Хлоя умолкла и пожала плечами.
Джулиан заставил себя отвести глаза, чтобы не смотреть на ее грудь, соблазнительно колыхнувшуюся в декольте темно-синего платья.
— Да, расправа жестокая, но вполне заслуженная, — заявил граф. — Однако я не собираюсь на них набрасываться, Буду собирать информацию и ждать своего часа.
— Лучше немного поиграть в эту игру, чем лежать в могиле, — заметила Хлоя.
— Хорошо сказано, — улыбнулся Джулиан.
Он снова наклонился над своей тарелкой, но тут же понял, что не может не смотреть на Хлою. «Проклятие, ведь это не просто интерес к женщине, а самое настоящее влечение», — подумал граф. Он говорил себе, что должен успокоиться, должен образумиться, но из этого ничего не выходило. Более того, влечение усиливалось, и Джулиан чувствовал, что не может с ним бороться. Каждый раз, когда он слышал ее тихий, чуть хрипловатый голос или смех, каждый раз, когда смотрел в ее темно-синие глаза, он ощущал силу ее чар.
Уменьшить влечение не помогал и длинный список причин, по которым ему не следовало думать о Хлое Уэрлок как о красивой женщине. «Ты ведь женат, женат», — говорил себе Джулиан, но внутренний голос тотчас же отвечал ему: «Очень скоро все изменится». Увы, он ничего не мог с собой поделать, хотя прекрасно понимал, что должен взять себя в руки. И ведь не было ни малейших сомнений в том, что она была невинна, пусть даже и нарушала частенько правила приличий, заходя к нему в спальню без сопровождения. К тому же она считала, что способна предвидеть будущее. И якобы все ее родственники обладали какими-то необычными способностями. И вообще Хлоя Уэрлок относилась к тому типу женщин, на которых мужчины непременно женятся, если ухаживают. А он, Джулиан, повторно жениться не собирался. Все эти доводы казались вроде бы вполне разумными, но в глубине души он знал, что не желает подчиняться доводам разума.
Невольно вздохнув, граф отодвинул пустую тарелку и поставил перед собой блюдо с печеными яблоками, посыпанными корицей. Хлоя протянула ему горшочек со взбитыми сливками, и он выложил их на яблоки. Заметив, что она, наблюдая за ним, улыбается, он взглянул на нее вопросительно.
— Энтони тоже любит печеные яблоки со взбитыми сливками, — пояснила Хлоя и вдруг рассмеялась.
Граф промолчал и принялся за десерт. Но почему-то эти ее слова о сыне несказанно его обрадовали. Доев сладкое, Джулиан тщательно вытер салфеткой рот и пальцы и в смущении откашлялся. Правила хорошего тона требовали, чтобы он сейчас что-то сказал, но Джулиан не знал, что именно. К тому же, как ни странно, он был необычайно тронут тем, что его сын, оказывается, тоже любит печеные яблоки со взбитыми сливками. Да-да, он был так растроган этим сообщением Хлои, что у него даже горло перехватило.
Наконец, взяв себя в руки, граф проговорил:
— Что ж, у мальчика… хороший вкус. — Он потянулся к бокалу с вином.
Сделав глоток, добавил:
— И вообще он довольно смышленый.
Хлоя снова рассмеялась, потом закивала:
— Да-да, очень смышленый!
И выражение ее лица свидетельствовало о том, что она любит Энтони как своего собственного сына.
— Вы прекрасно заботились о моем сыне, — заметил граф.
Он был безмерно благодарен этой женщине и в то же время испытывал чувство ревности — ведь это его сын, только его!
Хлоя заставила себя улыбнуться; она знала, что ей будет очень больно расставаться с Энтони.
— Да, милорд, конечно… Но мне было приятно о нем заботиться. — Она встала и начала складывать на поднос посуду. — Я люблю этого ребенка, люблю с тех пор, как впервые взяла на руки. Но я никогда не забывала, что он не мой сын и даже не сын моей сестры, хотя мы всем говорили именно так. Да, ни на мгновение не забывала… Энтони — ваш сын, будущий граф Колинзмур. И вам не стоит беспокоиться, я не собираюсь оставлять его у себя.
