Должно быть, он безумный – это единственно возможный ответ на все вопросы.
– Я очень сожалею, миссис О’Брайен, но я должен вам отказать. – Джек неловко выскользнул из пространства между бюро и женщиной и умудрился схватить со стула штаны.
– Я могу помочь вам изменить решение. – Кейти сдернула перед его изумленными глазами сорочку. Ее аппетитная точеная фигурка могла бы совратить даже монаха. Донован смотрел на нее во все глаза, однако она не будила в нем желания.
Это была не Сара.
При мысли о Саре он почувствовал прилив возбуждения. Он прикрылся штанами, чтобы это не заметил острый глаз Кейти О’Брайен.
Черт побери! Сара – это ошибочный выбор.
Но и Кейти О’Брайен тоже не выбор. И будь он проклят, если понимает почему.
– Джек!.. – Вдова протянула к нему руку, но он увернулся от ее прикосновения.
– Я очень сожалею, миссис О’Брайен! – резко сказал он, пятясь к двери. – Такая женщина, как вы, заслуживает мужчины, который ее оценит. Я пойду оседлаю лошадь и отвезу вас домой.
Сара лежала, глядя в потолок своей спальни. Она должна была бы заснуть несколько часов назад, но ее возбужденный мозг отказывался предоставить ей отдохновение. Джек Донован превратил ее спокойную, простую жизнь в настоящий хаос.
Она откинула покрывало и сползла с кровати. С того момента, как он соблаговолил заметить ее во время весеннего, танцевального праздника, ее жизнь стала предметом всеобщего внимания и слухов. Подойдя к окну, Сара прижалась лбом к раме. Она так старалась поправить свою подпорченную репутацию. Она ушла от образа страстной молодой женщины, влюбленной не в того мужчину, и превратилась в добропорядочную и респектабельную деловую женщину, которая руководит городской газетой.
Эта газета спасла ей жизнь.
Печаль поднималась в ней, словно густой туман, скрывая настоящее и открывая сцены из прошлого, чтобы мучить ее. Она видела отца, видела свою сестру, всегда такую красивую, развлекающую своих поклонников, пока она, Сара, работала долгими, одинокими ночами, пачкая кожу чернилами, видела Люка Петри… Именно тогда, когда он появился, начались все неприятности.
«Какой отчаянной я была», – подумала Сара, и глаза ее увлажнились от подступающих слез. Наконец-то мужчина заметил ее. Ее, Сару, «умную» сестру. Она верила каждой лжи, которую ей плел Люк Петри; отдала ему сердце и девственность. А он в ответ убил ее отца.
И независимо от того, соизволят ли жители города простить ее или нет, она будет жить с сознанием своей вины всю оставшуюся жизнь.
К груди подступили рыдания. Сара безжалостно подавила их, сжав губы. Она знала, что ее позор обрек ее на жизнь без мужа и без детей. Мало найдется таких мужчин, которые возьмут в жены женщину с подпорченным прошлым, к тому же она была не до такой степени безумна, чтобы принять предложение от любого мужчины. Она похоронила ту часть себя, которая жаждала быть женой и матерью, и сосредоточилась на том, чтобы воплотить отцовскую мечту о высокотиражной газете.
В то время как другие редакторы крохотных городских газет размещали свои газеты в старых амбарах или даже под открытым небом, Мак Калхоун потратил все свои сбережения на то, чтобы построить маленький офис для «Бэрр кроникл» прямо на Мейн-стрит. Он стал зарабатывать дополнительные деньги, печатая объявления для других отраслей бизнеса. Он поклялся, что «Бэрр кроникл» станет самой популярной газетой в штате, и Сара, как и он, хотела, чтобы так и произошло.
Сара смахнула слезу со щеки и попыталась успокоиться, разглядывая вид из окна. Вдруг она увидела внизу какую-то движущуюся тень.
Сара прижалась лицом к оконному стеклу и присмотрелась повнимательнее к тени. Вскоре облака поредели, и при лунном свете она различила сидящего на лошади мужчину. Это был Джек Донован.
У Сары участился пульс. С какой стати он находится здесь, у нее под окном, среди ночи? Это походило на сцену из какого-нибудь дешевого любовного романа.
Сара могла бы ошибочно принять тень за Донована, если бы Грозный не вскинул в этот момент голову. Лошадь она узнала сразу. Донован выехал на освещенное луной место и посмотрел на окно ее спальни.
Сара понимала, что надо бы отойти вглубь. На ней была одна ночная рубашка, а он мог ее увидеть. Это было верхом неприличия. Но по какой-то причине она не могла сдвинуться с места… или не хотела.
«Вы созданы для любви». Сара словно опять слышала эти слова, словно он шептал их ей на ухо, и по ее телу пробежал трепет. Он сам не знал, насколько был прав и как трудно ей было обуздать в себе малышку.
Саре был хорошо знаком огонь, который полыхал внутри ее. Долгое время страстная натура была ее слабостью. Ее бурные эмоции причиняли ей больше вреда, чем пользы, в особенности, когда она отпускала вожжи. Так было и тогда, когда она настолько рассердилась на Джека Донована, что написала ту статью, которая бумерангом породила множество сплетен о ней самой.
Но еще хуже, чем ее неконтролируемый нрав, были желания Сары, которые ее томили, те тайные мысли, которые часто овладевали ею по ночам. В душе она была чувственна и за это ненавидела себя.
И вот сейчас Сара не могла отойти от окна, подтверждая тем самым свою подлинную натуру, бесстыдно демонстрируя себя на радость стоящего внизу мужчины. Ей следовало бы находиться сейчас в постели, как всякой добропорядочной и уважаемой женщине. А она не может оторваться от окна, не может нарушить ту связь, которая возникла между ними.
Сара знала, что он желал ее; он дал понять это совершенно определенно. Но она не захотела признаться в том, что испытывает взаимные чувства. Желания, которые пробудил его поцелуй две недели назад, усиливались с каждой новой встречей, но в полной мере пробудились сейчас, наполнив жаром все ее тело.
Сара, казалось, чувствовала на себе его взгляд. Ее тело тут же отреагировало: у нее набухли соски, и она ощутила слабость в коленях. Сара закрыла глаза и сделала глубокий вдох, чтобы замедлить удары сердца, затем подняла дрожащую руку к оконной раме, страстно желая ощутить теплую плоть вместо холода стекла.
Но отдаваться этим опасным чувствам означает накликать беду. Донован дал ясно понять, что он хочет видеть в ней лишь партнершу в постели, а не невесту.
Сейчас она знала, что Джек Донован делает под ее окном среди ночи. Он глубоко заглянул ей в душу, в самую скрытую часть ее, и понял, что она была рабыней своих страстей.
Сара сдерживала свои эмоции, но на самом деле не хотела ничего другого, кроме как выйти наружу, шагнуть в кольцо его рук и отдаться пожирающему ее пламени.
Он понимал, что не следовало Грозному давать волю.
Донован окинул взглядом дом Калхоунов. Он был построен добротно, покрашен в белый цвет, окружен широким крыльцом, его окна были из настоящего стекла. Кто-то посадил цветы вдоль тротуара. Кружевные шторы колыхались от дуновения ночного ветерка. Это был не просто дом. Это был домашний очаг.
