— Простите меня, мистер Тарлтон, я…
— Не стоит извиняться, девочка, разве я не понимаю в каком ты сейчас состоянии.
Мистер Тарлтон разделся и прошел в гостиную, а Скарлетт послала Фердинанда на кухню распорядиться насчет ужина для старого джентльмена.
— Ты ведь знаешь, Скарлетт, как любил Уилл иногда поохотиться. Это было для него самой настоящей отдушиной, — начал свой рассказ мистер Тарлтон, — и я думаю, что, занимаясь охотой, он просто отдыхал от своих многочисленных забот.
— Господи, да что с ним случилось, мистер Тарлтон, Вы мне скажите или нет?!
— Одним словом в этот раз он пошел на охоту без сопровождения, совсем ненадолго, по словам Сьюлин, оставив дома даже маленького негритенка, который обычно всегда его сопровождал, чтобы подносить подстреленную дичь. На этот раз ему удалось подстрелить пару оппосумов и кролика, и он положил свою добычу в рюкзак и перебросил его через плечо. И вот, когда он переходил через ручей, то нечаянно поскользнулся на размытой дождем земле и не смог устоять на своей деревянной ноге, да и сумка с добычей помешала ему удержать равновесие, и он, упав в ручей, промок до нитки в ледяной воде. А погода в этот день была как назло очень ветреной, вот его и продуло, пока он добирался до дома.
Да и потом, слишком халатно он к этому отнесся, Скарлетт. Сьюлин рассказывала, что он даже не дал себя растереть кукурузным виски, а просто лег в постель и уснул. Ночью у него случился жар и он даже бредил, а утром, когда ему стало немного легче, сказал Сьюлин, что все это пустяки, и что он скоро поправится. Два дня она поила его отварами и горячим молоком, а на третий ему стало совсем худо, горло разболелось у него до такой степени, что даже жидкость стало глотать невозможно, и Сьюлин решила утром вызвать врача. В шесть часов утра он уже начал задыхаться, и Розу послали за доктором. Когда она его привела, Уилл был еще жив, но спасти его уже не удалось. А я как раз в этот день уезжал сюда, в Атланту, и Сьюлин об этом знала, вот и послала Розу ко мне с поручением заехать к тебе, Скарлетт, а уж Роза мне все и рассказала.
— Господи, — Скарлетт заломила руки и слезы покатились по ее щекам. Это не Уилл поступил халатно, а Сьюлин, ну почему, почему она сразу не обратилась к врачу, почему не вызвала меня, Господи! Я бы увезла его сюда в больницу, я бы не дала ему умереть!
Всю ночь Скарлетт пролежала с открытыми, полными слез глазами, переживая случившееся, а наутро собрала траурный саквояж и отправилась в дорогу.
Что значила для нее потеря Уилла?! Да об этом было даже страшно думать! Ведь помимо того, что ее сердце разрывалось от невосполнимой утраты доброго, хорошего человека и близкого друга, на которого в трудную минуту всегда можно было положиться, примешивался ужас, который охватывал ее всякий раз, как только она начинала думать о том, что теперь будет с Тарой. Уилл был ее надежной опорой в родном доме, именно его костлявой, жилистой спиной закрыла она эту главную брешь в трудные послевоенные годы своей жизни. Господи, да ей было бы гораздо легче, узнай она о смерти Сьюлин, а не Уилла, да простит ее бог за такие мысли! Потеря Уилла для Тары означала для нее, Скарлетт, возникновение новых проблем и проблем серьезных, требующих ее присутствия в поместье до тех пор, пока она не подыщет для родного дома хорошего управляющего.
Сьюлин сейчас не сможет этого сделать, слишком велико ее горе, ведь Уилл оставил ее с тремя малолетними детьми, да и вообще она ничего не сможет сделать! Сьюлин никогда не занималась делами, Уилл надежно огородил ее от этого, и сестра даже не имела понятия каково это управлять таким поместьем как Тара, в отличии от нее, Скарлетт, которой это было хорошо известно еще со времен войны.
