Тогда Дэвид и его приемная мать поняли, что жизнь мальчика в опасности до тех пор, пока Джон Дайтон находится в замке. Поправится он или нет, но все равно не откажется от попыток погубить Дэвида. Тогда Элисон рассказала мальчику, что Дайтон никогда не был его отцом, и они решили избавиться от него, заточив в подвал. Всем сообщили, что сэр Джон отбыл для лечения в некое отдаленное аббатство, а самого его перенесли в подземелье, куда, кроме супруги и двух верных слуг, никто не спускался.
– Могу ли я его видеть? – холодно осведомился Джеймс Тирелл.
После некоторого колебания они согласились. Правда, Элисон начала было испуганно креститься, заметив, как решительно положил руку на рукоять меча этот рыцарь в черном.
Однако, увидев холод и мрак подземелья, Тирелл решил, что смерть будет слишком легкой карой Дайтону за все его преступления. Тот же, поняв, что сэр Джеймс спустился в подвал отнюдь не для того, чтобы спасти его, сам стал молить его об избавлении – смерти. Тирелл же пожелал узнать, как вышло так, что сын Филипа и Анны остался жив. И Дайтон заговорил:
– Не знаю, что тогда спасло этого змееныша: реликвия ли у него на груди, воля небес, его детский шлем или ветка, за которую зацепилась секира, когда я наносил удар. Но оказалось, что я лишь оглушил его. Однако тогда я не понял этого, а просто сбросил мальчишку Майсгрейва вместе с перерубленной веткой со стены, но Господь Бог, зачастую столь равнодушный к тому, что творят смертные, этой ночью вдруг послал щенку ангела-хранителя. Как иначе можно объяснить тот факт, что он не свалился вниз, а повис на кривой сосне, проросшей сквозь нейуортскую стену? Я узнал об этом лишь утром, когда взошло солнце и я заметил его тело, висящее на корнях сосны. Тогда я решил убрать его, чтобы не вызвать подозрений, но, спустившись по веревочной лестнице вниз, я понял, что щенок Майсгрейвов еще жив. Он застонал, когда я стал снимать его. Видимо, сам бес попутал меня, ибо вместо того, чтобы докончить начатое, я решил сохранить мальчишку. Герцог Ричард мог заплатить мне за него немалый куш, поэтому я спрятал его, бесчувственного, в соседней роще, завалив буреломом. Потом я пришел к своему господину и хотел рассказать о Дэвиде, но он, даже не выслушав, услал меня к вам, Черный Джеймс. А я ведь столько сделал!.. Никто не сможет понять, что я совершил ради него в ту дьявольскую ночь. И тогда… Я впервые в жизни был обижен на своего господина и решил до поры до времени спрятать ото всех щенка. Я увез его, еле живого, в Тонвиль и стал ждать удобного случая, чтобы сообщить о нем, но мой господин Ричард так нянчился с Анной Невиль и с ее девчонкой, что мне казалось: мое время еще не пришло. Как я был глуп! Эта зеленоглазая сука опередила меня. А ведь я уже был готов открыться моему королю!
Тирелл спокойно поднялся.
– Довольно, сэр Джон. Я поклялся доставить королеве вашу голову и выполню свою клятву. Если еще есть молитва, которую вы не забыли, – молитесь.
Джон Дайтон подчинился. Начав что-то бубнить себе под нос, он вдруг разразился грязной бранью.
– Мой король все равно отомстит тебе за меня! Он узнает о твоем предательстве, черный пес! Нельзя служить двум господам и не понести за это наказания.
Тирелл тяжело вздохнул.
– Это так, Джон Дайтон. И если тебе от этого станет легче – я уже понес свою кару.
С этими словами он стремительно опустил занесенный меч.
Когда он вышел из подземелья, из обернутого его плащом свертка капала темная кровь. Дэвид расширенными от страха глазами глядел на темные пятна на полу, пятясь от Тирелла.
