Он подошел к дамам и поклонился:
— Добрый вечер.
— Добрый вечер, — дружно ответили обе. Он предложил руку богатой невесте.
— Пойдемте?
Клара окаменела при виде любовника своей мечты. Она не ожидала, что он подойдет к ней после того, как при их первой встрече отвел ее обратно к миссис Гантер. Ее удивило, что он, узнав ее несколько минут назад, не развернулся и не убежал в другую сторону. Но кто она такая, чтобы отказаться от подарка судьбы? Он здесь, и это главное! Она непременно будет танцевать с ним.
Клара подала ему затянутую в перчатку руку, и он закружил ее в медленном вальсе.
Они танцевали уже пару минут, когда он наконец сказал:
— Клара, не так ли?
Пытаясь скрыть свое удивление и собраться с мыслями, она прокашлялась.
— Вы читали газеты?
Она просто не верила, что ей удавалось внешне казаться такой спокойной, в то время как внутри она волновалась, как школьница.
— Читал, как и все другие. Вы произвели сенсацию.
Клара гордо вздернула подбородок.
— Уверяю вас, я не стремилась привлечь к себе такое внимание и была очень всем этим удивлена. Лондонская пресса довольно агрессивна.
Сегер наклонил голову.
— Вы правы. И меня удивляет, почему вы подвергаете себя риску, снова появившись здесь. Я полагал, что в прошлый раз ясно объяснил вам, что для таких женщин, как вы, это неподходящее место. Разве вы меня не поняли?
— Поняла.
— Так позвольте спросить, почему вы снова здесь?
Клара напрасно поискала в своем смятенном уме ответа, да и существовал ли ответ на вопрос, подобный этому? Она хотела бы сама задавать вопросы.
— Сэр, кажется, вы знаете обо мне все, а я ничего не знаю о вас. Едва ли это справедливо.
Она почти не узнавала собственного голоса, эту браваду, этот горловой, соблазняющий тембр. Она не понимала, откуда это. Она не имела большого опыта в таких делах.
Возможно, что-то было в самом воздухе. Вся комната была пропитана беспредельной сексуальностью.
— Здесь установлены особые правила, — ответил Сегер. — Имена не должны раскрываться.
— Но вы нарушили правило, когда признались, что знаете мое имя.
Уголки его губ дрогнули в насмешливой улыбке.
— А вы не собираетесь выдать меня?
Она ответила улыбкой с достаточной долей очарования.
— Боже мой, нет. Если вы сами этого не хотите.
Он усмехнулся:
— Полагаю, что нет. Только потому, что это привлечет к вам больше внимания, чем ко мне, и я не думаю, что в данный момент это подходящее для вас место. Среди этих людей. Они становятся безжалостными, когда нарушают их правила.
Клара приблизила лицо к его лицу, вспоминая, как с восхитительной дерзостью позволила себя поцеловать.
— Значит, я должна поблагодарить вас, — любезно сказала она, — за то что второй раз вы оказываетесь моим защитником и предупреждаете об опасности.
— Нельзя сказать, что в первый раз это принесло какую-то пользу. Все, что вы сделали, — это снова сунулись в огонь. Странно, но вы не кажетесь мне женщиной, которой нравятся опасности и риск.
— Правда? А какой же я кажусь вам?
— Осторожной. И еще вы кажетесь мне свежей и не ведающей греха. Сказать по правде, вы выделяетесь из толпы.
Клара поджала губы.
— Не понимаю, вы сейчас меня оскорбили или сделали комплимент?
— Предполагалось, что это бесспорно комплимент.
Они продолжали танцевать, и Клара, обдумав все, что он сказал, поняла, что по-прежнему о нем абсолютно ничего не знает. София говорила, что ей следует проявлять находчивость, но как это сделать?
— Очевидно, — сказала Клара, — вы не посещаете других балов, кроме этих, иначе вы не называли бы меня нопенькой. Я ничем не отличаюсь от большинства молодых леди моего возраста.
— А я думаю, отличаетесь.
Снова никаких сведений. Что бы теперь сделать?
— Бессовестные комплименты, — сказала она. — Вы всегда так откровенно очаровываете дам?
Он не ответил. Вальс кончился, и ее таинственный мужчина поднял голову.
— Черт побери, я собирался образумить вас, а мы только и делали, что флиртовал и друг с другом. Останетесь еще на танец?
Он явно был откровенен. И это было приятно. Начался новый вальс, и Клара даже и не подумала отказаться.
— Но подождите, — сказала она, отступая от него на шаг. — Если я должна выслушать вашу лекцию, то я бы хотела, чтобы сначала вы рассказали мне что-нибудь о себе.
— Это условие?
— Я так считаю.
Он облизнул губы.
— Ладно. Что бы вы хотели узнать? Она задумалась на несколько секунд.
— Если вы не хотите назвать свое имя, то скажите, почему ни моя сестра, ни я никогда не встречали вас в обществе?
— Потому что я предпочитаю избегать ярмарки невест. Но давайте танцевать.
Клара позволила ему обнять себя, и они закружились в танце.
— Потому что вы уже женаты?
— Нет.
— Значит, вы не женаты? И никогда не были?
Он покачал головой, и сердце Клары возликовало, но ей хотелось узнать еще очень многое.
— Почему вы не хотите назвать ваше имя? — спросила она.
— Потому что здесь это не принято.
— Мне это безразлично. Вероятно, я больше никогда сюда не приду, и мне по крайней мере хочется узнать имя джентльмена, с которым я танцевала в этот вечер. Вы ведь не преступник и не скрываетесь от правосудия?
— Нет.
— Не шпион британского правительства?
Он засмеялся.
— Боюсь, что нет.
— Тогда почему скрываетесь? Ведь если я захочу, я смогу узнать ваше имя, просто расспрашивая людей. Вы, должно быть, единственный в Лондоне мужчина с волосами до плеч.
Он несколько минут танцевал молча, и только когда вальс кончился, сказал:
— Меня зовут Сегер.
Клара почувствовала, как вспыхнули ее щеки.
— Сегер?..
— Да.
Они отступили друг от друга. Клара смотрела на его лицо и сожалела, что не может видеть его без маски. Ей хотелось дотронуться до его чеканных скул и совершенных по красоте мужских губ.
— Раз вы не позволяете мне поучать вас, то теперь ваша очередь сделать что-то для меня, — сказал он.
— Хорошо.
— Уезжайте и больше не посещайте подобных балов.
Его решительно высказанная просьба обидела Клару, хотя она знала, что он лишь заботится о ее благополучии. Дальнейшие размышления убедили ее, что ей льстит его забота о ее репутации. Она понимала, что должна последовать его совету, но ей этого совсем не хотелось. Она еще очень многое хотела узнать о нем, а как она узнает, если он никогда не появляется в обществе? Как она переживет еще одну неделю ожиданий? Ведь влечение к нему, каким бы неразумным оно ни было, не исчезало.
