– Леди Мейтленд, – сообщил Рейф, – недавно овдовела.
– Сожалею о вашей утрате, – сказал мистер Спенсер, как истый джентльмен не показывая того, что помнит об их встрече в коридоре.
– Мой первый год траура истек, – сказала Имоджин несколько невпопад.
– В таком случае я надеюсь, что время несколько умерило вашу скорбь.
Мистер Спенсер поклонился ей и снова повернулся к Гризелде.
– Мейн в скором времени присоединится к нам? – спросил Рейф Имоджин, передавая брату стакан виски.
– Граф? – спросила Имоджин удивленно. Она смотрела, как мистер Спенсер подносит ко рту стакан, а потом ставит его, едва пригубив. Его нижняя губа была очерчена очень красиво.
– При нашей последней встрече ты сообщила мне, что Мейн – твой кавалер и поклонник, – сказал Рейф. В его голосе она расслышала усмешку. Он изрек это достаточно громко, чтобы его брат, беседовавший с Гризелдой, мог его расслышать. – Естественно, я подумал, что уместно спросить тебя о его местонахождении. – Имоджин оцепенела и бросила хмурый взгляд на своего опекуна. – Ты ведь говорила мне… что ваши отношения не получили должного завершения только из-за нерешительности Мейна? Или нет? – сказал Рейф.
На этот раз его голос был настолько тихим, что остальные не могли его слышать.
– Потише, – зашипела на него Имоджин.
– Можно подумать, что это путешествие в Шотландию было достаточно интимным для вас двоих. – В его глазах она увидела злую-презлую насмешку. Каким-то образом он узнал, что их отношения с Мейном не окончились ничем. – Уверен, что Гризелда не так уж строго следила за твоей нравственностью, особенно ночью, – продолжал Рейф. – Если я не ошибаюсь, во время долгих переездов в карете она страдает желудком.
– Тебе будет приятно узнать, что Гризелда выполняла свои обязанности дуэньи с неусыпным рвением, – сообщила ему Имоджин.
Он, как всегда, пытался ее подкалывать.
– Значит, она расстроила твои планы обольщения, да? – спросил Рейф с деланным сочувствием.
Имоджин размышляла, следует ли ей огрызнуться на Рейфа. Но она изменила намерения. В некоторых случаях, таких, как этот, вся ярость, вызванная смертью Дрейвена, куда-то улетучивалась. Это ее смущало и удивляло, но в целом было благотворно для ее духа.
Дело в том, что Рейф узнал ее по-настоящему только после смерти Дрейвена и потому считал задиристой и раздражительной. И, Господь свидетель, он часто лишал ее возможности предаваться печали и слезам, отпуская насмешливые замечания в ее адрес. Она подозревала, что именно ради этого он прибегал к такому оружию.
– Не стоит дразнить меня в связи с Мейном, – сказала она Рейфу, одаривая его вполне искренней улыбкой. В конце концов, в качестве опекуна он вел себя наилучшим образом, когда они не оказывались с глазу на глаз. – Мы решили расстаться. Да, собственно, мы и не были по-настоящему вместе.
– Я как раз и пытаюсь наставить тебя на путь истинный по части морали, – сказал Рейф. – Такова уж моя роль. И потому я рад, что ты отпустила Мейна в свободное плавание. Ведь рыбак не дорожит легковесным уловом. Тебе это известно.
– Мейн – один из самых достойных мужчин в свете, – возразила Имоджин, уязвленная, несмотря на то что старалась настроить себя на спокойствие и равнодушие. – Едва ли его можно назвать легковесным уловом. – Она бросила выразительный взгляд на живот Рейфа. – Впрочем, возможно, тебе хочется поговорить о слишком весомом улове.
Но Рейф лишь усмехнулся. Конечно, если бы он озаботился собственной фигурой, особенно брюшком, и перестал ради этого хлестать виски, то и выглядел бы значительно привлекательнее. Но Рейф только крепче сжал в руке стакан.
– Ты находишь виски приемлемым напитком? Почему? Оттого, что сам его предпочитаешь? – спросила она, испытывая странное чувство при взгляде на его пальцы, сжимающие стакан. Она ощущала неуверенность.
– Естественно, – сказал Рейф без тени смущения. – Это волшебный напиток, и будь я проклят, если допущу, чтобы он был вылит, оттого что глупая девчонка приняла стакан виски в пику мне.
– Ты можешь также допить виски и из стакана брата, – заметила Имоджин. – Похоже, оно ему не нравится.
– О, Гейб в конце концов его выпьет, – уверил ее Рейф. – Мы живем вместе уже несколько месяцев – с тех самых пор, как ты уехала в Шотландию. Он по природе воздержан.
– Какая очаровательная черта, – восхитилась Имоджин, ничуть не лукавя.
Рейф опустил руку и опрокинул содержимое стакана в рот.
– Этим достоинством мы с тобой оба можем восхищаться издали.
– Я не пью, – возразила Имоджин.
Теперь она заметила, что волосы мистера Спенсера слегка вьются.
– Ну, человек может потакать себе не только в этом, – иронически заметил Рейф.
– Я намерена измениться, – ответила ему Имоджин. – Собственно, я и собиралась тебе это сказать. Мне жаль, что в прошлом году я вела себя так грубо.
Рейф смотрел на нее удивленно. Должно быть, она поставила целью изумлять его.
– Знаю, что была невыносимой, – продолжала Имоджин. – Я плохо справляюсь с горем. Оно превратило меня в… чудовище, вечно злобное и никогда не улыбающееся.
– А теперь ты настроена по-иному?
– Да.
Она сделала еще один крошечный глоточек и снова чуть не задохнулась.
– Ну, можешь допить остальное.
Он без комментариев взял стакан у нее из рук.
– Ничего не хочешь мне сказать? – спросила она чуточку кисло.
– Ты сразила меня наповал. Я лишился дара речи.
– Могу подождать, пока ты приведешь свои мозги в порядок, – согласилась Имоджин.
У двери маячил Бринкли, показывая знаками, что трапеза готова.
– Нет, я не приму твою руку, – сказала Имоджин. – Ты, Рейф, поведешь к столу леди Гризелду. Ты знаешь, что первое место за ней.
– Но не для меня, – сказал он, хотя охотно подошел к Гризелде.
Поэтому мистеру Спенсеру не оставалось ничего иного, кроме как предложить руку Имоджин.
Она ему улыбнулась. Нет, он не был точной копией Рейфа. Глаза Рейфа были посажены глубже, и рот его выдавал упрямство и неуправляемость натуры. Мистер Спенсер был собран. И ее не покидало чувство, будто он постоянно удерживался от того, чтобы уйти. Пальчики Имоджин легли на его рукав, и у нее возникло ощущение, что это она не дает ему ускользнуть. Но почему ему не нравится быть среди них?
– Каким вы находите Холбрук-Корт? – спросила она.
Он посмотрел на спину Рейфа, маячившую впереди в коридоре.
– Это прелестное имение, – сказал он.
– Но… – Она не знала, в какую форму облечь свой следующий вопрос.
Он посмотрел на нее с высоты своего роста.
– Вы хотели бы знать, что это значит – чувствовать себя незаконнорожденным братом в доме отца?
