— Мне следовало ожидать, что мисс Растмур закончит, связавшись с кем-то вроде вас, Честертон. Мы все знаем, какого сорта женщин вы предпочитаете.
— О, вы имеете в виду тех, кто не осыпает меня оскорблениями на улице? — осведомился он.
— Я имею в виду тех, кто бросается в вашу постель, лорд Гарри, — уточнила леди Уортон.
От такого бесстыдства даже Пенелопа испытала шок. Она подозревала, что женщина все еще точит на нее зуб из-за того, что она бросила ее сына, но говорить так о ней в публичном месте выходило за рамки дозволенного. Что должен был подумать лорд Гарри!
Быстрый взгляд в его сторону свидетельствовал о том, что ничего особенного он не подумал. Но его улыбка уже не была столь широкой, как раньше. Он похлопал ее по руке, все еще лежавшей на его локте.
— Полагаю, вы не имели намерения нанести оскорбление, леди Уортон, — холодно произнес он. — И, как я горячо надеюсь, мисс Растмур в самом деле очень скоро бросится в мою постель, так что мы с моей невестой благодарим вас за добрые пожелания счастья.
Теперь настал черед леди Уортон испытать шок.
— С невестой? Не хотите ли сказать, что собираетесь пожениться?!
— Именно это я и хочу сказать, — подтвердил лорд Гарри. — Мы красивая пара, верно?
Леди Уортон испуганно переглянулась со своей спутницей. Пенелопа не сомневалась, что новость об их помолвке, приукрашенная преувеличенными колкостями, которыми сегодня обменялись пассажиры двух экипажей, вскоре распространится в обществе со скоростью лесного пожара. Это было лучше, чем объявление в газете, хотя Пенелопа все еще чувствовала, как горит ее лицо от наглых оскорблений дамы.
— Не знаю насчет красивой пары, — сказала леди Уортон, презрительно фыркнув, — знаю только, что вы двое друг друга стоите.
Лорд Гарри продолжал держать руку на ладони Пенелопы.
— Благодарю. Мы отлично ладим.
С этими словами он вежливо кивнул обеим дамам и тронул вожжи, пуская лошадь шагом. Экипаж загрохотал и закачался, приходя в движение. Пенелопа по-прежнему не отпускала его рук. Во-первых, она боялась вывалиться из коляски, а во-вторых, внезапно почувствовала головокружение.
Боже, что они наделали?
Публично оскорбляли леди Уортон прямо здесь, в Гайд- парке, в час, когда все общество вышло на прогулку!
Если до сего момента она не окончательно пала в глазах света из-за своих глупых помолвок и эксцентричного поведения, то сегодня довершила начатую работу. Трудно предсказать, что будут говорить о ней в Лондоне завтра в это же время.
Как-никак лорд Гарри заявил о своей горячей надежде, что она бросится к нему в постель! Это просто ужасно. Невозможно себе представить, чтобы леди Уортон устояла от искушения рассказать об этом всем и каждому. И пойдут сплетни. Но опять же — разве не этого они хотели?
— Какую очаровательную свекровь вы едва не получили, мисс Растмур, — заметил лорд Гарри, когда они отъехали на безопасное расстояние. — Надеюсь, ваш прежний жених пошел в отца.
— Отнюдь.
— У-уф.
— Я так и подумала. Поэтому и сказала ему, что не смогу выйти за него замуж.
— Но что заставило проявить к нему благосклонность?
Подумав, Пенелопа ответила:
— Благосклонности я к нему не проявляла.
— Нет? Тогда каким образом вы с ним обручились?
— Дело в том, что я была обручена с кем-то еще, и когда ту помолвку разорвали…
— Он или вы?
— Я, разумеется.
— Разумеется.
— Когда там все закончилось, Баттли ходил за мной буквально по пятам.
— Баттли? — повернулся к ней лорд Гарри.
— Да, Баттли Уортон.
— Боже праведный.
Пенелопа не удержалась от насмешки.
— О, чья бы корова мычала, Гарри Честертон!
— Гаррис. Мое имя Гаррис.
— Но все зовут вас Гарри. Честертон.
— Очень хорошо, — сказал он. — Допускаю, что по одному имени нельзя судить о человеке. Очевидно, этот Баттли обладал какими-то ценными для вас чертами, раз вы собирались выйти за него замуж.
— Не собиралась. Просто он оказался рядом, и его мать тут же объявила о нашей помолвке. Я смирилась, даже обрадовалась этому. И мне нравилось ходить на балы и прочие ассамблеи, не отвлекаясь на необходимость отгонять поклонников. Но в конце концов помолвку пришлось разорвать.
— И разбить его сердце?
— Ничего такого я не делала! Не прошло и недели после того, как я его бросила, и Баттли сбежал, чтобы жениться на дочери мясника из городка, в котором вырос.
— Что? Потеряв вас, он сбежал с дочерью мясника? Несколько неожиданно.
— Не совсем. Он постоянно говорил об этой девушке. С самого начала. Но его мать не позволила бы ему ее выбрать. Помолвка со мной, вероятно, показала ему, что лучше следовать своему сердцу, чем указке матери.
— Думаю, что хвастать этим вам не стоит.
— Меня не волнует, что на этом фоне я выгляжу невестой второго сорта. Но я рада, что Баттли счастлив. Уверена, что он был бы еще счастливее, если бы его родители не разгневались и не отказались от него. Но я в этом не виновата.
Лорд Гарри покачал головой.
— Вы, разумеется, понимаете, что мать малыша Баттли получит огромное удовольствие, подвергнув вашу репутацию вивисекции после сегодняшней беседы.
— Конечно, но разве не этого мы добивались?
— Разве?
— Она наговорит всяких гадостей. Энтони услышит их и поймет, насколько вы опасны. Прогонит вас и пойдет мне на уступки!
— Правда? Так быстро?
— Во всяком случае, я на это надеюсь.
— Потому что я такой опасный?
— По-моему, мы уже в этом убедились.
— Нет, мы убедились в том, что я порочный.
— О да, это правда. В таком случае вы порочный и опасный.
— Ясно.
— Наверняка для вас это не сюрприз, лорд Гарри!
— Нет, конечно, но меня удивляет другое. Вы так убеждены в моей испорченности и все же сидите здесь со мной, мисс Растмур, совершенно одна и беспомощная с таким порочным и опасным мужчиной.
Лорд Гарри вновь замедлил движение экипажа и прижался к ней. Его тон оставался непринужденным, но огонь в глазах свидетельствовал об ином. Пенелопа огляделась, словно искала спасения в присутствии многочисленных прогуливавшихся, восседавших верхом или в каретах, стремившихся в этот чудесный день в Лондоне показать себя окружающим во всем своем великолепии. Но все они казались очень далекими по сравнению с огнедышащей близостью лорда Гарри.
— Я едва ли одна, сэр, — возразила она и ужаснулась, услышав, что голос ее дрогнул.
Он улыбнулся:
— О? В моем понимании, мисс Растмур, вы совершенно одна в настоящий момент.
Она вдруг поняла, что это правда. Что она одна. Энтони не было рядом, как не было матушки или Марии, которая в случае чего-то непредвиденного могла взвизгнуть. Учитывая, что лорд Гарри смотрел на нее, пожирая взглядом, как голодный пес, не спускающий глаз с мясной лавки, она действительно чувствовала себя очень одинокой. И матушка предупреждала ее, что случается с барышнями, которые оказываются наедине с мужчинами, у которых плохая репутация.
