Через десять минут Маура уже вышла из дома.
В особняке Шермехонов никого не было. Горничная сказала, что миссис Шермехон и леди Дэлзил уехали полчаса назад.
Маура не стала возвращаться домой. Она попросила кучера отвезти ее в Центральный парк и подождать. В парке она направилась к одной из засыпанных пушистым снегом скамеек. Ее соболья шуба была застегнута до самого верха, руки спрятаны в муфту. Вокруг играли в снежки и катались на коньках дети, и Мауре вспомнился день, когда она, взобравшись вверх по косогору, впервые увидела Изабел. С холма просматривалась проселочная дорога из Киллари, и она с нетерпением ожидала появление кареты Клэнмаров.
Она вспомнила, как пригревало в тот день солнце, как колол босые ноги вереск, как появилась карета и она наконец увидела лорда Клэнмара и Изабел.
Ей под ноги упал снежок. На соседней горке с радостными воплями катались на санках дети. Маура не чувствовала холода, не замечала падающего снега.
Перед ее глазами катилась, громыхая, карета Клэнмаров. потом она поравнялась с косогором, на котором сидела Маура, маленькая светловолосая фигурка повернулась, подняла голову, и их глаза встретились.
Она вспомнила, как от радости вскочила на ноги, замахала рукой, и была вне себя от счастья, когда маленькая фигурка в карете помахала ей в ответ.
У Мауры замерзли щеки, она встала и медленно пошла к карете.
– К миссис Шермехон, – приказала она кучеру в надежде, что Бесси и Изабел уже вернулись.
Бесси в ужасе смотрела на нее.
– Но, дорогая Маура, Изабел уехала. Я только что вернулась из порта.
– Не может быть! Генри сказал мне, что она уезжает лишь в конце месяца!
– Да, верно. Она хотела уехать в конце месяца. Но стало слишком холодно, она плохо переносит мороз. На пароходе, который сегодня отходит, как раз осталась свободная каюта…
Маура, не дослушав, бросилась к выходу.
– Тридцать девятый причал! – крикнула она кучеру. – Быстрее, это срочно!
Сердце бешено колотилось у нее в груди. Вдруг она опоздает? Что, если корабль отошел и Изабел уже плывет в Ирландию?
– Скорее! – торопила она кучера. – Пожалуйста, скорее!
Но дорога обледенела, и кучер боялся гнать лошадей быстрее.
– Боже, – молилась Маура, – не дай мне опоздать, прошу, не дай мне опоздать!
Она вспомнила свои другие поездки в карете. Самую первую, из лачуги – в Баллачармиш; с Александром, когда они ехали из порта в ее новый дом; в порт – встретить Изабел после двухлетней разлуки.
– Пароход от тридцать девятого причала еще не отчалил? – спросила она у кучера, когда они почти добрались до порта.
– Да, мадам, – крикнул тот в ответ, – судно компании «Кунард», мадам!
Через несколько минут они уже въезжали в порт.
Маура вышла из кареты, над ней возвышался борт корабля. В его тени собралась огромная толпа: пассажиры, еще не поднявшиеся на борт, и провожающие, пришедшие пожелать счастливого плавания родным и близким.
Маура в панике проталкивалась вверх по трапу первого класса. Она боялась, что ее не пропустят, что она не найдет Изабел, что…
– Маура! Маура!
Ее охватило чувство нереальности происходящего. Изабелл стояла у борта высоко над ней, точно так же, как в тот день, когда приехала из Англии. Только на этот раз кричала Маура:
– Не двигайся! Я сейчас поднимусь!
В этот раз не послушалась Изабел. Маура проталкивалась вверх, а Изабел спешила вниз. Опять они пробивались сквозь толпу, только пассажиры сейчас поднимались, а не спускались, как тогда, и опять они встретились на середине трапа.
– Я боялась, что опоздаю, – сквозь слезы проговорила Маура, бросившись в объятия Изабел.
– А я боялась, что никогда больше не увижу тебя! – призналась Изабел, слезы ручьями текли у нее по лицу.
Маура обнимала и целовала Изабел.
– Я была такой дурой, Изабел! Я так рассердилась, когда увидела фотографию, где Феликс держится за руку Ариадны…
У Изабел округлились глаза.
– Не было такой фотографии, Маура, ни на одной фотографии Феликс не держит ее за руку. – Удивление Изабел превзошло радость от примирения.
Маура не ожидала такого ответа, она отстранилась от Изабел и посмотрела ей в лицо.
– Эта фотография была в «Вашингтон глоб», – сказала она и, видя растерянное лицо Изабел, поняла свою ошибку.
Нью-йоркские газеты такой фотографии не печатали. Изабел даже не видела снимок, который причинил столько боли Мауре. Напрасно она корила Изабел за бесчувствие, за холодность ее извинений. Изабел просто ничего не знала.
– В нью-йоркских газетах не было такой фотографии, – сказала Изабел растерянно. – С нас хватило фотографии Саши с Ариадной…
Маура крепко сжала ей руки.
– Я думала, что нью-йоркские газеты тоже напечатал фотографию Феликса с Ариадной. Не понимаю, как ты уехала на лето и ничего мне не объяснила.
– А я никак не могла поверить, что это ты написала так холодное и сухое письмо… – Растерянность Изабел сменилась пониманием.
Они посмотрели друг другу в глаза и одновременно рассмеялись, как школьницы.
– Как я могла подумать такое? Из-за моей глупости мы обе так долго страдали. И все из-за того, что было ясно самого начала.
Чей-то лакей с чемоданом на плече попытался обойти их.
– Простите, юные леди, – отчаявшись, обратился к ним джентльмен, шедший следом за лакеем. – Будьте любезны, посторонитесь немного.
– Пойдем ко мне в каюту, – предложила Изабел, беря Мауру под руку. В глазах у нее стояли слезы радости. – Там мы спокойно поговорим до отхода. Я расскажу тебе обо всем, что хочу сделать в Баллачармише. Ты приедешь ко мне С Феликсом и Натали?
– И с Александром, и с Сашей, – пообещала Маура, поднимаясь на борт с Изабел.
Маура последней из провожающих сошла на берег. Долго стояла на причале, глядя, как корабль выходит на середину реки, и махала Изабел, пока не заболела рука.
– Поцелуй за меня землю Ирландии! – крикнул отплывающему другу молодой человек, стоящий рядом с Маурой.
Ей стало грустно. Через восемь дней Изабел вернется в Ирландию. Опять заживет в Баллачармише, будет кататься на лодке по озеру Суир, совершать верховые прогулки к подножию гор Кидин и Лугнаквиллия.
Корабль выровнялся и взял курс на бухту. На его борту четко читалось название: «Скотия» – корабль, на котором она встретила Александра, на котором они поженились.
Маура счастливо улыбнулась. Грусть прошла. Она тоже когда-нибудь вернется в Ирландию, но только на отдых. Это не будет возвращением домой, потому что Ирландия больше не дом ей. Теперь ее дом – Нью-Йорк.
Фигуру Изабел уже невозможно было различить. Маура перестала махать и, повернувшись, пошла к ожидающей ее карете. Перед ней в морозном воздухе четкими линиями раскинулся силуэт города. Она узнала шпиль собора Святого Патрика, церковь Святой Троицы, церковь Святого Фомы и церковь Вознесения.
