Глава 7
Джорджи затаила дыхание. Сон как рукой сняло, когда отец постучал в дверь еще раз их условным стуком. Она с ужасом ждала, что сейчас щелкнет дверной замок. Сердце ее колотилось от ужасной мысли, что ее застанут в постели с мужчиной.
— Господи, ну пожалуйста, — только бы папа сюда не вошел, — молила про себя Джорджи.
Она почувствовала, как Пирс дотронулся до руки, которой она закрывала ему рот. Но, слава Богу, он вел себя тихо.
Эти минуты показались Джорджи вечностью. Затем она услышала звук медленно удаляющихся шагов. Отец ушел. У девушки вырвался вздох облегчения. На какое-то время она была спасена.
— Вставай, — прошипела она и толкнула того, кто лежал рядом, — ты должен уйти отсюда, прежде чем вернется папа.
Но вместо того, чтобы послушаться, Пирс повернулся к Джорджи и погладил ее разметавшиеся по плечам волосы.
— Не волнуйся. Он, наверное, ушел спать.
— Нет, не ушел, — сказала она свистящим шепотом, стараясь, чтобы ее слова звучали как можно более весомо, — я бы услышала, как он хлопает дверью. Он бродит где-то рядом и скоро вернется. Уж я-то знаю. На сей раз она пихнула Пирса ногой, стараясь вытолкать его с кровати.
— Ну, хорошо, — он сел на кровати и спустил ноги на пол, — но в следущий раз…
— В следующий раз? Ты спятил? Я больше не могу так рисковать. Папа… Одевайся и уходи. Сейчас же.
— Я должен зажечь лампу, чтобы найти одежду.
— Нельзя. Он увидит свет.
— Но я не могу…
— Можешь! — Джорджи толкнула его в спину, и наконец Пирс встал на ноги.
Она наблюдала, как он сделал в темноте несколько медленных шагов, а потом остановился.
— Если я закрою дверь на задвижку, то смогу уйти на рассвете, когда никто не заметит.
— Еще чего?!
Этот человек просто не понимал всей серьезности создавшегося положения.
— После праздника утром все будут спать допоздна, — продолжал Пирс. — А я буду очень осторожен. Никто меня не увидит.
Джорджи заскрипела зубами, едва сдерживаясь, чтобы не закричать. Она встала на колени и прикрылась одеялом, хотя прекрасно понимала, что он может увидеть лишь ее силуэт.
— Если ты не сделаешь, как я говорю, я закричу так, что слетит крыша.
— Ну, хорошо, — пробормотал Пирс.
Она слышала, но не видела, как он, натыкаясь на мебель, рылся в ворохе ее нижних юбок, брошенных на полу. Нет, это никогда не кончится! Прикрываясь одеялом, она соскочила с кровати.
— Вот, — сказала Джорджи, зацепившись ногой за какой-то кусок ткани, — это, кажется, твоя рубашка.
Она наклонилась, чтобы поднять ее, а когда поднималась, то ударилась головой о подбородок Пирса. Она вскрикнула:
— Ты ушиблась?
Джорджи почувствовала, как ее окутывает пьянящий мускусный запах, пробуждая тысячи воспоминаний, связанных с этой ночью. Она быстро вырвалась из объятий Пирса. Одной рукой Джорджи удерживала одеяло, а другой швырнула ему рубашку.
— Одень ее. Тебе надо торопиться.
Джорджи повернулась. Она слышала, как Пирс, посмеиваясь, пытался отыскать в потемках свою одежду.
— Ты надел рубашку?
— Я еще никак ее не застегну.
— Незачем застегивать. Вот твои брюки, — она сунула их Пирсу в руку.
Он снова засмеялся, казалось, он думал о чем-то очень смешном, чего Джорджи не знала. Девушка швырнула ему носки и туфли.
— А ты не думаешь, что людям покажется весьма странным, если я отправлюсь в свою каюту полураздетым. Особенно, если по дороге с меня свалятся брюки.
— Да, это очень серьезно, — она потянула Пирса за руку и усадила на кровать. — Если папа что-нибудь узнает, я не знаю, что делать. Я просто умру, я не шучу.
— Любимая, ты придаешь этому слишком большое значение. Как только я с ним поговорю, я уверен, он…
— Нет, не смей! Если он догадается, что мы могли… — Джорджи отскочила в сторону, наклонилась и стала быстро гладить руками по полу в поисках жилета Пирса.
— Но, Лак, я думал…
— Где твой жилет?
— Его здесь нет. Я оставил его в лесу вместе с корзинкой для пикника. — Он поднялся и схватил ее за руку. — Лак, милая, тебе нечего стыдиться. Успокойся.
Лак Эллен отпрянула в сторону.
— Убери руки! Не смей меня трогать! За сегодняшнюю ночь ты уже успел сделать более, чем достаточно.
Прежде, чем он успел снова схватить ее, девушка подбежала к двери и распахнула ее настежь. С улицы струился тусклый свет.
— Я не могу тебя оставить в таком состоянии. Пожалуйста, поверь мне, все будет хорошо. Я хочу на тебе жениться.
