На одно долгое, напряженное мгновение ярко-голубые сен-сировские глаза графа встретились с тяжелым янтарным взглядом Себастьяна. Затем мужчины разошлись.
И ни один не оглянулся.
Девлин застал жену в библиотеке, за кучей разложенных по столу книг.
Переодетая в скромное платье из узорчатого муслина, подхваченное сапфирно-синей лентой, она сидела, склонив голову над какими-то записями. Остановившись на пороге, Себастьян наблюдал, как Геро, пытаясь сосредоточиться, по своему обыкновению прикусывает нижнюю губу. Он неоднократно заставал ее вот так, в окружении книг и документов, за массивным старинным столом в особняке ее отца на Беркли-сквер. И по какой-то трудноопределимой причине вид Геро за работой в библиотеке теперь уже их общего дома на Брук-стрит неожиданно сообщил их браку даже большую настоящесть – и большую интимность, – чем долгие часы страсти, разделяемые супругами в ночной тьме. При этой мысли Девлин поймал себя на улыбке.
Тут жена подняла глаза и увидела его.
– Итак, ты действительно отправилась домой, – заметил виконт.
Геро откинулась на спинку кресла, бесцельно вертя в пальцах перо.
– Да. А ты нашел мистера д’Эйнкорта?
– В «Уайтсе». – Девлин оперся ладонями на стол и подался вперед, глядя ей в лицо. – Мне нужно знать расположение римских валов Лондона. Можешь нарисовать для меня план с указанием теперешних улиц и приметных строений?
– Примерный могу.
Себастьян подал ей чистый лист бумаги:
– Подойдет и примерный.
Геро окунула перо в чернила.
– А для чего?
Пока жена рисовала, Девлин пересказал свой разговор с кузеном Габриель.
– Ты, часом, не знаешь, о чем толковал д’Эйнкорт?
– Вообще-то, знаю. Несколько месяцев назад Габриель взялась отследить остатки древних городских укреплений для книги по истории Лондона, которую составляет доктор Литтлтон.
– Это не та книга, над которой ты тоже работаешь? – нахмурился Себастьян.
– Та самая. Хотя я занимаюсь изучением сохранившихся развалин исчезнувших лондонских монастырей. – Закончив чертить карту, Геро протянула ее мужу. – И как же ты намерен искать этого владельца таверны?
Себастьян какое-то время изучал набросок. Геро изобразила целых два кольца валов, первое из которых было древнее и меньше второго. Северная часть более старой стены пролегала примерно вдоль Корнхилл и Лиденхолл-стрит, затем спускалась по Марк-лейн и поворачивала на восток, к Темз-стрит и Уолбрук. Возведенный позднее вал тянулся от Тауэра до Олдгейта и Бишопсгейта, затем поворачивал на запад к погосту Святого Джайлза и уходил на юг к Фалькон-сквер. Девлин проследил по линии, шедшей до Олдерсгейта и Гилтспур-стрит, затем вверх к Ладгейту и Темзе и возвращавшейся на восток, обратно к Тауэру.
– Немаленькая стена, – констатировал он, свертывая листок. – Дам рисунок Тому, посмотрим, что ему удастся выяснить.
– Ты ведь понимаешь, что Габриель могла сказать своему двоюродному брату и неправду, лишь бы отделаться от него. Не думаю, что они были в доверительных отношениях.
– Могла. Но не удивлюсь, если по крайней мере часть о таверне и римских валах окажется истинной. А это для чего? – кивнул Девлин на разбросанные по столу книги.
– Освежаю свои знания о короле Артуре, Гиневре и рыцарях Круглого Стола.
Себастьян потянулся за ближайшим тонким, потрепанныи томиком в бледно-синей кожаной обложке и прочел тисненое золотом на корешке название: «La donna di Scalotta».
– Что это? – поднял он глаза.
– Итальянская новелла о леди Шалотт.
– Никогда не слышал о такой книге, – покачал головой Себастьян.
– Я тоже не знала об этом произведении. Но вспомнила, как Габриель говорила мне, что занимается его переводом.
Девлин пролистал старые страницы и нахмурился:
– Я точно не взялся бы ее переводить. – Итальянский язык виконт выучил по большей части от встреченных на полях сражений солдат, повстанцев и бандитов, и усвоенный диалект имел мало общего с архаичным, стилизованным слогом книги. – Когда была написана эта новелла?
– Кажется, в тринадцатом веке.
– Полагаешь, она может иметь какое-то отношение к раскопкам в Кэмлит-Моут?
– Нет, я так не думаю. Габриель интересовалась всеми составляющими легенды об Артуре, а это относительно неизвестный фрагмент. – Геро повернула голову на разнесшийся по дому звон колокольчика у входной двери: – Ты кого-то ждешь?
