– Я здесь для того, чтобы получить всю имеющуюся у тебя документацию по делу «Содружество против Лукаса Хоторна». – При этих словах голос ее слегка дрогнул, но в нем присутствовала и решимость.
– Черт возьми, Элис! – Уокер ударил кулаком по столу так, что перо в его чернильнице заходило ходуном. – Ты не ведаешь, что творишь. Я же запретил тебе браться за это дело!
Пораженная его вспышкой гнева, Элис отступила на шаг. Она не помнила, чтобы отец когда-нибудь набрасывался на нее подобным свирепым образом. Луиза, удивленная не менее ее, заглянула в дверь, как будто все это время стояла рядом и подслушивала.
– Что-нибудь случилось? – спросила она.
– Нет, – ответили в один голос Уокер и Элис.
После некоторого колебания Луиза неохотно удалилась.
– Что бы ты ни думал, отец, – произнесла Элис, собрав всю свою волю, – я знаю, что делаю.
– Вот как, Элис? Ты не отдаешь себе отчета в том, что за человек Лукас Хоторн! Изгой, поставивший себя выше закона. Преступник, чье место за решеткой. Он убийца!
Вся уверенность в себе, которую она накапливала в течение стольких лет, тут же дала о себе знать – уверенность, которую не мог поколебать один неудачный для нее ленч.
– Подозреваемый в убийстве, отец. Всего-навсего подозреваемый. Постарайся не забывать этого важного слова, когда говоришь о моем клиенте.
Лицо Уокера побагровело от гнева.
– Речь идет не о дружеском споре дома за столом, Элис, а о настоящем деле. В суде. С судьей и присяжными.
– Ты думаешь, я этого не понимаю?
Он сделал глубокий вдох, чтобы успокоиться, так что пуговицы на его бочкообразной груди едва не отлетели.
– Он должен был получить по заслугам еще несколько лет назад. Я твердо намерен добиться его осуждения.
– Сначала большое жюри должно вынести обвинительный акт. Судя по тому, что говорил за ленчем Кларк, у вас не так много улик.
– У нас их вполне достаточно.
– Это ты так говоришь. Я в этом далеко не уверена. Так или иначе, я пришла сюда за документами и хочу получить полный список всех свидетельств, которые у вас есть на данный момент.
Уокер откинулся на спинку своего дубового кресла, так что металлические пружины сиденья заскрипели.
В комнате снова воцарилась тишина, и пока он рассматривал ее, она уловила за стеной чьи-то приглушенные голоса и отголоски шагов в коридоре. Кто-то расхаживал из стороны в сторону в кабинете над их головами.
– Я не стану давать тебе поблажек, – сказал Уокер, выражение его лица было непривычно суровым и замкнутым.
– Я и не рассчитываю на то, что ты будешь относиться ко мне иначе, чем к любому другому адвокату, который выступает в суде против твоей конторы. Справедливо и с уважением. Разве ты сам не твердишь об этом на каждом шагу? – вызывающим тоном осведомилась она.
Несмотря на то, что окружной прокурор повторял те же самые слова во всех газетных интервью, они оба прекрасно понимали, что он лгал. Уокер Кендалл славился своей беспощадностью и наверняка станет настаивать на том, чтобы и Кларк избрал в суде ту же тактику.
Он смерил ее холодным взглядом.
– Я пришлю тебе все необходимые документы, как только мы их соберем.
– Мне трудно поверить в то, что вы до сих пор не успели их подготовить. Слушание дела в большом жюри состоится через три дня.
– Можешь думать все, что тебе угодно.
Уокер снова взялся за перо, вернувшись к письму, над которым работал в тот момент, когда она вошла. По сути, он указывал ей на дверь. Его холодность ошеломила ее.
И когда только мир вокруг нее успел так неожиданно измениться? Еще сегодня утром, перед тем как идти на работу, она заглянула в большой дом. Все ее немногочисленное семейство смеялось и шутило, брат забавлял их рассказами о своих проделках. Их взаимная любовь была очевидной и несомненной. И вот теперь внезапно ее жизнь перевернулась с ног на голову. И все из-за Лукаса Хоторна.
Элис охватила досада. Она хотела было что-то сказать, но вовремя остановилась. Что еще можно было к этому добавить? Ничего. Она зашла слишком далеко, чтобы предаваться напрасным сожалениям.
Она уже дошла до двери, когда отец вдруг остановил ее:
– Элис!
Она обернулась, надеясь вопреки всему, что, быть может, он удостоит ее на прощание хоть одним добрым словом.
– Я хочу получить от тебя письменное заявление за подписью Хоторна, подтверждающее, что ему известно о том, что ты моя дочь. И что ты помолвлена с Кларком.
На какой-то миг ею овладело непривычное смущение.
– Отец, мы оба знаем, что Кларк никогда официально не просил у тебя моей руки.
«Да и собирается ли он вообще делать мне предложение?»
Кларк часто являлся к ним с визитами, обедал в обществе ее родных, брал ее с собой на загородные прогулки в экипаже, однако еще ни разу не позволил себе ни одного мало-мальски романтического жеста – например, никогда не целовал ее. И не преподносил ей розы. С юных лет Элис всегда мечтала получить в подарок от мужчины букет роз – не важно, какого цвета. И еще она мечтала о замужестве. О доме, который они создадут вместе с любимым человеком, с изящной оградой и садом, полным самых разных цветов – в первую очередь, конечно, роз.
– В моих глазах ты все равно, что помолвлена, и я не хочу, чтобы у Хоторна были основания требовать пересмотра судебного решения после того, как мы одержим победу.
Его слова заставили ее до боли стиснуть зубы. Еще ни разу в тех немногих случаях, когда она выступала в суде против Содружества, отец не требовал от нее подобных заявлений.
– Ты его получишь. Можешь быть уверен, никаких нарушений в ходе процесса допущено не будет. И, будь я на твоем месте, я бы не забывала о том, что этим делом занимается Кларк, а не ты.
С этими словами Элис покинула контору, собрав все свое самообладание и держась при каждом шаге за стену.
– Боже праведный, – прошептала она, едва оказавшись на улице и прислонившись к фонарному столбу, – во что только я ввязалась?
Когда Элис на следующее утро переступила порог конторы, Лукас Хоторн уже ждал ее. Бывают дни, ради которых едва ли стоит вставать с постели, подумала она мрачно, едва распахнув дверь и увидев его.
Он сидел за письменным столом, положив на него ноги в ботинках из лучшей кожи и глядя сквозь маленькое окно конторы на оживленную улицу внизу. Когда она вошла, он даже не шевельнулся, словно не замечая ее присутствия. Солнечные лучи, проникавшие сквозь закопченные стекла, подчеркивали его профиль, и Элис уже в который раз была поражена эффектной внешностью этого человека.
Как мог такой изумительно красивый мужчина, как он, быть убийцей? Впрочем, как мог человек из хорошей семьи быть владельцем притона для азартных игр, полном полураздетых женщин и старых жуиров, где спиртное лилось рекой? Элис вынуждена была признать, что не все в этом мире происходит в соответствии со здравым смыслом.
