происходило в ее короткой жизни. Но что-то давало ей силы смотреть вперед. Чувствуя горе и безнадежность, она старалась не сломаться. Испытания неожиданно стали для девушки дорогой к вершинам духа.
Вызывая недовольство окружающих, султан Сулейман все больше времени проводил с рыжеволосой украинкой. Он оставил без внимания наложниц, которые вслед за Махидевран немедленно обвинили соперницу в колдовстве. Рыжие волосы, помрачение ума великого султана — достаточно серьезные доводы для обвинения. Но Хюррем спасли два обстоятельства. Во-первых, она забеременела, о чем немедленно рассказала султану. Гордый Сулейман мгновенно превратился в веселого мальчика, который получил желанной подарок. Любимая женщина подарит ему сына — султан не имел никаких сомнений. Поделился радостью с матерью. Валиде была, как всегда, сдержана, но выразила удовлетворение от услышанного. С того дня падишах относился к Хюррем с особым вниманием. Он никогда раньше не вел себя таким образом. Новый, неизвестный султан мог быть самим собой только с любимой Хюррем и был счастлив.
Всю свою жизнь он был уверен, что на свете нет ничего важнее, ценнее его самого. Это ощущение дарило самоудовлетворение, гарантировало недосягаемость. Но эта удивительная женщина так быстро, так легко убедила его в том, что есть вещи важнее самолюбования.
Пришло время перемен, о которых не забывала напоминать всезнающая валиде. Присматривалась, прислушивалась, намекала. Словно видела всех насквозь и раньше, чем Хюррем узнала о ее беременности. Свою беременность Хюррем приняла спокойно. Сначала не понимала происходивших изменений, а затем стала прислушиваться к своему, как будто бы чужому телу. В голове роились мысли, это же она родит Сулейману наследника, и его появление все изменит, абсолютно все! Ребенка этого она не хотела, но приняла безропотно. Вместе с беременностью пришла надежда на освобождение из рабства. Не было в ее сердце никакого трепета. Сулейман обрадовался больше, чем она — будущая мать. Ему хотелось всему миру прокричать о том, какой подарок вскоре сделает ему эта маленькая женщина. Хотел, чтобы знала мать, визири, гарем — он счастлив. Счастье воина — особая вещь. Султан остался верен себе. Государственные интересы — важнее всего. Так было всегда, разве что-то должно измениться сейчас? Мечтатель снова превратился в сурового воина. Повелитель трех миров не мог оставаться дома, наслаждаться с любимой женщиной, пока существовал непокоренный Родос — ненавистное для османов место. Пошел на него с войском. И кроме духа завоевателя в нем бурлило желание доказать всем, прежде всего самому себе, что эта женщина не изменила его, что он был и остается борцом за веру, великим продолжателем дел предков, своего отца Селима Грозного.
Это такая мужская натура — воевать, жить смертью и боем. Военные дела отрывали падишаха от его Хюррем. Он был далеко, но всем дал понять, что эта женщина для него значит. Это поняла и валиде. Султанская мать проводила с Настей много времени. Пока не родила сына, она все еще оставалась рабыней. Исключительной, любимой, но рабыней, к которой все еще пристально присматривалась мать Сулеймана. Пыталась понять, что же это за женщина, которая почти блестяще превратила ее сына на незнакомого ей мужчину. И увидеть, куда впоследствии приведут такие изменения.
