Она скептически посмотрела на него.
«Это».
Хло фыркнула.
«Это регалии Келтаров. Я - Келтар».
Её взгляд стал сдержанным. «Ты утверждаешь, что единственное, что ты украл, это тексты?»
«Позаимствовал. И да».
«Я не знаю, что делать с тобой», сказала она, качая головой.
«Что твои внутренности» - нет, это не было вполне верное слово - «интуиция говорит тебе?»
Она пристально на него посмотрела, так пристально, что это было уже интимно. Он сомневался, что когда-либо девушка смотрела на него так проницательно до этого момента. Словно пытаясь исследовать глубины его души, до самой сердцевины её зловещей черноты. Как осудит его, эта невинная? Проклянёт ли его, как проклял он себя сам?
Спустя какое-то мгновенье она пожала плечами, и момент был упущен.
«Что за информацию ты ищешь?»
«Это длинная история, девочка», уклонился он от ответа с насмешливой улыбкой.
«Если ты позволишь мне уйти, я действительно никому не скажу. Я скорее предпочту остаться в живых, чем загружу себя всеми этими терзаниями по поводу морали. Это всегда было тривиальным для меня».
«Тривиальным», медленно повторил он. «Простым решением?»
Хло моргнула. «Да». Она пристально посмотрела на него. То, как он колебался между некоторыми словами, которые использовал и то, как он время от времени делал паузу, словно размышлял над словом или фразой, навело её на мысль, что, возможно, английский не был его родным языком. Он понимал французский. Из любопытства испытать его, она спросила - на латыни - не гаэльский ли был его первым языком.
Он ответил на греческом, что так оно и было.
Опа, вор был не только великолепным мужчиной, он ещё и говорил на многих языках! Она начинала себя чувствовать предательски похоже на Рене Руссо снова. «Ты действительно читаешь эти тексты, не так ли?», изумлённо спросила она. «Зачем?»
«Я сказал тебе, девочка, я кое-что ищу».
«Хорошо, если ты скажешь мне что, возможно, я смогу помочь». Не успели слова вылететь из её рта, как она ужаснулась. «Я не это имела в виду», отреклась она от своего предложения поспешно. «Я не предложила только что помощь и содействие преступнику».
«Любопытная ты девушка, не так ли? Предполагаю, что это часто берёт над тобой верх». Он указал рукой на еду. «Всё остывает. Чего бы ты хотела?»
«Любое из того, что ты попробуешь первым», немедленно ответила она.
Неверие скользнуло по его лицу. «Думаешь, я отравлю тебя?», сказал он с негодованием.
Когда он сказал это, её слова зазвучали, как откровенно смехотворная и совершенно параноидальная мысль. «Хорошо», сказала она, защищаясь. «Откуда мне знать?»
Он наградил её обвиняющим взглядом. Затем, удерживая её взгляд, он взял по доброму куску с каждой тарелки.
«Это могло бы убить только в больших дозах», посчитала она.
Приподняв бровь, он взял ещё по два куска от каждого блюда.
«Мои руки связаны. Я не могу есть».
Тогда он улыбнулся, медленной, сексуальной, вызывающей трепет, улыбкой. «О, но ты можешь, девочка», проурчал он, наколов нежный ломтик сёмги и поднося его к её губам.
«Должно быть, ты смеёшься на до мной», сказала она ровно, сжимая свои губы. О, нет, он не собирался причинять ей вред, а только мучить её, дразнить её, разыгрывая из себя соблазнителя, и наблюдать, как Хло Зандерс превращается в заикающуюся идиотку, которую кормит из рук самый неправдоподобно великолепный мужчина по эту сторону Атлантики. Ничего не выйдет. Она не пойдёт на это.
«Открой», упрашивал он.
«Я не голодна», упрямо сказала она.
«Нет, ты голодна».
«Нет».
«Завтра будешь», сказал он, и слабая улыбка заиграла на его губах.
Хло сузила глаза, глядя на него. «Зачем ты это делаешь?»
«Было время когда-то давно в Шотландии, когда мужчина выбирал лучшее со своего блюда и кормил этим свою женщину». Его мерцающий золотистый взгляд сцепился с её глазами. «Только после того, как он удовлетворял её желания - совершенно и полностью - он мог насыщать свои собственные».
Вау. Этот комментарий ушёл прямо к её животу, наполняя его порхающими бабочками. Ушёл прямо к ещё парочке других её мест, о которых было бы разумней не думать. Он не только был бабником, он ещё был гладким как шёлк. Она сухо проскрежетала сквозь зубы, «Мы не в давней Шотландии, я не твоя женщина, и побьюсь об заклад, она не была привязана».
Он улыбнулся на это, и она поняла, что её тревожило тогда в его улыбке. Хотя он улыбнулся несколько раз, казалось, веселье не затрагивает его глаз. Словно мужчина никогда полностью не отпускал свою бдительность. Никогда полностью не расслаблялся. Хранил некую часть себя взаперти. Вор, похититель и соблазнитель женщин. Какие другие секреты скрывал он под этими холодными глазами?
«Зачем ты борешься со мной? Думаешь, я мог бы лишить тебя жизни моей вилкой?», беспечно сказал он.
«Я…»
Сёмга у неё во рту. Хитрый вор. И это было хорошо. Приготовлено безупречно. Она поспешно проглотила. «Это было нечестно».
«Но это было хорошо?»
Она смотрела на него в стойком молчании.
«Жизнь не всегда справедлива, но это не значит, что она не может быть, тем не менее, сладкой».
Смущённая его настойчивым взглядом, Хло решила, что будет разумней просто сдаться. Бог его знает, что он мог сделать, если она не сделала бы этого, и, кроме того, она была голодна. Она подозревала, что могла спорить с ним, пока не посинеет, и ничего не добиться. Мужчина собирался её кормить, ну и пусть.
И откровенно говоря, когда он сидел там, на кровати, весь такой греховно прекрасный и игривый, с претензиями на флирт… было тяжеловато сопротивляться, даже если она знала, что это было нечто вроде игры для него. Когда ей будет семьдесят лет (самонадеянно предполагалось, что она выберется из всего этого невредимой), сидя в своём покачивающемся кресле с правнуками, копошащимися вокруг неё, она сможет вспоминать странную ночь, когда неотразимое Галльское Приведение кормило её кусочками шотландских блюд и поило её великолепным вином в своём пентхаусе на Манхеттене.
Ощущение опасности в воздухе, невероятная чувственность мужчины, абсурдность её положения, всё это вместе заставляло её чувствовать себя немного беспечной.
Она не знала, что в ней было это.
Она чувствовала себя… ну…весьма смелой.
Несколько часов спустя, Хло лежала в темноте, глядя на потрескивающий и искрящийся огонь, а её мысли проносились по событиям дня, не достигая удовлетворяющих результатов.
