Вручая Беттертону рукопись своей первой пьесы «Последняя шутка любви», Кэтрин объяснила, что автор – один из ее друзей. Она опасалась, что Беттертон не воспримет всерьез тот факт, что она, всего-навсего женщина, написала столь остроумное произведение. Прочитав, он не скупился на похвалы, но добавил, что по крайней мере две сцены надо немного переделать, приведя их в соответствие с талантами актеров, которые будут заняты в постановке.
– Я буду рад встретиться с мистером Уэгстэффом, – закончил он. – Насколько я понимаю, он пишет под псевдонимом.
– Так оно и есть, – с беспокойством протянула Кэтрин. Ей было страшно даже подумать, что когда-нибудь придется сказать правду, но вот решающий момент пришел, и отступать уже поздно. – Уэгстэфф – не мужчина, – выпалила она. – Ох, мистер Беттертон, простите меня, но это я написала «Последнюю шутку любви», честное слово!
Сначала он ей не поверил, а потом очень расстроился, поняв, что автор – женщина.
– Зрителям это вряд ли придется по вкусу, – объяснил он. – А мы не так богаты, чтобы рисковать сборами.
Выход из этого сложного положения нашла Кэтрин.
– А надо ли вообще упоминать, – поинтересовалась она, – что автор – женщина? Я назвалась Уэгстэффом, так пусть это имя и остается на афишах. Управляющему вы можете сказать, что автор – писатель, ведущий уединенный образ жизни, а потому он желает скрыть свое подлинное имя.
– Отличная мысль! – обрадовался Беттертон. – Твоя пьеса до того хороша, что я не могу упустить такой шанс. Ты интуитивно чувствуешь, какие повороты сюжета и реплики будут иметь успех у зрителей, – наверное, потому, что ты сама актриса. Беда в том, что в пьесе слишком откровенно обсуждаются отношения мужчины и женщины, и твоя репутация погибнет, если станет известно, кто ее написал. Нет-нет, ты для меня – мистер Уилл Уэгстэфф, и никак иначе.
Разумеется, меньше всего на свете Кэтрин хотела, чтобы Том узнал, кто такой Уилл Уэгстэфф на самом деле. Посему продолжать работу над новой пьесой в Антверпене было небезопасно, но, как нарочно, события последних дней вызвали у Кэтрин настоящий приступ вдохновения. Новые сцены, новые шутки и новые повороты сюжета приходили ей в голову так быстро, что она едва успевала их записывать.
Вздохнув, так как на лестнице послышались шаги, Кэтрин спрятала рукопись и скромно уселась у стола. Когда Том и Джорди вошли в комнату, она перечитывала письмо, которое, судя по всему, только что дописала.
– Ну что, сударыня, закончили вы это кропотливое дело?
– Да, как и положено прилежной жене, – сладким голоском ответила Кэтрин, и Джорди одобрительно кивнул. Вот женщина, которая знает свое место!
Том быстро прочитал письмо, почти не шевеля губами, и Кэтрин в очередной раз решила: нельзя верить ни единому слову из того, что он рассказывал о себе. Только люди, получившие отличное образование, могли читать про себя.
– Превосходно, – сказал он. – Просто и ясно. У нас мало времени – я сегодня же отправлюсь на пристань, откуда должен отойти английский пакетбот. Джорди останется с тобой и будет тебя охранять. Можешь упомянуть в разговоре с хозяйкой, что я уехал по торговым делам, – так добрая фламандка убедится, что мы – люди порядочные.
Внезапно Кэтрин стало страшно за него. Она удивилась: ведь никакой опасности не было!
– А надолго ты уезжаешь? Том будто прочитал ее мысли.
– Не бойся, моя хорошая. Со мной ничего не случится – я же не Грэм, который ни разу не нюхал пороха. – Он пристегнул шпагу, а Джорди зарядил и подал хозяину седельный пистолет. – Если я вдруг не вернусь через два дня, вы с Джорди должны продолжить наше дело без меня, и молитесь, чтобы я вернулся лучше поздно, чем никогда. Я оставил Джорди достаточно денег, так что голодать вам не придется. Следуй за Грэмом, не упуская его из виду, и не забудь об Амосе Шоотере. Вот видишь, милая, я тебе верю. И вот тебе на прощанье.
Не успела Кэтрин остановить его, как он обнял ее и крепко поцеловал.
– Скучай по мне хоть чуть-чуть, малышка, – попросил он, – а ты, Джорди, присматривай за ней хорошенько.
В комнате сразу стало тихо и пусто после его ухода. За то недолгое время, что они провели вместе, Кэтрин привыкла к нему, к его насмешкам, к его неожиданной нежности и – признайся же, Кэтрин! – к чувству безопасности, которое дарило ей одно его присутствие.
Джорди нарушил непривычное молчание:
– Не волнуйтесь, хозяйка. Он вернется – не родился еще подлец, способный убить моего хозяина. Он и против троих выстоит!
От такого утешения Кэтрин расхохоталась, и смех ее смешался со слезами.
– Ах, Джорди, и почему ты не поехал с ним?! Мне было бы спокойнее.
– Хозяин ни в жизнь бы не согласился! Да, он доверяет вам, как и мне, но ни за что на свете не оставил бы свою овечку среди волков, которые чуть не прикончили Грэма.
Кэтрин легла спать, как всегда одна, размышляя о том, что без Тома Тренчарда жизнь кажется тоскливой и лишенной всякого смысла.
– Миссис Тренчард, не так ли? Стараясь скрасить ожидание и немного развлечься – Том отсутствовал уже второй день, – Кэтрин отправилась на рынок. Утратив статус одного из богатейших европейских портов, Антверпен тем не менее по-прежнему вел оживленную торговлю. Кэтрин с восхищением рассматривала брюссельские кружева изумительной работы, когда ее окликнула Изабель Шоотер.
– Добрый день, сударыня! – с улыбкой ответила Кэтрин. – Я очень рада снова видеть вас.
Миссис Шоотер окинула Кэтрин внимательным взглядом.
– Вижу, вы сегодня одна, без мужа. Такое замечание явно требовало объяснения, и Кэтрин не заставила себя ждать:
– Да, он уехал по делам, но, я надеюсь, скоро вернется. Пока что, как видите, меня сопровождает Джорди, наш слуга.
Верный себе, Джорди угрюмо уставился на Изабель Шоотер.
Изабель снова заговорила:
– Муж сегодня утром сказал, что неплохо бы пригласить вас и капитана Тренчарда поужинать с нами как-нибудь вечером. Ему хочется поговорить о добрых старых временах, о днях своей юности. Я как раз шла в трактир, где вы остановились, – и как удачно, что мы встретились! Амос упоминал завтрашний вечер – к нему приезжает друг, с которым он хотел бы познакомить капитана Тренчарда. Может быть, завтра утром вы дадите мне знать, приехал ли ваш муж?
Капитан Тренчард… Вот, значит, как… Чего же еще следует ожидать? Том говорил, что не один год провел на военной службе, но ни разу не упоминал о своем капитанском чине. Она была уверена, что он умалчивал не только об этом. Похоже, слежка и разнюхивание чужих секретов входят у нее в привычку; оставалось надеяться, что Том не займется тем же самым.
