— Если у вас это получится, я до конца своих дней буду вносить за академию арендную плату.
Эмма крепко сжала губы, и Грейдону тут же захотелось их поцеловать.
— Ладно, — медленно ответила она, — правда, не совсем понятно, почему только я должна что-то доказывать. В том случае, если мой план окажется лучше вашего, вам придется признать, что я умнее вас.
— Дева Мария, — выдохнул граф Хаверли, а Тристан торжествующе усмехнулся.
Одно дело было принимать его вызов, но совсем другое — при этом его оскорблять.
— Я уверен, что вам не удастся составить план, который был бы лучше моего.
— Ошибаетесь, ваша светлость.
— И что вы предлагаете сделать мне?
— Так случилось, — поразмыслив, начала Эмма, — что я каждый год несу персональную ответственность за небольшую группу воспитанниц. Занятия нынешнего класса посвящены социальным добродетелям. У вас, по-видимому, весьма определенные взгляды на то, что является залогом успеха молодой леди в лондонском обществе, не так ли?
— И что же?
— Предлагаю вам передать свой опыт моим ученицам Например, как следует себя вести на балу, тем более что эту тему мы начинаем изучать со следующего понедельника.
— Простите, что я вмешиваюсь, — запинаясь, сказал Тристан, — но не кажется ли вам, что это похоже на то, когда лисе доверяют курятник?
Эмма зарделась.
— Его светлость будет находиться под постоянным контролем кого-либо из наших педагогов.
Нет, это несерьезно! Обучать школьниц?
— Если вы отказываетесь, — заявила она, заметив, что Грейдон колеблется, — я буду считать себя свободной от уплаты вашей немыслимой ренты.
Проклятие, ей удалось-таки повысить ставки!
— И кто же будет арбитром в нашем споре?
— Полагаю, что мой план будете оценивать вы и ваши друзья-мужчины. — Эмма кивнула в сторону компании гостей. — И считаю, что будет честно, если сами ученицы оценят ваши способности в качестве учителя — по сравнению с моими.
— Школьницы? — проворковала Сильвия, а Элис подавила приступ смеха. — Ты легко справишься, Грей, — очаруй их, и они проголосуют за тебя.
— У моих учениц больше здравого смысла, чем вы думаете, уверяю вас.
— А если вы проиграете — когда вы проиграете, — то внесете повышенную арендную плату… за последние два года.
У Эммы был такой вид, словно она не могла решить, сердиться ли ей, плакать или смеяться.
— Тогда и вам должно быть назначено дополнительное наказание.
— Мы это уже обсуждали. Если проиграю я, то буду ежегодно платить за академию.
— Нет, — покачала головой Эмма, — этого недостаточно.
Черт, она не только не отступила, а еще и торгуется!
— И каковы ваши условия?
— Если вы проиграете, ваша светлость, вам придется основать специальный фонд и полностью оплачивать курс обучения трех девушек в течение всего срока их пребывания в академии.
Эта чертова директриса сознательно желает унизить его. Всем известно, как он относится к пансионам для благородных девиц, а в особенности к этому. Выходит, она хочет, чтобы он не только платил за нее ренту, но еще и занимался благотворительностью…
Да нет, этому не бывать! Конечно, она проиграет! Но вся эта затея, пожалуй, оказалась гораздо интереснее, чем он думал. Может быть, ему удастся уговорить ее заключить еще одно пари — персонально между ними, и он совершенно точно знал, что это будет за пари.
— Идет, — сказал Грейдон.
— Эмма, — обеспокоенно пробормотал сэр Джон.
— Идет! — Она гордо вскинула голову.
— Эмма, вы должны отказаться от пари. Немедленно! — Сэр Джон казался очень взволнованным.
Эмма вздохнула. Всю ночь, шагая из угла в угол своей маленькой спальни, она убеждала себя в том же. Но всякий раз, когда она решала отступить, перед ее взором появлялись насмешливые зеленые глаза, обвиняющие ее в трусости. Этот проклятый герцог Уиклифф даже не скрывал, что считает ее саму и ее учениц ни к чему не годными дурочками.
Эмме было известно, что очень многие мужчины были того же мнения. Даже если она переубедит одного из тысяч ему подобных, то вряд ли пробьет брешь в этой стене упрямства и невежества. Но нет, сейчас не до логики! Она обязательно должна победить в этом состязании интеллектов, ведь тогда еще три девушки смогут учиться в академии. Более того, герцог же обещал пожизненно платить за нее ренту!
— Я пришла к вам не за советом, сэр Джон, — собравшись с духом, ответила Эмма и достала с книжной полки в его кабинете потрепанный том — «Исследования в области налогов». — Это про налоги на землю? — осведомилась она, показывая книгу сэру Джону.
— Товары и собственность. Эмма…
— Вы считаете, что я не смогу выиграть. — Она положила книгу поверх быстро растущей стопки специальных изданий по экономике, агрономии и строительству.
— Вы никогда ничем подобным не занимались. А герцог Уиклифф прекрасно знает, как управлять поместьем. Заплатите новую ренту. Да, она высока, но вполне вам по силам.
Эмма, пролистав еще одну книгу, поставила ее обратно на полку.
— Нет. Эти деньги нужны для другого. Бывает, когда ни в коем случае нельзя идти на компромисс.
— А если вы проиграете, что тогда?
— Не проиграю. Вы же знаете: если я что-либо задумала, то довожу до конца. Можете мне поверить, я очень серьезно отношусь к этому пари.
Эмма отряхнула пыльные руки. Несмотря на только что сказанное, никакой уверенности в победе она не чувствовала. Очень заманчиво было бы прислушаться к совету сэра Джона, тем более что Эмма напросилась приехать в Бейсингсток не только для того, чтобы просмотреть библиотеку, а еще и заручиться его моральной поддержкой. Если он снова начнет ее отговаривать, она, чего доброго, расплачется, а ей никак сейчас нельзя проявлять слабость.
— Я ничего не знаю о сельском хозяйстве, — признался сэр Джон. — Все, что я могу сделать, — это одолжить вам книги, а моему совету вы, как я вижу, следовать не собираетесь.
На лице Эммы появилась вымученная улыбка.
— Вы поступитесь своими принципами, если поможете непослушной клиентке донести эту тяжесть до повозки?
— Разрешите мне, — произнес неожиданно низкий мужской голос.
Эмма вздрогнула. Как такой крупный мужчина, каким был герцог Уиклифф, сумел совершенно бесшумно оказаться за ее спиной? Мысленно восстановив свой разговор с сэром Джоном, она пришла к выводу, что, слава Богу, не сказала ничего такого, что могло бы в дальнейшем ей повредить.
— Ваша светлость, что вы делаете в Бейсингстоке?
Своими широкими плечами Уиклифф загородил весь дверной проем. На нем были бриджи из оленьей кожи и редингот цвета ржавчины, в котором он казался еще больше похожим на громадного африканского льва с золотистой гривой — мощного и уверенного в себе, высматривающего газель, которой можно было бы позавтракать. Эмма проглотила комок, неожиданно вставший у нее в горле.
