– Однозначно нет. Мне нужно, чтобы он увидел вас вместе со всеми. Я хочу, чтобы все видели его реакцию на ваше появление.
Адвокат проводил их к другой двери и отступил в сторону. Элизабет поняла, что они находятся в скрытом алькове, откуда можно незаметно наблюдать за происходящим в зале. У нее участился пульс, и все ее чувства обострились, пытаясь справиться с калейдоскопом цветов, движений и звуков. Длинная зала с высоким сводчатым потолком была наполнена гулом сотен голосов. На верхних галереях и на скамьях внизу сидели лорды, нетерпеливо ожидая продолжения слушания.
Недалеко от алькова восседал лорд-канцлер в красной мантии и парике, на традиционной красной подушке.
Внизу и вокруг него расположились угрюмые люди в таких же красных мантиях и напудренных париках, в том числе восемь судей и королевских обвинителей. За другим столом сидели люди, которых Элизабет сочла помощниками адвоката Яна и мелкими клерками. У них были такие же угрюмые лица и красные мантии и парики, как и у остальных. Элизабет увидела идущего вперед по проходу Петерсона Делхэма, и стала искать глазами мужа. Ян наверняка сидит за каким-нибудь из столов… ее безумный взгляд случайно упал на него и впился в любимое лицо.
Губы беззвучно произнесли его имя, и она с трудом удержалась, чтобы не закричать ему, что она здесь. Слезы застлали ей глаза: все в нем было ей так знакомо, даже его не к месту беззаботный вид. Любой другой обвиняемый сидел бы в напряжении, внимательно прислушиваясь к каждому сказанному слову, но только не Ян, с гордостью подумала Элизабет, на секунду забыв о грозящей ему опасности. Словно желая продемонстрировать свое полное презрение к законности и значительности этого судебного разбирательства, Ян сидел, облокотившись правой рукой на полированный бортик, отгораживающий его от присутствующих в зале, и закинув ногу на ногу. Вид у него был бесстрастный, холодный и совершенно невозмутимый.
– Надеюсь, вы готовы, мистер Делхэм, – раздраженно сказал лорд-канцлер, и как только раздался его голос, в зале наступила тишина. Все замолчали и застыли в напряженном внимании, повернувшись в сторону лорд-канцлера. Все, кроме Яна, отметила Элизабет, который продолжал сидеть, развалившись на стуле, устало глядя в потолок, словно считал этот суд пустой тратой времени, отвлекающей его от более важных дел.
– Еще раз прошу прощения за задержку, милорды, – сказал Делхэм, прошептав что-то самому молодому из своих помощников, сидящему рядом с ним. Молодой человек вскочил и быстро двинулся по периметру зала, направляясь, как поняла Элизабет, прямо к ней. Повернувшись к лорду-канцлеру, Делхэм с преувеличенной любезностью произнес:
– Милорд, если вы дадите мне еще одну небольшую отсрочку, я полагаю, мы сможем принять решение по этому делу сразу, без дальнейших дебатов и заслушивания свидетелей.
– Выражайтесь яснее, мистер Делхэм, – коротко скомандовал лорд-канцлер.
– Я хочу вызвать нового свидетеля и прошу разрешения задать ему только один вопрос. После этого милорд обвинитель может задавать ему какие угодно вопросы и столько, сколько пожелает.
Лорд-канцлер повернулся к человеку, которого Элизабет приняла за главного обвинителя, генерального атторнея.
– У вас есть какие-нибудь возражения, лорд Сазерлэнд? Лорд Сазерлэнд встал. Это был высокий человек с ястребиным носом и тонкими губами. На нем также были красная мантия и напудренный парик – непременные атрибуты английского суда.
– Разумеется, нет, милорд, – ехидно произнес он. – Мы уже дважды ждали сегодня мистера Делхэма. Что такое еще одна задержка, если речь идет об истине и справедливости?
– Вызывайте своего свидетеля, мистер Делхэм. Но больше не потерплю никаких задержек процедуры. Надеюсь, я ясно выразился?
Элизабет подпрыгнула от неожиданности, когда в альков вошел молодой помощник адвоката и дотронулся до ее руки. Глядя только на Яна, она пошла на одеревеневших ногах вперед, сердце глухо билось о ребра, и это еще до того, как Петерсон Делхэм громким голосом, который донесся до самых верхних рядов, произнес:
– Милорды, мы вызываем на свидетельское место маркизу Кенсингтонскую!
Элизабет физически ощутила всеобщее возбуждение, охватившее залу. Все наклонились вперед, чтобы лучше видеть ее, но Элизабет ничего не замечала – она смотрела только на Яна и видела, как напряглось его тело и взгляд метнулся к ее лицу… Мгновение спустя его лицо окаменело, превратившись в маску холодной ярости, а янтарные глаза заблестели недобрым металлическим блеском.
Дрожа под этим взглядом, Элизабет прошла на свидетельское место и повторила клятву, которую ей прочитали. Затем вперед вышел Петерсон Делхэм.
– Не назовете ли вы нам свое имя, дабы все присутствующие в этой палате могли услышать его?
Элизабет сглотнула и, оторвав взгляд от мужа, сказала как можно громче:
– Элизабет Мари Кэмерон.
Ее заявление произвело страшное смятение, головы в белых париках повернулись друг к другу, палата загудела от удивленных возгласов, и лорд – канцлер резко призвал к тишине.
– Позволит ли мне суд подтвердить это, задав обвиняемому вопрос, признает ли он в этой женщине свою жену? – спросил Делхэм, когда порядок был восстановлен.
Лорд-канцлер метнул взгляд на Яна.
– Разумеется.
– Лорд Торнтон, – спокойно спросил Делхэм, наблюдая за реакцией Яна, – является ли эта женщина вашей женой, в похищении… в убийстве которой вы обвиняетесь?
Ян стиснул челюсти и коротко кивнул.
– Прошу всех присутствующих принять во внимание, что лорд Торнтон идентифицировал свидетельницу как свою жену. У меня больше нет вопросов.
Элизабет вцепилась в деревянный край ограждения вокруг свидетельского места и расширившимися глазами смотрела на Петерсона Делхэма, не в состоянии поверить, что он не собирается задавать ей вопросы о Роберте.
– У меня несколько вопросов к свидетельнице, милорды, – сказал генеральный атторней лорд Сазерлэнд.
Элизабет с трепетом смотрела, как он проходит вперед, но, когда он заговорил, она была поражена теплотой, прозвучавшей в его голосе, потому что даже в том состоянии отупения, в котором находилась, она ясно ощущала гнев и презрение всех мужчин в этом зале – всех, кроме него.
– Леди Торнтон, – начал лорд Сазерлэнд с видом несколько смущенным, но и обрадованным, так как появилась надежда, что дело наконец прояснится. – Пожалуйста, не пугайтесь, вам абсолютно нечего бояться. Я задам вам всего несколько вопросов. Не будете ли вы так добры рассказать нам, что привело вас сюда так поздно и в состоянии такой явной тревоги? Почему вы решили обнаружить себя?
– Я… я приехала, потому что узнала, что мой муж обвиняется в убийстве моем и моего брата, – сказала Элизабет, стараясь говорить достаточно громко, чтобы быть услышанной в самых дальних уголках залы.
