– Кого я вижу? Гарри! Вы вернулись в Сомерсет поправить здоровье?
Он ответил ей широкой улыбкой.
– Постыдились бы, светловолосая насмешница! – парировал он. – Когда я проделал весь путь из Лондона только для того, чтобы засвидетельствовать вам свое почтение…
Она рассмеялась.
– Льстец! Не пытайтесь ввести меня в заблуждение своими сладкими речами, потому что я приобрела необходимый жизненный опыт еще до того, как вы выросли из коротких штанишек. С мисс Фарлоу вы оба уже знакомы, но я должна представить вас мисс Карлетон, с которой вы, как мне представляется, еще не встречались.
Выдержав паузу, пока джентльмены расшаркивались, она представила им Ниниана и предложила всем присесть.
Метнув на брата укоризненный взгляд, лорд Бекенхем заявил:
– Твоя бойкость заводит тебя чересчур далеко, Гарри! Так не подобает разговаривать с мисс Уичвуд.
Но его беззаботный спутник пропустил сие нравоучение мимо ушей, обратив все свое внимание на Лусиллу, которую разглядывал с откровенным восторгом. Сам он был исключительно элегантным джентльменом приятной наружности, к тому же модно одетым. Его блестящие каштановые кудри были уложены в прическу, известную под названием «Унесенные ветром»; накрахмаленные уголки воротничка сорочки закрывали скулы, шейный платок был повязан замечательно небрежно; выбор жилетки свидетельствовал о его безупречном вкусе; панталоны имели весьма модный нынче желтоватый оттенок, а ботфорты, облегающие сильные ноги, были начищены до такого блеска, что на них было больно смотреть. Он выглядел полной противоположностью своему брату, в чем не было ничего удивительного, поскольку и характером он отличался столь же фривольным, как и его наряд. Науки никогда его не привлекали, зато он готов был посвящать все свое время буйным пирушкам, дорогим красоткам, азартным играм и украшению собственной персоны. При этом он умудрялся держать нескольких великолепных гунтеров, и посторонний человек, встретив его фланирующим по Бонд-стрит, ни за что не догадался бы, что видит перед собой искусного наездника, который к тому же является регулярным участником скачек в Хейтропе с момента поступления в Оксфорд. Несмотря на то что всадником он считался отчаянным, ему еще не случалось перелетать через каменные стены, которыми были обнесены дороги графства Котсуолд, как и кувыркаться в карьерах, зачастую таившихся за этими самыми стенами.
Лорд же Бекенхем втайне разрывался между восхищением его искусством верховой езды и неодобрением его экстравагантности. Он читал ему нотации, но неизменно выручал из денежных затруднений и всегда с радостью принимал у себя в Бекенхем-Корте. Он говорил – и сам верил в это, – что искренне любит своих двух братьев и трех сестер, но душевным и отзывчивым его назвать было нельзя, а его неустанная забота об их интересах отчасти объяснялась суровым пониманием собственного долга, а отчасти и отцовским инстинктом старшего мужчины в роду. В раннем возрасте он унаследовал титул отца и стал единственной поддержкой для больной матери и опекуном для двух сестер и младшего брата. Старшая его сестра к этому времени уже вышла замуж за малообеспеченного клерка, успела стать матерью двух малышей – предвестников большой семьи, и он незамедлительно принялся подыскивать подходящих мужей для Мэри и Каролины. В эту пору капитан Джеймс Бекенхем был повышен в должности от гардемарина до младшего офицера, и его дальнейшая карьера развивалась весьма стремительно. Ему повезло: он сумел отличиться в бою и получил крупное вознаграждение, каковое, вкупе с весьма приличным собственным состоянием, позволило ему больше никогда не обращаться к брату за денежной помощью. Он редко бывал в Бекенхем-Корте, а когда сходил на берег, то предпочитал проводить время в развлечениях, которых категорически не одобрял его светлость. Нечастыми гостьями в поместье были и Мэри с Каролиной, так что, выдав обеих сестер за хорошо обеспеченных джентльменов, лорд Бекенхем обнаружил, что лишь самый старый и самый юный члены его семейства по-прежнему крепко держатся за то, что капитан Бекенхем саркастически именовал «завязками его передника». Было бы несправедливым сказать, что он сожалел о независимости брата и сестер, но вот о чем он сожалел несомненно, так это об ослаблении связей, которые заставляли бы их вращаться вокруг него. Свято веря в собственную непогрешимость, он и представить себе не мог, что именно его врожденная привычка порицать слабости и проступки, равно как и давать непрошеные советы, оттолкнула их от родового гнезда.
Он наслаждался всеми благами, какие только может дать внушительное состояние. Он был владельцем импозантного поместья, расположенного между Батом и Уэллсом, и часто наезжал в Бат, где пользовался большим уважением тех, кого Гарри непочтительно именовал «старцами из Бата». Долгие годы его полагали самой богатой добычей на матримониальном рынке, и попытки заполучить его в мужья предпринимались неоднократно. Но вплоть до появления на местной сцене мисс Эннис Уичвуд он не изъявлял ни малейшего желания сделать кому-либо предложение. Впервые он встретился с Эннис, когда она навещала здесь подругу; будучи представленным ей на какой-то ассамблее, понял, что она – единственная женщина, достойная стать его женой, и с той поры принялся неутомимо осаждать ее оборонительные рубежи. Нашлись и такие – и леди Уичвуд среди них, – кто полагал, что Эннис делает глупость, отказываясь от столь выгодной партии, но большинство изрядно повеселились при мысли о том, что такой сухарь, как лорд Бекенхем, положил свое сердце к ногам Эннис Уичвуд, которая была настолько же непосредственной и живой, насколько он был унылым и скучным.
Эннис попыталась, не выходя за рамки приличий, дать ему понять, что его ухаживания бессмысленны, но потерпела неудачу, отчасти из-за того, что признание его заслуг не позволяло ей отделаться от него с турецкой беспощадностью, отчасти потому, что он не мог поверить: на самом деле любая женщина, удостоившаяся его похвалы, способна всерьез отказать ему. Женщины известны своими капризами, и мисс Уичвуд явно получала удовольствие от флирта со своими многочисленными поклонниками. Он обнаружил в ней лишь этот один недостаток, зато серьезный, и время от времени спрашивал себя, сможет ли она остепениться под его влиянием или же ее фривольность неисправима. Но затем, встречая Эннис, опять подпадал под очарование ее красоты и лишь укреплялся в намерении добавить сей шедевр к своей коллекции художественных сокровищ.
Следует заметить, что единственной его слабостью было приобретение картин, статуэток и ваз; поскольку человеком он был весьма состоятельным, то предаваться ей мог безоглядно. На него работали несколько агентов, в чьи задачи входило сообщать ему о том, когда и где очередной заветный лот выставляется на продажу. Сам же он частенько совершал набеги на континент, из которых возвращался с очередной китайской вазой, встававшей на полку в его и без того переполненных шкафах, или полотном старых мастеров, занявшем свое место на его сплошь увешанных картинами стенах. Мисс Уичвуд говорила, что Бекенхем-Корт из частной резиденции быстро превращается в музей; своему брату она однажды сказала, что подозревает его светлость в том, что факт обладания сокровищами, которым завидуют другие, доставляет ему больше удовольствия, нежели сами сокровища.
