Между тем пришел ответ от моей матери; она давала свое полное согласие на мой брак, о чем любезно извещала барона. Второе, не менее любезное письмо, в котором несколько строк предназначалось мне, получила госпожа де Сент-Эрмьер. Начались весьма поспешные приготовления к свадьбе, но тут я неожиданно захворала. Это была длительная и тяжелая болезнь, от которой я не могла оправиться более двух месяцев.
Во время моей болезни аббат выказывал непомерную тревогу за меня: дня не проходило, чтобы он не навестил меня сам или не прислал справиться о моем состоянии. Дяде своему он признался, что, освободившись от обета, был бы не прочь жениться, если бы нашлась подходящая невеста, и барон заподозрил даже, что племянник имеет виды на меня. Он прямо задал мне этот вопрос.
— Нет,— сказала я своему жениху,— ваш племянник никогда ни о чем подобном со мной не заговаривал. Если он обо мне заботится, то лишь потому, что уважает меня и питает ко мне дружеские чувства.
Я действительно так думала и ничего другого не подозревала.
Наконец я поправилась. Ожидавшее меня супружество было делом рассудка, оно не слишком радовало меня; однако мой унылый вид объясняли как следствие болезни, и был уже назначен день нашего бракосочетания. Но об этом позаботился барон де Серкур, все время торопивший со свадьбой, а не госпожа де Сент-Эрмьер.
Меня удивляло, что со времени моего выздоровления она перестала меня уговаривать и побуждать к этому браку, как раньше. Напротив мне теперь казалось, что она скорее склонна одобрять мои колебания.
— Вы задумываетесь, я вижу,— сказала она мне как- то, во время одного из утренних посещений,— признаюсь, мне жаль вас.
Накануне свадьбы она пригласила меня провести у нес целый день и остаться ночевать.
— Послушайте меня,— сказала она под вечер,— вы еще можете отступить, пока не поздно. Будьте откровенны. Если вам очень тягостен этот брак, откажитесь от него. Я берусь оправдать вас в глазах маркизы, об этом не беспокойтесь, но не приносите себя в жертву. Что касается барона, с ним поговорит его племянник.
— Разве аббат посвящен в мои колебания? — спросила я.
— Да,— ответила она,— он сам мне об этом сказал; ему все известно, не знаю откуда.
— Увы, сударыня,— сказала я.— Я последовала вашему совету: теперь поздно отступать; моя матушка не слишком горячо меня любит и не простит мне такого разочарования; да и зашли мы уже слишком далеко. Я не могу нарушить данное слово.
— Тогда не о чём больше и говорить,— сказала она скорее огорченным, чем сочувственным тоном.
Появился аббат.
— Говорят, у вас сегодня к ужину гости, сударыня? Дядя тоже приглашен? Ничего пока не изменилось?
— Нет,— ответила она,— все остается по-прежнему. Кстати, госпожа де Кларвиль (это была их общая с бароном приятельница) обещала отужинать с нами; боюсь, не запамятовала ли она, надо бы написать ей записку, чтобы напомнить о ее обещании. Мадемуазель,— добавила она, обращаясь ко мне,— у меня со вчерашнего дня болит рука, даже трудно держать перо; не откажите в любезности написать письмо под мою диктовку.
— Охотно,— ответила я,— диктуйте.
— Всего несколько слов; напишите: «Напоминаю, что жду вас сегодня вечером, не забудьте же».
Я спросила, не хочет ли она подписаться.
— Нет,— ответила она,— надобности нет, она сама поймет, от кого письмо.
Она тут же взяла бумажку у меня из рук.
— Позвоните, сударь,— сказала она аббату,— надо скорее отослать записку. Впрочем, постойте, ведь вы не ужинаете сегодня с нами, это неудобно, я даже считаю, что вам следует удалиться раньше, чем придет барон; будьте добры, по дороге завезите сами записку госпоже де Кларвиль, сделаете небольшой крюк.
— Извольте, сударыня,— ответил он с готовностью,— ваше поручение будет исполнено.
Он встал и ушел. Не успел он выйти, как явился барон с каким-то своим другом. Мы сели ужинать довольно поздно. Госпожа де Кларвиль, которой я вовсе не знала, так и не пришла. Госпожа де Сент-Эрмьер даже не вспомнила о ней. Когда мы встали из-за стола, пробило одиннадцать.
— Мадемуазель,— обратилась ко мне хозяйка дома,— вы еще не совсем здоровы; время позднее, а завтра в пять часов утра вы должны быть в церкви; вам пора лечь.
Я без возражений попрощалась со всем обществом, а также с господином де Серкуром, который взял мою руку поднес ее к губам, но не поцеловал.
Госпожа де Сент-Эрмьер, целуя меня на прощание, была бледна.
— Вам нужен отдых не меньше, чем мне,— сказала я ей и вышла.
Одна из служанок проводила меня в комнату; в замочной скважине торчал ключ; она помогла мне раздеться, затем я отослала ее и легла в постель. Ключ она унесла.
Надо вам сказать, что моя комната находилась в отдаленном крыле замка и в нее вела потайная лестница, прямо из сада.
Спать мне не хотелось, я села в кресло и так просидела в задумчивости около часа; сон все не приходил, и, заметив полку с книгами, я взяла одну из них, чтобы за чтением скоротать время.
Я почитала около получаса, пока не почувствовала усталости, и, положив книгу на стол, стала раздеваться, чтобы лечь в постель, когда раздался внезапный шум в прилегавшем коридорчике, куда выходила одна из дверей моей комнаты, оставшаяся полуоткрытой.
Шум нарастал; я испугалась и крикнула в тревоге: «Кто там?»
— Не бойтесь, мадемуазель,— услышала я голос, который я как будто узнала, несмотря на овладевшее мною смятение.
И в дверях показался весело смеющийся аббат. Некоторое время я смотрела на него, широко раскрыв глаза, и от удивления не могла выговорить ни слова. Наконец я сказала, с трудом переводя дыхание:
— Боже, что вы тут делаете? Как вы очутились здесь?
— Не бойтесь,— сказал он и дерзко сел рядом со мной.— Просто мне захотелось тут побыть.
— С какой целью? — спросила я, немного повысив голос.— Уходите сейчас же!
Я подошла к двери, чтобы открыть ее, но, как я уже сказала, горничная заперла меня. В крайнем испуге я решила отворить окно и позвать на помощь
— Нет, нет,— поспешно сказал он, схватив меня за руку,— я сейчас сойду по лестнице в сад. Поверьте мне, не надо кричать. Все спят, поднимется шум, сюда прибегут. Что о вас подумают? Всякий скажет, что, явившись к вам на свидание, да еще в такой поздний час, я слишком много позволил себе; но никто не усомнится, что пришел я с вашего ведома.
— С моего ведома? На свидание? Негодяй! — закричала я.
— Да, и вот доказательство,— проговорил он,— читайте вашу записку.
И он показал мне записку, написанную мною по просьбе госпожи де Сент-Эрмьер.
— Ах, негодный, подлый человек! Вы чудовище! — воскликнула я, снова упав в кресло.— О, боже!
