Шарлемань обаятельно улыбнулся, вызвав у нее спазм в нижней части живота и волнение в груди, и сказал:
– Я боялся услышать от вас отказ, потому и промолчал. Вашу карту, пожалуйста!
Обиженно наморщив носик, она выполнила его просьб> со словами: «Вот, возьмите! Разве мы уже перестали быть соперниками? Или вам предпочтительнее видеть меня только в качестве партнерши по танцам?»
– Ваши глаза, Сара, говорят, что вас устраивают оба варианта.
На щеках Саралы вспыхнул румянец.
– Это не моя идея, милорд, так решили теперь называть меня мои родители.
– Как? Они урезали ваше имя? Значит, это не ошибка дворецкого? – Судя по выражению лица Шарлеманя, он был потрясен.
Она раздраженно хмыкнула и вздернула подбородок:
– Вас это, разумеется, не касается, но им кажется, что с английским именем я легче войду в высшее общество.
Шарлемань окинул ее изучающим взглядом и сказал:
– А знаете, вы, пожалуй, сегодня больше похожи на англичанку.
Он сказал так, возможно, без всякой задней мысли, но Сарала восприняла его слова как оскорбление.
– Но я же англичанка от рождения! – воскликнула она. – Так почему бы мне и не быть на нее похожей даже с именем Сарала?
– Шей! Где вы запропастились! – снова раздался мужской голос. – Мы вас заждались!
– Минуточку! – рявкнул он и, подступив к ней поближе, прошептал: – Как же мне вас лучше называть – Сарой или Саралой?
– Для вас я по-прежнему Сарала, – ответила она, стараясь не выдать волнения. Подозрение, что все его мужские фокусы – бархатный кошелек, интимный тон и напускная любезность – это всего лишь средство выманить у нее китайский шелк, не оставляло ее ни на мгновение.
Шарлемань достал из кармана карандаш и записался в ее карте.
– Вот и прекрасно, – прошептал он. – Рекомендую полакомиться малиновыми пирожными, здесь их чудесно готовят.
Он кивнул ей и отошел к своему знакомому, расправив плечи и выпятив грудь. Сарала взглянула в карту и обнаружила, что он записался только на вальс, исполняемый лишь один раз за весь вечер. Что ж, подумала она, так будет даже лучше, у нее останется больше времени, чтобы отведать здешнего коронного угощения, которое подсластит ей горечь одиночества.
Но не успела Сарала съесть спокойно первое пирожное, как кто-то дернул ее за рукав. Едва не расплескав мадеру, она вскричала:
– Ой! Кто это?
– Френсис Хеннинг, – с поклоном ответил ей лысеющий мужчина. – Я к вашим услугам, леди Сара. Разрешите мне последовать примеру лорда Шея и тоже записаться в вашу танцевальную карту.
И, не дожидаясь ответа, он выхватил у нее карту и вписал туда свою фамилию.
– Благодарю вас, – сказала Сарала и, забрав карту, убрала ее в сумочку, стараясь не расплескать остатки вина.
– Надеюсь, что вас не смутит ни мой невысокий рост, ни мое далеко не богатырское телосложение! – С этими словами господин Хеннинг поклонился и ретировался.
Ободренные тем, что она удостоила вниманием даже субтильного Хеннинга, джентльмены гурьбой ринулись к ней. И вскоре в ее бальной карте оказались заняты все вакантные позиции. Впервые после ее прибытия в Лондон из Индии ее ангажировали на весь вечер.
С одной стороны, Сарала была этому рада, так как обожала танцевать. Однако с другой – удивительное стечение таких обстоятельств, как успех на балу и перемена имени, не могло не огорчить ее: ведь мать не преминет указать ей на это как на доказательство своей правоты.
Но столь несущественная неприятность ее в данный момент не волновала. Все ее внимание было обращено на Шарлеманя, которого она собиралась окончательно обворожить во время вальса и вновь оставить с носом.
– Мы чтим наши традиционные ценности, но полагаем, что закон о пользовании лошадьми и гужевым транспортом давно нуждается в усовершенствовании! – многозначительно глядя на собеседников, произнес герцог Мельбурн и подал лакею знак принести ему еще бокал вина.
– По-вашему, нам пора испещрить сельскую местность водными каналами и ограничить пищевой рацион лошадей фуражом? – Уиллитс вскинул брови и покачал головой.
Получив от брата толчок локтем в бок, Шарлемань сделал глоток мадеры и сосчитал до пяти, прежде чем произнести:
– Это звучит немного жестоко, однако же нельзя сбрасывать со счетов быстрый рост населения Лондона. Конечно, поездки на короткую дистанцию приятнее и целесообразнее совершать верхом или в экипаже. Зато для длительных путешествий куда разумнее и экономнее пользоваться судами, способными взять на борт во много раз больше пассажиров. Представьте себе, что случится, если возникнет острая нехватка кормов для лошадей и продовольствия для горожан! Люди станут есть конину! Честно говоря, мне жаль свою лошадку, – закончил он с улыбкой.
Уиллитс рассмеялся, но возразил:
– Я всегда полагал, что герцог Мельбурн продумывает свои проекты до мелочей и никогда не ошибается. Но на этот раз его затея представляется мне чересчур смелой и несвоевременной.
– А, по-моему, это вопрос исключительной важности, от решения которого во многом зависит, пойдем ли мы в ногу с прогрессом или же безнадежно отстанем от остального мира.
Шарлемань заказал себе еще бокал вина и метнул через плечо взгляд в сторону леди Саралы. Сегодня она не пропускала ни одного танца, и трудно было поверить, что еще недавно ей приходилось пребывать в гордом одиночестве в течение всего бала.
Очевидно, лондонские джентльмены наконец-то оценили ее достоинства. Следовало отдать должное ее грациозности и тонкому вкусу в выборе платья. Ну а запах корицы был способен вскружить голову любому кавалеру. Ее имя имело в данном случае второстепенное значение. Шарлемань чувствовал себя уязвленным ее бесспорным успехом и в очередной раз обманутым. Еще ни одной даме никогда не удавалось его обыграть.
– И много ли уже нашлось желающих вложить свои капиталы в эту затею со строительством судоходных каналов? – спросил Уиллитс.
Заметив, что Шей непростительно рассеян, герцог ответил за него, нахмурив брови:
– Мы пока не опубликовывали приглашение к партнерству в данном проекте. Сначала следует провести глубокие инженерные исследования. И, разумеется, заручиться поддержкой членов парламента.
Хитрец Уиллитс явно хотел выгодно вложить свои деньги. Он знал, что все проекты Гриффинов приносят завидные барыши.
Сам герцог был раздражен, судя по его хмурому лицу, не без причины: на дополнительных исследованиях настаивал не он, а осторожный в подобных делах Шарлемань.
– Извините, мы вас ненадолго покинем, – промолвил Себастьян и подал брату кивком знак выйти в бильярдную комнату. – Ты вполне здоров? – спросил герцог, когда они с Шарлеманем остались наедине. – Что тебя гложет весь вечер?
