— Что же теперь будет с нами?
На лице Тамары появилась зловещая улыбка.
— Ты, дорогая моя Элайна, станешь нянькой и кормилицей собственного ребенка, а я, объявив себя бабушкой, вновь стану хозяйкой в этом доме. И уж можешь мне поверить, больше здесь никогда не будет ни больниц, ни любовных гнездышек!
— А как же мой муж? Все-таки это его дом.
— Его? — Тамара истерически захохотала. — Этот дом мой, я сама обставила его! Он принадлежит мне — весь, до последнего кирпича. Больше Коул Латимер не сможет мне помешать — он погибнет при загадочных обстоятельствах, и я позабочусь о том, чтобы наследство перешло к ближайшей родственнице — его ребенку, а сама стану опекуншей.
Элайну охватила дрожь. Она опустила глаза и постаралась овладеть собой.
— А эта пещера — видимо, она каждый раз помогала вам осуществлять ваши планы?
— Разумеется! — Тамара обвела взглядом мрачные стены. — Мой муж был слишком занят со своими пациентами, чтобы наблюдать за строительством. Здесь, в этой глуши, я вовсе не собиралась погибнуть от рук кровожадных дикарей, потому и велела проделать потайной ход из своей спальни в пещеру. Фредерик охотно давал мне деньги, не спрашивая, как я их потрачу, но когда я сбежала, он лишил меня наследства, и мне пришлось на время расстаться с моим домом. Само собой, теперь этот особняк формально будет принадлежать ребенку, но твоя дочь станет лишь пешкой в моей игре. Дом был и останется моим. Так что не заблуждайся, дорогая: для меня ты не представляешь никакого интереса. Если тебе взбредет в голову отказаться от моих условий, я легко найду кого-нибудь другого.
— Вижу, вы все предусмотрели! — Голос Элайны звучал почти спокойно, хотя ее сердце отчаянно колотилось, а на лбу проступил холодный пот. Больше всего несчастную женщину пугала участь, уготованная ее мужу. — Одного я не могу понять — почему вы не остались здесь? В таком случае вам не пришлось бы идти на убийство, чтобы заполучить дом…
Тамара взглянула на свои белые манжеты, сорвала их с рукавов и швырнула на пол, словно не желая больше вспоминать о том, что еще совсем недавно была служанкой.
— Фредерик Латимер видел во мне только мать своего ребенка, а я мечтала о большем: о славе, о богатстве! Конечно, муж был богат, но он терпеть не мог принимать гостей и не понимал, как приятно сорить деньгами! — Она надменно усмехнулась. — Однажды я встретила обаятельного красавца мужчину, задиру, игрока, и влюбилась в него. О, видела бы ты нас тогда! Благодаря нам эта вонючая река ожила — от самого истока до устья! Но нам помешал ребенок — нет, не этого человека, а Фредерика Латимера! Видишь ли, когда я сбежала отсюда, я была беременна. Но я заставила Гарри поверить, что это его ребенок, и то же самое говорила самому малышу. Мы с Гарри были заодно. Я подавала ему знак, когда мне в игорном зале удавалось подсмотреть карты его партнеров. Конечно, он обошелся бы и без моей помощи — он мог вытащить из колоды любую карту, однако этот человек не любил рисковать понапрасну…
Прислонившись к решетке, Тамара задумчиво уставилась на носок своей узкой черной туфельки.
— Как-то раз одному из его клиентов понадобилась женщина, и меня поставили на кон. С тех пор я стала ублажать проигравших, чтобы даже у тех, кто догадывался о мошенничестве, не появилось желание донести на нас в полицию. — Она с вызовом вскинула голову. — После этого почти все они уходили от нас довольными и счастливыми. Но Гарри был вспыльчив, он не терпел обвинений в мошенничестве. Однажды ночью он бросил вызов одному креолу в Новом Орлеане, и после этого его вытащили из реки с пулей во лбу, а я осталась одна с годовалым малышом. Но к тому времени я уже сама умела играть в карты и, если клиенты не возражали, обычно выигрывала партию-другую. Когда же я поняла, что этим мне не прокормиться, я стала искать другой способ заработать себе на хлеб и, накопив денег, поселилась вместе с ребенком в маленьком городке в Луизиане. Там я постаралась научить сына всему, что знала сама. Мы с ним очень близки, нам есть что вспомнить… — Тамара на мгновение задумалась и пожала плечами. — Когда мне сообщили, что Фредерик умер, я приехала сюда за наследством, в надежде, что его сын не вернется с войны — это избавило бы меня от лишних хлопот. Видишь ли, мы с Фредериком так и не успели развестись, и, объявив себя безутешной вдовой, я смогла бы разжалобить любого судью. Однако теперь, из-за появления на свет твоего ребенка, мне придется убедить власти, что я обожаю младенцев и буду во всем исходить из интересов Глинис — так мне будет гораздо проще завладеть всем имуществом и восстановить свои права. Впрочем, я заболталась. Скоро мой сын будет здесь. Побудь пока одна, Элайна, только не уходи далеко.
Громко расхохотавшись своей шутке, Тамара быстро направилась в ту сторону, куда ушел Ганн, а Элайна склонилась над мужем. Она не могла сдержать слезы при мысли о том, что скоро ей придется его оплакивать, и, стараясь навсегда запомнить дорогое ей лицо, нежно провела ладонью по худой щеке.
Неожиданно Коул пошевелился и застонал. Элайна нагнулась к нему.
— С возвращением, милый, — прошептала она.
— Элайна! — Он с трудом сел, затем осторожно ощупал челюсть и стал вглядываться в полутемную пещеру, заваленную ящиками с награбленным. — Похоже, все это время мы жили по соседству с теми, кого так долго искали…
— Так оно и есть, — грустно подтвердила Элайна. — Но самого главного ты еще не знаешь. Эти люди убийцы, и их здесь множество.
— Значит, нам пора выбираться отсюда. — Коул с трудом поднялся на ноги и, взявшись за решетку, с силой потряс ее. — Правда, как это сделать, я пока не знаю.
Глинис завозилась и захныкала на койке. Элайна взяла ее на руки и прижала к себе. Жестом подозвав мужа, она приникла к его груди.
— Они хотят убить тебя, — взволнованно прошептала она, — а потом собираются завладеть домом…
Коул осторожно приложил пальцы к ее губам.
— Не тревожься, любимая, скоро здесь будут Саул и Оли. Надеюсь, они прихватят с собой еще кого-нибудь.
Но развеять опасения Элайны было не так-то легко.
— Эти негодяи поставили стражу у дверей и на лестнице!
— Тогда нам остается только ждать, что будет дальше. И все же я уверен: Саул сумеет постоять за себя, а Оли ему поможет. Наших похитителей ждет непредвиденный сюрприз. — Коул ободряюще похлопал жену по плечу. — И разделаться со мной им будет не так-то легко!
Взяв на руки дочь, он вдруг спохватился:
— Кажется, ее забыли перепеленать!
— Значит, вот что тебя беспокоит в первую очередь? — Элайна рассмеялась, но тут же замолкла и смахнула с ресниц слезы. И все же на душе у нее стало немного спокойнее — теперь, когда Коул был рядом, положение уже не казалось ей столь безнадежным. Приподняв юбку, она оторвала полосу ткани, свернула ее на коленях и взяла у мужа малышку, а затем, перепеленав Глинис, снова отдала ее отцу.
