Но едва дверь за Несфильдом закрылась, как Джеймс кинулся к ее ногам, схватил тонкие руки, стал осыпать их бесчисленными поцелуями. Анну словно окутала исходившая от него радость. Она смеялась, позволяя ему обнимать и целовать себя, сжимая так, что ей стало трудно дышать.
– Я сделал все, как ты велела. Я связался с Генри Тюдором, я указал Ричарду ложное место и время высадки его десанта. Я рассказал Тюдору, что король грозит тебе гибелью, и граф Ричмонд готов принять тебя на континенте. Я прибыл за тобой. Я спасу тебя!
– Подожди, Джеймс. Мне надо тебе что-то сказать…
Она все еще не могла отдышаться, и неожиданно, охваченная страстью, стала отвечать на его поцелуи, забыв на миг обо всем на свете, кроме этих сильных мужских объятий И жара в собственной груди.
Когда открылась дверь, они не успели оторваться друг от друга. На пороге стоял Оливер. Застыв с округлившимися глазами, он смотрел на них, и на его лице сменялась целая гамма чувств: беспокойство, изумление, растерянность, гнев, И наконец – безграничное отвращение.
Анна медленно убрала руки с плеч Джеймса.
– Оливер, послушай меня…
Она не знала, что сказать. Он всегда был ее другом, но она привыкла к его немому обожанию настолько, что перестала замечать его. Он был как брат, и она знала, что между ними ничего не может быть. Он был свидетелем ее любви и жизни с Филипом, но даже он не имел права так смотреть на нее.
– Послушай, Нол…
Она шагнула к нему, но он резко отпрянул. Лицо его исказилось.
– Шлюха!..
– Как вы смеете! – загородил королеву Тирелл, но Оливер вдруг бросился на него, схватил за ворот и, резко рванув, отбросил от Анны.
– Ты пес, убийца! Ты не смеешь прикасаться к этой женщине! На тебе кровь ее мужа.
Теперь и лицо Тирелла исказила ярость. И, прежде чем Анна опомнилась, они уже выхватили мечи.
– Остановитесь! – вскричала Анна. – Эй, кто-нибудь, сюда! На помощь!
Ворвались охранники и растащили их. Суровый Джон Несфильд сам отобрал у противников мечи. Оливера увели, Тирелл остался стоять бледный как мел.
– Этот человек оскорбил королеву, – только и сказал он.
На лице Анны была написана совершенная беспомощность. Она странно взглянула на Тирелла.
– Что хотел сказать Оливер? Тирелл пожал плечами, отвел взгляд.
– Для него я просто верный пес короля.
Анна вдруг ощутила ужас.
Когда-то давно Оливер так же, как сейчас на Джеймса, бросился и на Джона Дайтона. Анне показалось, что острые ледяные когти сжимают ее сердце. Тирелл, не глядя на нее, стоял, отвернувшись к окну. Черный Человек Ричарда Глостера. В услужении у которого когда-то был Дайтон. Нет, ато слишком чудовищно. Это невозможно!
Он почувствовал ее взгляд.
– Ваше величество, я все объясню.
Но королева уже направлялась к коменданту.
– Сэр Джон Несфильд, могу ли я поговорить с Оливером Симмелом без свидетелей?
Все еще ничего не понимая, Несфильд согласно кивнул.
– Ума не приложу, что вдруг нашло на такого мирного и рассудительного парня, как Симмел?
Оливер понуро сидел у камина в башенке у ворот. Когда зашелестело платье королевы, он даже не повернулся в се сторону.
Королева приказала стражникам удалиться.
– Я никогда не прощу вам этого, – тихо сказал Оливер, когда дверь за комендантом закрылась.
– Нол! – побледневшими губами прошептала Анна. – Тирелл давно уже не человек короля. Он не раз спасал меня от него, он мне предан. И один Бог, видящий мою душу, может судить меня, когда я поступаю так, а не иначе.
Рыцарь нехорошо усмехнулся.
– Бог!.. Нет, моя прекрасная королева. Есть еще и честь, и память, и верность. Вы же… Здесь не только грех телесной похоти, но и худшее из предательств, какое я встречал. И подумать только – это совершили вы… Вы!
Он глядел на нее потемневшими от гнева и горечи глазами.
– Вы были самым удивительным существом в моей жизни. Ни одна другая женщина не могла что-то значить для меня после вас. Я так любил вас, что готов был отдать ради вас всю свою кровь каплю за каплей…
Несмотря на острую жалость к Оливеру, Анна испытала некоторое облегчение. Ревность! Так, значит, все это только ревность?
Оливер же продолжал, глядя на нее все тем же уничтожающим взглядом:
– Давным-давно я заставил замолчать свою любовь. Ибо я слишком чтил сэра Филипа, слишком гордился тем, что его полюбила такая женщина, как вы. В этом ужасном мире я был свидетелем столь редкостного чуда, как прекрасная любовь. Она была настолько глубокой и прекрасной, что я принес себя и свою жизнь в жертву вашей любви. А потом вы стали супругой Ричарда Глостера, супругой демона, погубившего это чудо. Но он был исчадием ада, и вы были слишком беззащитной перед ним. Если он обманул вас, то в этом я винил лишь себя. Меня не было рядом, я, и никто другой, не уберег вас от этого чудовища. Вы были жертвой и вы… вы все еще любили Филипа Майсгрейва. А сейчас… Зачем вам понадобилось так унижать память сэра Филипа? Почему из всех мужчин вы выбираете лишь тех, у кого на руках его кровь?
У Анны вдруг ослабели колени, и она медленно опустилась на каменный выступ.
– О небо! Что ты говоришь, Нол?
– Я говорю, что вы только что обнимали человека, который был правой рукой герцога Глостера, когда тот сделал все, чтобы погубить Филипа Майсгрейва. Это он был связным между Джоном Дайтоном и герцогом, когда готовилось покушение на Нейуорт. Я узнал об этом много позже, когда шаг за шагом исследовал преступления Джона Дайтона. Это с ним встречался Джон в Дурхеме и это с ним они обсуждали план сдачи Гнезда Орла шотландцам. Хозяин кабачка, где они встречались, поведал мне за кружкой эля, что они часами шептались в углу его заведения, что-то чертя на купленном в соседней лавчонке пергаменте. Слушая его, сразу можно было догадаться, кто был собеседником Джона Дайтона – Черный Человек, Джеймс Тирелл.
У Анны все плыло в глазах. Сердце так колотилось, что казалось, вот-вот разорвется.
– Мне он ничего не говорил об этом… Она произнесла это едва слышно, словно поражаясь этой мысли.
– А что еще не говорил этот убийца? Его руки по локоть в крови, и есть там кровь Филипа и Дэвида Майсгрейвов.
Анна закрыла глаза и застонала. Но Оливер впервые в жизни был беспощаден.
– И это еще не все. Когда-то давно, в той страшной битве под Барнетом, на сэра Филипа напал неизвестный рыцарь. На его доспехах не было никаких отличительных знаков. Но я видел его лошадь – вороную с широкой белой полосой через всю морду. Позже я узнал этого коня. Подле него стоял юноша с секирой, удивительно напоминающей ту, какой пытались свалить с коня барона Майсгрейва. Я спросил его имя, и мне сказали – Джеймс Тирелл, оруженосец герцога Ричарда. Тогда я решил, что ошибаюсь. Позже я понял, что сэра Филипа пытался убить именно этот наемник горбатого Дика. И когда сегодня мне сообщили, что Тирелл прибыл в Вудсток… О, я ожидал самого худшего! Я как безумный бросился на выручку, вы же в это время ластились к этому убийце! О, королева Англии!