Поезд медленно тащился на северо-запад и перед глазами Скарлетт проплывали знакомые пейзажи дорог, перелесков и небольших населенных пунктов, располагавшихся на протяжении двадцати пяти миль от Атланты до Ждонсборо. Яркое, уже по — весеннему теплое солнце с самого раннего утра разбросало свои приветливые лучи во все концы, не забыв одарить ими и прозрачные, омытые ночным дождем окна поезда. Скарлетт сидела на жестком, неуютном сиденье, съежившись от озноба, спровоцированного бессонной ночью и угнетенным, подавленным состоянием, и как ни старались бархатные лучи окутать ее своим успокаивающим теплом, ей так и не удалось унять назойливую, охватившую все ее тело, дрожь. Мысли ее метались как птицы, будоража воспоминания тех страшных голодных военных дней, когда к ним в поместье, по воле судьбы, был заброшен худой, изнеможенный тяжелой болезнью юноша с неумело прилаженной к ампутированной ноге деревяшкой. И как дела в Таре, по мере его выздоровления, налаживались все заметнее с каждым днем, без особых вроде бы на то усилий с его стороны.
Ах, Уилл, что же нам теперь без тебя делать?! — Скарлетт прислонила тяжелую голову к вагонному подоконнику и слезы медленно покатились вниз. Ну почему, почему на ее плечи опять свалилось испытание? Почему Бог не дает ей никакого покоя?! Разве сможет она бросить сейчас Тару и доверить ее никчемной сестре, разве сможет она отдать управление отчим домом первому попавшемуся человеку, не узнав даже, на что он способен, только из-за того, что ей необходимо как можно скорее вернуться в Атланту и приступить к своим тоже неотложным делам! Конечно нет! Ведь это означало бы бросить Тару на произвол судьбы, а она этого допустить не могла.
В голове ее промелькнула мысль, — а если теперь в Таре поселиться Керрин и Клаусу, и надежда на миг озарила ее тревожный рассудок но, немного поразмыслив, она напрочь отмела такую идею.
Нет! — Сказала она себе. — Клаус не Уилл и производственные дела ему куда больше по душе, чем управление поместьем, хотя с его-то дотошным отношением к делу, он возможно и смог бы осилить это. Да и потом в их с Керрин жизни все уже как-то наладилось и совсем не стоит теперь срывать их с насиженного места. Тетя Полин подписала на них дом, а они в свою очередь взяли старушку под свою опеку, Ретт пристроил Клауса на работу, а Керрин и вовсе пишет, что Чарльстон пришелся ей по душе. Нет, она просто не имеет права указывать своей волевой рукой, где кому жить! Вот если бы молодожены сами пожелали воссоединиться со Сьюлин в Таре, это другое дело, но увы, Скарлетт была уверена, что такое решение никогда не взбредет им в голову.
Сьюлин, как только увидела Скарлетт, впала в самую настоящую истерику и не подаваясь ни на какие благоразумные уговоры сестры, рыдала навзрыд у нее на груди до тех пор, пока не иссякли силы, и ее, совершенно изнеможенную, пришлось уложить в постель. Подготовкой похорон на этот раз занимались соседи под руководством Беатриссы Тарлтон, и Скарлетт от всей души поблагодарила ее за хлопоты. Ей, расстроенной, продрогшей в дороге, хотелось сейчас только одного, — отдохнуть и согреться, и миссис Беатрисса предоставила ей такую возможность. Похороны намечались на завтра, ведь из Чарльстона должны были еще приехать Клаус и Керрин, так что времени на все про все было достаточно и Скарлетт, рассчитывая к тому же на помощь Беатриссы Тарлтон и ее дочерей, позволила себе небольшую передышку. Она уединилась на кухне, попила горячего чаю, а потом прошла в бывший кабинет Эллин и прилегла на кушетку, чтобы немного вздремнуть и собраться с мыслями. Однако нервы ее были настолько напряжены, что уснуть ей удалось всего-то на двадцать минут, а потом она просто лежала, укутавшись в шерстяной плед и ее беспокойную голову терзали мысли о Таре. И Скарлетт знала, что так оно и будет до тех пор, пока она не сможет решить эту задачу.