В ту же минуту на пороге появился Морей, дворецкий виконта.
– К вам мистер Хильдеярд Теннисон, милорд. Говорит, он брат мисс Габриель Теннисон. Я взял на себя смелость проводить джентльмена в гостиную.
Лицо Хильдеярда Теннисона было изможденным и остолбенелым, как у человека, чей мир внезапно рухнул, ошеломив его и сокрушив.
В бриджах для верховой езды и запыленных сапогах, свидетельствующих о долгом и трудном возвращении в Лондон, визитер стоял у выходившего на улицу окна, сжимая в руках шляпу и напряженно выпрямив спину. Немногим выше среднего роста, с густыми каштановыми волосами и точеными чертами, как и у его сестры, джентльмен выглядел лет на тридцать с небольшим. Когда хозяева дома вошли в комнату, Теннисон обернулся, открыв бледное, отмеченное печатью волнений лицо.
– Извините, что явился к вам весь в грязи, – с поклоном произнес он. – Я только что прибыл из Кента.
– Прошу вас, мистер Теннисон, присаживайтесь, – мягко обратилась к адвокату Геро. – Невозможно выразить, как мы скорбим о вашей потере.
Тот кивнул и тяжело сглотнул, будто лишившись на миг дара речи.
– Спасибо, но я не могу рассиживаться. Спешу в Энфилд нанимать людей, чтобы продолжить поиски мальчиков в лесу и окрестностях. От одного из магистратов на Боу-стрит я узнал о предложенной вами посильной помощи в расследовании, вот и заехал с благодарностью и… И, должен признаться, с надеждой, что вы обнаружили какой-нибудь – какой угодно – факт, который может пролить свет на случившееся. – Теннисон вперился в Себастьяна взглядом, полным такого отчаяния, что больно было смотреть.
Виконт направился к графину и налил в два бокала бренди.
– Садитесь, – приказал он тем же тоном, каким некогда командовал солдатам идти в бой. – Скоро стемнеет. Послушайтесь моего совета: поезжайте домой, отдохните и подумайте, куда и как с наибольшей для дела пользой направить свои усилия завтра утром.
Теннисон опустился в кресло у пустого камина и дрожащею рукой отер лицо.
– Наверное, вы правы. Просто… – он замолчал и резко выдохнул, – чертовски гадкое чувство – прошу прощения, леди Девлин, – когда не делаешь хоть что-то. Я виню себя. Мне следовало настоять, чтобы сестра и мальчики отправились со мной в Кент.
– Насколько я знаю Габриель, – отозвалась Геро, усаживаясь напротив визитера, – не уверена, что вы добились бы своего, попытавшись настаивать.
На лице брата убитой мелькнуло слабое подобие улыбки.
– Пожалуй, это так. Даже наш отец не мог принудить сестру сделать то, чего ей не хотелось. Она всегда была гораздо неуступчивее меня, несмотря на то, что младше на четыре года.
– Вас в семье только двое? – поинтересовался Себастьян.
Теннисон кивнул:
– Несколько наших младших братьев умерли, когда мы были еще детьми. Габриель любила малышей и тяжело переживала их смерти. Я часто думал, не по этой ли причине она так хотела, чтобы Джордж и Альфред приехали на лето.
Виконт протянул гостю бренди.
– Как считаете, у вас с сестрой были доверительные отношения?
– Я бы сказал, да.
– Звучит не совсем уверенно.
Собеседник опустил взгляд на бокал в своей руке.
– Габриель всегда была скрытной. В последнее время у меня возникло ощущение, что наши жизненные пути расходятся. Хотя, полагаю, это неизбежное явление.
Себастьян встал у камина, опираясь рукой на мраморную полку.
– Не знаете, у нее были сердечные привязанности?
– У Габриель? Нет, – мотнул головой Теннисон, – брак никогда ее не привлекал. Припоминаю, как-то я, учившийся тогда в Кембридже и невероятно важничавший, предупредил сестру, что если она не перестанет с головой зарываться в книги, ни один мужчина не захочет на ней жениться. Габриель рассмеялась и ответила, что это вполне ее устроит – муж будет только помехой науке.
– Выходит, вам не известно имя французского лейтенанта, с которым мисс Теннисон была дружна?
– Француза? Вы имеете в виду кого-то из эмигрантов?
– Нет, я говорю о французском военнопленном офицере. Сестра никогда не упоминала о нем?
– Бог мой, нет, – озадаченно уставился на Девлина адвокат. – Хотите сказать, Габриель увлеклась подобным человеком?