— Убирайся!
Пирс подошел ближе. Девушка поплотнее обмоталась одеялом. Улыбаясь, Пирс взял ее за подбородок.
— Я вернусь утром.
— Нет, не смей. Папа… меня здесь не будет.
— Куда же ты денешься, — он поцеловал Джорджи.
Ах, эти губы, которые так многому ее научили и открыли неведомые до сих пор чувства! Боже мой! У девушки не было сил сопротивляться, ей ничего не оставалось, как ответить на поцелуй. Она снова слилась с ним в одно целое. Предательские руки не слушались голоса рассудка и обняли Пирса за шею, притянули к себе, полуоткрытые губы вновь стремились получить уже испытанное наслаждение. Пирс обнимал девушку, и сейчас это было самым главным. Все вокруг перестало существовать.
С нижней палубы донесся смех и хлопнула дверь. Это мгновенно привело Джорджи в чувство. Она отпрянула назад и наткнулась на дверной косяк. В слабом свете звезд она увидела, что Пирс больше не смотрит на ее лицо. У него перехватило дыхание, когда он перевел взгляд на обнаженное тело девушки.
О, Боже! Она совсем забыла про одеяло, и оно упало на пол. Потеряв дар речи, Джорджи прижала руки к груди.
Мгновение спустя, Пирс поднял одеяло и укрыл ее, а затем осторожно втолкнул назад в каюту.
— Ты как прекрасный сон, моя любовь. — Не говоря ни слова, она протянула руку к двери, чтобы закрыть ее.
Он остановил девушку:
— Прежде, чем уйти я должен сказать тебе еще кое-что.
Сама того не желая, Джорджи посмотрела Пирсу в глаза, такие сияющие в предрассветных сумерках.
— Что?
— Ты еще прекраснее, чем я мог себе представить, еще совершеннее.
Глядя на исчезающего в темноте Пирса, Джорджи крепче сжала одеяло в отчаянном стремлении заполнить хоть чем-нибудь внезапно ставшие свободными руки.
«Настоящее сокровище», — думал Пирс, спускаясь на верхнюю палубу и застегивая на ходу пуговицы.
Девушка была подобно бесценному бриллианту с множеством граней, каждая из которых сверкала и играла удивительно и неповторимо. Ему даже понравилось, как его вышвырнули из каюты. Эдакая примерная доченька своего папочки.
Здесь, в далеком Орегоне, больше не будет унижений и незаслуженных обвинений. На сей раз он может просить руки самой блистательной из красавиц.
Дойдя до последней ступеньки, Пирс повернул в коридор и направился к себе в каюту.
— Эй, погодите! — раздался у него за спиной окрик, отдавшийся эхом по тускло освещенному салуну и по всей лестнице. Пирс оглянулся и увидел чью-то фигуру, стоявшую в широком дверном проеме. Это был пожилой человек в капитанской фуражке.
Отец Лак Эллен.
Наверное, он видел, как Пирс выходил из каюты девушки. Пирса охватило непреодолимое желание удрать ил и, по крайней мере, убедиться, что у него застегнуты все пуговицы. Но вместо этого он направился к капитану Пэкингу, испытывая при этом примерно те же чувства, что и осужденный, которого ведут на гильотину.
— Вы ко мне обращаетесь?
— Это вы тот самый Кингстон?
Слова капитана, произнесенные с южным акцентом, звучали как вызов. Он поджидал Пирса, прислонившись к дверному проему и скрестив руки на груди.
Несомненно, капитану все было о нем известно — тайна его рождения, смешанное происхождение. Пирс остановился в нескольких шагах от Пэкинга.
— Да, слушаю вас, — сказал Пирс, безнадежно вздохнув и чувствуя свое поражение.
— Так это вы прикарманили денежки всех здешних жителей? Теперь то вы, наверное, очень богаты, а?
Этот вопрос совершенно сбил Пирса с толку.
— Я… н-н да, мои дела идут хорошо.
— Я раньше не замечал, чтобы вы играли в карты. Это просто нечестно с вашей стороны. Вы увиливаете и не желаете дать людям шанс отыграться и вернуть хоть часть их денег.
Голос капитана был хриплым, и от него за версту пахло виски. Его темные глаза налились кровью.
— Мне жаль, если я кого-то обидел. Ну, как вы должно быть знаете, у меня совсем другие планы.
Пэкинг удивленно поднял брови. Он вел себя так, как будто никогда в жизни не видел Пирса и свою дочь вместе.
— Вы разве не были на скачках? — спросил Пирс.
— Я был при исполнении обязанностей и вынужден был их пропустить. Однако, если вы и впрямь раскаиваетесь, что вели себя не как джентльмен, я вам сейчас могу дать возможность это исправить.
Отец Лак абсолютно ничего не подозревал. Пирс с неподдельной теплотой и искренностью улыбнулся капитану.
— Уж, поверьте мне, я совсем не хочу, чтобы вы считали меня не джентльменом. Только скажите, что я должен сделать, чтобы искупить свою вину и оправдаться в ваших глазах?
