Нельзя допустить, чтобы Мелинду постигла та же участь. Нет, свой выбор я не назову ошибкой, но мне не хочется, чтобы в будущем ее терзали сомнения. Лондонский сезон ей просто необходим!»
Раздался оглушительный грохот, и Фоли вскинула голову и обменялась взглядом с Мелиндой.
– Где-то хлопнула дверь, – сказала Мелинда. Сквозняк взъерошил бумаги на столах.
Из холла донеслись крики и ругань. Слов не разобрать – внизу дрались. Мелинда вскочила на ноги.
– Да что там такое?
– Постой! – крикнула Фоли, торопливо захлопнув крышку стола и бросив туда письмо. Но Мелинда уже выбежала в коридор. – Мелинда, вернись!
Она догнала падчерицу на лестнице и остановилась, опершись о перила, по которым извивался искусно вырезанный дракон. Внизу в холле дворецкий и дюжий лакей скрутили какого-то бродягу в лохмотьях.
Бродяга обернулся в пылу драки, и Фоли увидела его лицо – небритое, искаженное злобой. Длинные седые патлы упали ему на глаза. Он бросил дикий взгляд в сторону лестницы и что-то крикнул. От этого леденящего душу вопля у Фоли мурашки побежали по спине. Бродяга снова закричал, и на этот раз она услышала имя – или ей показалось? «Роберт!» Он отчаянно упирался, но лакею и дворецкому все же удалось вытолкать его на улицу. Дворецкий навалился на дверь, она с грохотом захлопнулась, и эхо прокатилось в холле.
– Это он! – прошептала Мелинда. – Тот человек, которого я видела у реки!
– Браконьер, наверное, – предположила Фоли. – Ничего, с ним разберутся. Идем наверх – пора переодеваться к обеду.
– Браконьер? – повторила Мелинда. – Зачем же ему ломиться в дом?
Но Фоли уже поднималась по ступенькам.
– Идем же! Что ты сегодня наденешь? Светло-зеленое платье?
Мелинду всегда можно было отвлечь разговорами о нарядах. Так и случилось. Мелинда бросила озадаченный взгляд в сторону двери и коротко вздохнула.
– Какая разница, что надевать? – капризно заметила она. – Меня ведь никто не увидит.
– Благодарю покорно! А про меня ты забыла?
– Нет, но ты же моя мама.
Фоли насмешливо фыркнула, напустив на себя оскорбленный вид, но втайне радуясь, что ее наградили таким почетным званием.
Роберт метался по комнате, натыкаясь на стены, как слепой. В ушах все еще звучал крик оборванца.
– Ты мертв, – бормотал он. – Черт тебя дери, ты мертв и не можешь вернуться с того света!
Довольно того, что его изводит своими появлениями Филиппа. А если еще и отец восстал из ада, остается только наложить на себя руки. Но и после смерти не будет покоя. Быть может, именно то, что он до сих пор жив, и удерживает призраков прошлого и не дает им наброситься на него и утащить с собой в преисподнюю.
И еще его держит Фоли – его Фолли. Ее голос он тоже слышит – нежный, веселый, без тени страха. Стоило ему увидеть ее, как тело и душу сковало мучительное желание, и в ответ на ее любезное приветствие с языка сорвались скупые, резкие слова. Должно быть, она решила, что он не в своем уме.
Роберт расхохотался. Ну конечно, не в своем уме: его преследуют покойники, в голове туман, он боится выходить на улицу. Но всего этого ей знать не следует. Однажды ему удалось прийти в себя, и он обрел былую ясность мысли. Это произошло по пути из Индии, который занял десять месяцев. Именно тогда, во время бесконечного долгого плавания вдоль берегов Африки, он начал постепенно осознавать все то, что случилось с ним за последнее время. И понял, что Филиппа мертва, а по ночам его преследует бесплотный демон, ее призрак. Как только он ухватился за эту мысль, то припомнил и остальное – свои скитания по индийским базарам, изучение местной культуры, записки и дневники. Все впечатления путешествия, даже самые мимолетные, – гавань Занзибара, нежный шелк, трепещущий на ветру, свет лампы, падающий на чалму незнакомца, – переносили его в прошлое. И вот он уже снова на базаре в Дели, пьет чай вместе с хозяином обувной лавки. Именно в ту ночь он и сошел с ума.
По мере того как прояснялся его разум, он припоминал все больше подробностей из своей жизни в Индии. Его навещали гуру – многих он помнил до сих пор. И Филиппа тогда была с ним – но Филиппа мертва. Она убила его пса, а некто, чье лицо он никак не мог вспомнить, потрясал перед ним письмами Фоли и грозился предать их огню, а ее саму погубить.
Он обхватил голову руками. Даже в те короткие периоды, когда проясняется сознание, он не может с уверенностью сказать, что – реальность, а что – его болезненная фантазия. Туман, везде туман. Он не помнит, как добрался из Дели до побережья.
На корабле он был в безопасности и мыслил вполне здраво. И уже готов был поверить, что в Англии рассудок вернется к нему, но в Солинджере Филиппа и ночные кошмары снова его настигли.
Должно быть, демоны предпочитают охотиться за ним на суше, а не на море.
И вот теперь – отец. Роберт был уверен, что это голос отца. Он решительно дернул шнурок звонка.
Минуты тянулись томительно медленно. Он снова позвонил. На этот раз не пришлось долго ждать – в дверях появился запыхавшийся лакей в потрепанной ливрее.
– Прошу прощения, сэр! – выпалил он. – Только что выпроводили старика Спаркетта. И как только ему удалось проникнуть в холл, ума не приложу! Мистер Лэндер хотел с вами об этом поговорить.
– Спаркетт? – тревожно переспросил Роберт.
– Он безобиден, сэр, – заверил его розовощекий слуга. – Местный юродивый.
– Ты его знаешь?
– Как не знать, сэр. Живет у нас в деревне и побирается по дворам. Его моя мать с детства помнит – говорит, он всегда был немного того. И кормит его пирожками с картошкой. Мы его не обижаем, сэр, но когда он начинает буйствовать, приходится и силу применять.
– Ты уверен, что это был он? – строго спросил Роберт.
Парень пожал плечами и усмехнулся:
– Само собой, сэр! Старину Спаркетта ни с кем не спутаешь. А я его знаю как облупленного.
Эти слова успокоили Роберта и в то же время заставили почувствовать стыд и необъяснимую злость, которую ему с трудом удалось сдержать.
– Не пускайте его на территорию поместья. Он может испугать дам.
– Слушаю, сэр! – с готовностью отозвался лакей. В дверь постучали, и он добавил: – Это мистер Лэндер.
– Пусть войдет, – холодно промолвил Роберт и нахмурился, отвернувшись к окну.
Лэндер вошел и кивком отпустил лакея. Дверь захлопнулась.
– Вы обязаны охранять поместье! – Роберт стремительно шагнул к дворецкому, и тот невольно попятился.
– Прошу прощения за неприятный инцидент, мистер Кэмбурн, – сдержанно промолвил Лэндер. – Подобного больше не повторится, даю вам слово.
– Черт побери, этот старый дьявол-Спаркетт проник в дом! – вне себя от ярости воскликнул Роберт.