Выходя из комнаты, она добавила:
— Постарайтесь не упасть, когда будете возвращаться в постель.
Громкий стук закрывшейся за Хлоей двери свидетельствовал о том, что она, вероятно, уловила в его интонациях нотки собственника, не заметив благодарности.
Выругавшись сквозь зубы, граф направился к кровати. Он прекрасно понимал, что с его стороны было неблагодарностью и глупостью испытывать ревность. Ведь Энтони знал Уэрлоков всю свою жизнь, а его, отца, — всего несколько дней. И вины Хлои в этом не было — напротив, только благодаря ей ребенок остался в живых. Да и сам он наверняка стал бы жертвой убийцы, если бы не Хлоя. Следовательно, он должен был обуздать свою глупую ревность, забыть о ней.
Едва он добрался до постели, как в дверь постучали. Через несколько секунд в комнату вошел Эдгар и, встретив друга улыбкой, тотчас же сообразил, что улыбка у Джулиана получилась не слишком жизнерадостная. Впрочем, ничего удивительного: он чувствовал себя так, как будто поднимался на высокую гору, а не просто прошелся по комнате.
Эдгар внимательно посмотрел на него и нахмурился.
— Думаю, мне лучше уйти. Ты что-то очень бледный… Наверное, тебе надо отдохнуть.
— Нет, присаживайся. Я действительно немного утомился после своей первой прогулки без посторонней помощи, но это сейчас пройдет.
Эдгар кивнул и придвинул стул к кровати.
— Уже не лежится? — спросил он, усаживаясь.
— Верно, не лежится. Мне не терпится поскорее восстановить силы, чтобы не только говорить, но и делать что-то реальное, чтобы себя защитить.
— Это понятно. Но нельзя слишком уж усердствовать, иначе процесс выздоровления займет больше времени.
— Да, знаю. — Тут Джулиан заметил, что Эдгар одет так; словно собирался куда-то. — Ты куда сейчас? — спросил он.
— У Пэкстонов прием. Хотим посмотреть, не появится ли там твоя жена и дядя. Их видели вчера у Гремонтов.
— Очевидно, моя жена не намерена долго меня оплакивать.
— Похоже, она всем, кто ее слушает, говорит, что считает тебя мертвым с того дня, как ты ее бросил, пустившись в пьянство и блуд. Хотя слово «блуд» она не использует, обходится другими словами.
Граф криво усмехнулся:
— Представляет себя жертвой? И как, получается?
— Да, в некоторых случаях. То есть далеко не всегда. — Эдгар кашлянул и поправил манжеты. — Слишком многие знают, что она была отнюдь не святой, когда ты бросил ее. И многие ее недолюбливают.
— Что ж, возможно. Ты ведь едешь к Пэкстонам не один?
— С Лео и Хлоей. Я зашел, чтобы поговорить с тобой, пока Хлоя одевается.
Джулиан вдруг вспомнил, что в последний приход Хлои волосы у нее были уложены по-особому: по хрупким плечам струились длинные локоны. У него тогда еще промелькнула мысль, что ей, возможно, нравятся и распущенные волосы. Но как ни странно, ему даже не пришло в голову сказать Хлое, что ей идет новая прическа. А ведь в прежние времена он непременно сделал бы даже комплимент, Очевидно, в последнее время слишком глубоко погрузился в свои несчастья. А то обстоятельство, что он позволил Хлое заметить его ревность, вызванную привязанностью к ней мальчика, только добавило масла в огонь — Джулиан ужасно злился на себя и считал свое поведение не только глупым, но и недостойным. Вероятно, все свое обаяние и учтивость он залил вином, которого за последний год выпил столько, сколько не выпивал за всю жизнь. Удивительно, что она не обрушила ему на голову поднос, перед тем как выйти из комнаты.