– Все равно когда-нибудь это должно было случиться, – холодно произнес сэр Джеймс. – А теперь, Дэвид, скажи, хочешь ли ты повидать свою мать?
Элисон Тонвиль громко рыдала, когда они уезжали. Дэвид вдруг тоже расплакался, обнял ее и пообещал, что не забудет ее и обязательно еще вернется к ней. Тирелл же думал о другом. Когда сын Майсгрейва увидит Анну Невиль, он не сможет не полюбить ее, не сможет расстаться с ней. И все время, что они были в пути, рассказывал ему о королеве. Дэвид поначалу дичился странного черного рыцаря, к луке седла которого был приторочен страшный сверток. Но постепенно привык. Ведь Джеймс Тирелл был так внимателен и заботлив и так много рассказывал ему о загадочной и прекрасной женщине, которая порой приходила к Дэвиду в его снах, а он считал это наваждением. Все, что он узнал, было слишком сложным для двенадцатилетнего подростка, но чем дальше они удалялись от Тонвиля, тем большее нетерпение охватывало мальчишку. И вот теперь они почти у цели.
Они ехали через лес, было удивительно тихо, лишь иногда каркало воронье.
Неожиданно Дэвид натянул поводья.
– Сэр Джеймс, что это? Вы разве ничего не замечаете?
Тирелл был слишком погружен в свои мысли.
– В чем дело, мой мальчик?
– Вы посмотрите – сейчас полдень, а солнце… Словно опускаются сумерки.
Теперь и Тирелл заметил обступающую их мглу. Вороны подняли отчаянный гам. Он поглядел на небо, и ему показалось, что солнце уменьшилось в размерах. Невероятно! Он осенил себя крестным знамением и замер, поймав устремленный на него взгляд мальчика. Нет, он не должен его пугать. К тому же… О, он вспомнил!
– Где-то я слышал о таком… Изредка такое явление бывает, но потом проходит. Древние хроники упоминают о нем. Однако нам все равно следует спешить. Мы ведь совсем близко.
Тиреллу с большим трудом удавалось говорить спокойно. Он не знал, что его так тревожит. Странный ли свет или что-то другое. В груди ныло, словно от дурного предчувствия. Пришпорив коня, он поскакал вперед.
Когда они выехали на перекресток дорог, где стояла харчевня, здесь царила суета. Кто-то спешно разворачивал телегу, кто-то неистово кричал. Какая-то старуха, стоя на коленях и раскачиваясь, вопила:
– Вот она, кара за грехи наши! Конец света! Судный день!
Толстый монах, стоя меж двумя кучами навоза, громко читал «Pater noster»[87]. Кто-то ему вторил, но многие просто толпились, галдя и растерянно глядя вверх, где солнце становилось все меньше и небо приобретало зловещий фиолетовый оттенок.
– Это наш король загубил добрую Англию! – выкрикнул кто-то. – С тех пор как этот злодей сел на трон, всевозможные несчастья обрушились на наше многострадальное королевство.
Рванул резкий ветер, стало холодно. Люди заметались.
– Да-да, это король, он погубил свою душу и всех нас вместе с собой!
– Господь и Пресвятая Дева, помилуйте нас! За что караете нас из-за преступлений одного-единственного владыки?!
Монах, перестав читать молитву, громко закричал:
– На колени! На колени, смрадные грешники! Вы все виновны в том, что кричали: «Многие лета королю Ричарду!» Ведь всем известно, что его трон стоит на крови и омерзительных преступлениях. Он убил невинных племянников, он хотел жениться на родной племяннице, он уморил в изгнании добрую королеву Анну! Ее гибель станет последней каплей, которая переполнит чашу терпения Господа! Сегодня из аббатства в замок Вудсток призвали священника, ибо эта святая женщина чахнет. Молитесь же, грешники, молитесь за ее величество, и, может, тогда кара Господня минует вас!
