Так, как мама любит папу.
В свое время, когда ее очаровательная, утонченная, элегантная мать внезапно объявила о своем желании стать женой человека, сильно смахивающего на огородное путало, да еще и священника вдобавок, разразился страшный скандал. Да и немудрено, ведь старшая сестра Кэтрин, Грейс, незадолго до этого ловко окрутила виконта Бервилла. Но родители Арабеллы любили друг друга глубоко и нежно, и любовь эта была жива и сейчас.
И Арабелла давно уже решила, что ни за что не согласится на меньшее.
Самая настоящая Недотрога, уныло подумала она про себя. Тетушка Грейс пришла в неописуемый восторг, как только она получила первое предложение руки и сердца, причем от эрла, ни больше ни меньше! И тетушка Грейс едва не скончалась от разрыва сердца, когда Арабелла отвергла лорда Томаса Уилбери. Весь день она таращилась на племянницу с таким видом, будто сильно подозревала, что Арабелла окончательно и бесповоротно сошла с ума, если отказывается от единственного шанса выйти замуж.
Невероятно, но за первым предложением почти сразу же последовало еще одно, на этот раз от Филиппа Уодсуорта. Человек он был порядочный, хотя и весьма недалекий, да к тому же еще на целую голову ниже Арабеллы, что и решило дело. Возможно, это было весьма жестоко с ее стороны, но Арабелла была весьма щепетильна на этот счет.
Когда же поступило третье предложение, от Эштона Бентли, – негодяй попытался даже поцеловать ее! – тетя Грейс не утерпела и, улучив удобный момент, отозвала племянницу в сторонку. Получив нагоняй, Арабелла сочла нужным сухо сообщить тетушке, что считает его поведение по меньшей мере неджентльменским.
– Арабелла, ты меня слышишь?
Возглас Джорджианы вернул ее к действительности.
– Да-да, конечно. О чем это мы говорили? – с притворной рассеянностью спросила она, хотя, конечно, все прекрасно помнила.
– О Джастине Стерлинге, – поспешно подсказала подруга.
– Ах, о нем... – Арабелла поднесла к губам чашку. Джорлжиана обиженно поджала губы.
– Да, о нем.
– Он приехал посмотреть на Недотрогу, – повторила Арабелла. – Поверь мне, Джорджиана, он ни за что бы не приехал, если бы знал, что Недотрога – это я.
– С чего ты это взяла?
– Потому что он на дух меня не переносит. Впрочем, как и я его.
– Послушай, Арабелла, должна признаться, я страшно удивилась, когда услышала, что вы знакомы. Почему ты мне никогда не рассказывала?
– А что было рассказывать? Да, конечно, мы знакомы Бог знает сколько времени. Но мы не виделись с тех пор, как я была совсем еще ребенком. Да и потом, нужно признаться, наше так называемое знакомство ограничивается всего лишь одной встречей. И к тому же весьма неприятной.
– Ой, расскажи! – взмолилась Джорджиана.
Арабелла с неудовольствием поджала губы.
– Я бы предпочла не...
– Ну, прошу тебя, Арабелла! – Джорджиана вцепилась в нее, как терьер в свою добычу.
– Ладно, так и быть, слушай. Все случилось в загородном поместье вдовствующей герцогини Каррингтон. Я как раз собиралась выйти из дома. Проходя мимо комнаты, где сидели двое и разговаривали, я случайно заглянула в нее. Дверь была открыта... о, конечно, ты сейчас скажешь, что это очень дурно с моей стороны, но я незаметно проскользнула в комнату и стала подслушивать.
– И кто это был? Джастин Стерлинг?
– Да, – кивнула Арабелла. – С ним была девушка по имени Эммелина Уинслоу. Я до сих пор помню, как ее звали, потому что в то время, искренне считала ее самым очаровательным созданием на земле. Но тогда она плакала, Джорджиана, плакала навзрыд! И все время, что я стояла за дверью, Джастин Стерлинг смотрел на это с каменным лицом. Я слышала, как он сказал, что есть немало женщин, таких же привлекательных, как она. Больше того, он заявил, что она, мол, всего лишь одна жемчужина из многих, что рассыпаны у него под ногами, и он, дескать, намерен собрать их все до одной! Но не это самое страшное, Джорджиана! Я не могу забыть, как он это сказал, – так холодно, так дьявольски равнодушно!
– Ох, бедняжка! – искренне расстроилась Джорджиана.
– Она была ничто в его глазах, понимаешь? Всего лишь последняя из его побед. А потом он молча встал и вышел. Он прошел мимо меня, задрав кверху нос, – наглый, надменный, распустивший хвост павлин, явно вообразивший о себе невесть что! Он просто оставил Эммелину рыдать там одну, понимаешь? Она плакала так, что у меня сердце разрывалось. И тогда я поклялась, что отомщу за нее. – И Арабелла со смехом поведала подруге, как спряталась под его стулом и вонзила ему в ногу булавку. – Я продырявила ему башмак, – похвасталась она, – хотя, конечно, предпочла бы всадить булавку в его черное сердце.
Джорджиана кусала губы, чтобы не рассмеяться.
– Неудивительно, что он тебя помнит. Арабелла подлила себе чаю.
– Что ж, он это заслужил.
– Похоже на то, – согласилась Джорджиана. – Но, Арабелла, дорогая, ты иногда говоришь просто чудовищные вещи!
Арабелла поднесла к губам чашку. В ее синих глазах вспыхнул огонек.
– Знаю, – примирительно кивнула она. – Это ни в какие ворота не лезет, согласна. Но ты ведь никому не расскажешь?
—Конечно. Ни слова! – поклялась Джорджиана.
Все веселье Арабеллы разом пропало.
– Во всяком случае, теперь тебе известно, почему я считаю Джастина Стерлинга самым мерзким созданием на земле. И его вчерашнее возмутительное поведение на балу только лишний раз подтвердило это. – Но об этом Арабелла не собиралась рассказывать. К слову сказать, при одном воспоминании об этом ее до сих пор била дрожь. Наглость и высокомерие этого человека поистине не имели пределов.
И тут же она с ужасающей отчетливостью вдруг вспомнила, как часто-часто забилось ее сердце, когда он склонился к ее руке...
– Согласна, репутация у него просто ужасная. Но возможно, все, что ему нужно, – это хорошая женщина, которая могла бы исправить его характер... – Джорджиана не договорила.
Арабелла изумленно взглянула на подругу – на хорошеньком личике Джорджианы было какое-то странное выражение... этакая смесь смущения, стыда и тревоги.
– В чем дело? – резко спросила Арабелла.
– Ничего, уверяю тебя, – промямлила Джорджиана.
– Не верю – достаточно только взглянуть на тебя. Ну-ка признавайся! – велела Арабелла.
Джорджнану иной раз приходилось как следует встряхнуть, чтобы выяснить, что у нее на уме, в отличие от Арабеллы, которая имела обыкновение всегда высказываться без обиняков. Иногда она даже жалела, что в этом смысле совсем не похожа на Джорджиану. Арабелле приходилось прикладывать неимоверные усилия, чтобы обуздать свой буйный нрав, и, если честно, без особого успеха.
