Внутри у нее что-то кричало, что так нельзя поступать. Но крик сразу глушило осознание того, что так делают… И нравственный крик ее души был все тише и тише. Она просто свыклась с тем, что страдала от этого.
Однажды ей подумалось, что ее учитель действует по какому-то определенному, хорошо продуманному плану, рассказывая им все это. Собственно, с первого часа пребывания с ним в школе, почуяла она, что это таинственный человек, который что-то не договаривает. Несколько раз ей казалось, что она ухватывает нить, смотанную им в таинственный клубок. Даже палец ко лбу прикладывала, думала, отгадала. Но мгновение спустя опускала руку… Угадать не получалось.
Все это ее интересовало и захватывало, но в то же время мучило. Поэтому она выдохнула, поняв, что Риччи перешел к совсем другим делам. Настя что-то уже слышала про это дома – первые глухие вести. Но тут она узнала больше про новые чудеса, которые итальянский соотечественник ее учителя открыл за океаном, в который садится солнце. Узнала про красных людей, что как вихрь летят степями и снимают кожу с голов побежденных, про их вигвамы из шкур и каменные святилища на священных озерах, про золотые палаты царей в Перу и Мексике и про страшную, отчаянную борьбу с белыми наездниками.
С этого времени Риччи перешел к рассказу про удивительные приключения Одиссея. Потихоньку перешел он к эллинской философии, а она впитала эту науку в свои мысли, как впитывает цветок росу в нежные листья. Она цвела на глазах, как черешня.
Все, что услышала, обговаривала она потом со своей подругой еврейкой, которая знала больше, ибо дольше уже была в руках торговцев, что старательно готовили своих жертв.
Как-то Настя спросила:
– Скажи мне, Клара, к чему нам все эти яды и женщины, зачем?
– А ты, Настя, еще не знаешь? Они так размышляют: вот какая-то из них попадет в руки некоего высокого дома, где нужно будет кого-то им внедрить. Тогда сулят золотые горы, а многие соглашаются. Все этот союз, что доберется бог знает куда! Я не знаю, но мне кажется, что он и в те новые земли пробраться хочет, о которых Риччи рассказывал.
Настя дрогнула, словно по ней полз гад: эта жуткая мысль ее так встревожила, что она не хотела больше касаться этого дела.
Но снова спросила Клару:
– Думаешь, и Абдулла участвует в этом союзе?
– Абдулла? Нет! Это честный турок – чтит Коран, но не знает, что делается.
Как-то шла она по коридору, немного опаздывая в школу, а ее встретил Риччи и вдруг спросил:
– Вы бы поехали со мной на Запад?
– Как же! – ответила она и вся загорелась. – Я же в неволе…
– Сбежим вместе.
Она не знала, что сказать. Ей хотелось вырваться отсюда, но она помнила своего Стефана и что значит бежать с Риччи, поняла. Но она не хотела отказом рассердить его.
И ответила быстро, как бы спеша: – Я… я… подумаю…
Кто-то подошел, оба спешно пошли в школу.
Риччи начал еще красочнее рассказывать про чудеса Запада, про их школы и тамошние науки.
Шло время, а выкуп все не приходил… И даже весточки не было ни от Стефана, ни от отца. А может, не пропускали к ней никакой вести? Иногда она сидела и тихо плакала. Но вскоре вставала и принималась за строгую науку.
Хозяева Насти радовались такой проворной ученице.
В это время Стефан Дропан, Настин суженый, со значительной суммой ехал в составе польского посольства по следам любимой. Был он в Бахчисарае и добрался до Кафы. И молился в храме братьев тринитариев, что от его Насти отделялась лишь улицей.
Всюду он спрашивал и поехал в Царьград. Но никакой вести про нее не услышал. И не смог вернуть себе Настю. И она не смогла его вернуть. Но и хитрым торговцам не удалось ее использовать. Ведь рука Господа управляет людской судьбой и долей народов на путях, что сами они выбирают по своей доброй воле.
VI. В неизвестное будущее
Грустно кличет по-над морем
Клин летящих журавлей.
Кто вернется? Кто погибнет,
Не добравшись до полей?
Много дней прошло в школе невольниц, и над ужасной Кафой уже второй раз летели на юг журавли. Настала прекрасная весна, и земля запахла. В урочный вечер, когда к пристани причалило несколько турецких галер, увидела Настя из окна своей комнаты, как военная стража на пристани побросала шапки на землю и собрали палатки. Громкие крики солдат доносились даже до нее.
Сразу же стало известно, что в городе Ограшкей умер в дороге старый султан Селим, и что тело его на черных волах везут в Стамбул.
Какой-то небывалый беспорядок охватил мусульман.
У всех на устах было имя престолонаследника, который пока был наместником Магнезии.
– На престол вступает молодой Сулейман!
Эти слова произносились мусульманами с каким-то особенным придыханием и таинственностью во взгляде.
Военные отряды как-то по-другому шли через улицы города: другой походкой, иначе держа мушкеты, иначе подымая головы. Шаг их стал твердым, а икры янычар напрягались словно сталь… По старым черным улицам Кафы стекались толпы мусульман и громко кричали в небо: «Аллах акбар! Сотен лет жизни султану Сулейману!»… Десятый султан из Османов!» С этим возгласом какое-то чудное предание веры и надежды шло от Черного моря и от гор Чатырдага меж мусульманскими племенами. Шло и укрепляло их тело и душу.
Даже в сералях набожные жены мусульман подымали своих детей вверх, пылко твердя: «Наши кровь и добро в воле падишаха!»
И все мечети открылись нараспашку, а мусульманское племя волнами приходило в них молиться за нового султана. С вершин минаретов дивными голосами кричали муэдзины свои молитвы. Словно раскаты грома раздавались в исламском мире. В воздухе витало чувство новой великой поры Османов, подготовленной твердостью покойного султана. Какое-то неимоверное единство объединило мусульман всех народов и состояний – от богача до нищего. От них разительно отличались сонные лица чужаков, христиан и иудеев.
Настя с интересом ждала дня, чтобы расспросить своего учителя Абдуллу про молодого султана.
Как только на другой день в комнату вошел Абдулла, она его спросила:
– Чего мусульмане ожидают от нового султана?
Абдулла посмотрел на нее внимательно, опустил голову, скрестил руки на груди и сказал глубоким таинственным голосом:
– Султан Сулейман будет величайшим из наших султанов!
– Почему? – спросила молодая невольница, обжившаяся в школе и привыкшая к учителям.
– Так предсказано, – с глубокой верой ответил почтенный Абдулла.
– Но что именно предсказано? – с интересом спросила Настя.
– Предсказано, что с началом каждого столетия рождается великий муж, что схватит этот век как быка за рога и переборет его. А султан Сулейман родился в первый год десятого столетия Герджи.
