– Это касается не только меня.
– А, так значит, ваши родственники впутались в какую-то новую авантюру? – бесцеремонно спросил он.
Вот поэтому она до сих пор ничего не сообщила о деле и не отправилась с невинным видом к своей матушке.
– Нет, мои родные оказались впутаны из-за вас, милорд. Иначе зачем тому, кто стоял за исчезновением Рича, подвергать опасности Маркуса? Этот негодяй вынудил моего брата и Аннабель где-то скрываться, пока не появились вы и не начали задавать вопросы.
– Значит, вы во всем обвиняете меня? Даже если произошло что-то с юным Маркусом? – недоверчиво спросил он.
– С чего вы взяли, что с ним что-то произошло? – вне всякой логики возмутилась она и снова зашагала по кабинету; тревога и расстройство требовали выхода.
– Да вы же только что сами мне это сказали. И еще по состоянию вот этой шляпы. Он упорно напяливал, пока не было рядом вашей дражайшей родительницы. Этот парень ни за что по своему желанию не расстался бы со своей «неотразимой» и горячо любимой шляпой. Так почему бы вам не рассказать мне всю историю, мисс Сиборн? Один ум хорошо, а два лучше.
– Я сама и половины не знаю, – вздохнула Персефона и разжала стиснутые кулаки. Этим утром ее руки словно жили собственной жизнью. – Я понятия не имею, кто похитил моего младшего брата, но этот человек оставил ясный намек: на самом деле он хочет найти Рича. Как я могу быть уверена, что вы станете искать Маркуса, – его-то явно удерживают против воли, – а не броситесь в погоню за моим старшим братом?
– Достаточно! – рявкнул граф и преградил ей путь, дерзнув схватить за запястье сильными гибкими пальцами.
– И даже более чем! – в бешенстве выкрикнула она. – Лорд Калверкоум, как вы смеете позволять себе подобные вольности?!
– Потому что этот разброд и шатание только помогают нашему общему врагу. Соберите остатки разума и расскажите мне об исчезновении Маркуса, пока следы еще свежие.
Поддаться низменному порыву и посильнее пнуть этого типа означало скатиться совсем на недостойный уровень. Да и граф определенно старался не причинять ей боли своей хваткой.
– Ну хорошо, – согласилась она и испытала странное чувство опустошенности, когда он выпустил ее руку, отступил в сторону и мягко спросил:
– Гивидж и младший Брандт считают, что ваш брат столкнулся с чьей-то грязной игрой?
Эти слова потрясли Персефону сильнее, чем собственные слезы, неожиданно навернувшиеся на глаза.
– Я знаю, дама сердца Маркуса живет где-то неподалеку. И не ждите от меня притворства, будто я не осведомлена о подобных делах. Я не стану разыгрывать из себя святую невинность, если мой брат в опасности.
– И не надейтесь, – пробормотал он и посмотрел на нее спокойным, доброжелательным взглядом, одновременно устанавливая между ними дистанцию и располагая к доверию.
– С какой радостью я бы вас возненавидела, милорд! – в сердцах высказалась Персефона, но в итоге все же решила ему кое-что сообщить: – Однако вы правы. И у вас, по крайней мере, есть необходимый опыт, чтобы помочь мне в поисках брата. Джо подобрал любимую шляпу Маркуса в дальнем конце парка, у подножия раскидистого дуба – вы наверняка видели это дерево. Похититель оставил ее на самом видном месте: там ее заметил бы любой прохожий. Но при этом не на главной дороге: ею постоянно пользуются все наши слуги. Ему явно было необходимо, чтобы шляпу нашел Джо, а не кто-то из горничных или садовников, иначе известие тотчас облетело бы всю округу и только после дошло бы до нас.
– На чем основывается ваше убеждение, что в деле замешан Рич? Может, шляпу нашел какой-нибудь браконьер и подкинул ее? Возможно, ему показалось, так проще всего привлечь внимание к затруднительному положению Маркуса, не выдавая при этом себя.
– Под шляпой Маркуса нашлось вот это, – наконец Персефона протянула ему тяжелый старинный перстень – семейную реликвию.
– Какая театральность! Сразу видно, это большая ценность. Простой человек мог просто присвоить находку вместо того, чтобы принести вам. Ему повезло – план удался, хотя наш враг показал себя не таким умным, как явно себя мнит. Он рискует всем замыслом, таким поступком втягивает вас и всю вашу семью в поиски Рича, – произнес он, взвешивая на руке дорогое украшение и внимательно изучая его.
– Возможно, и так, но, по-моему, это отличное средство для достижения его цели, – с дрожью согласилась она. – Перстень моего отца, и в последний раз мы его видели на руке Ричарда в тот день, когда он скакал прочь от Сиборн-Хаус после похорон отца. Папа никогда его не снимал… мне кажется, это было что-то вроде шутливого соглашения между ним и матерью.
– Легко представить, – рассеянно произнес граф, он был убежден: ценность кольца не ограничивается сентиментальной памятью родных лорда Сиборна, но все-таки наконец спросил: – Мог ли Рич продать его или заложить, как вы думаете?
Персефона с трудом сдержалась. Уж кому-кому, а ему точно было известно, на что Рич согласится, а на что не пойдет ни при каких обстоятельствах! Они же знали друг друга с детства, вместе провели все школярские годы и пору юности.
– Не мог, если только от этих денег не зависела его жизнь.
– Или жизнь того, о ком он очень заботился? – вслух подумал граф.
– Возможно, и так, – откликнулась Персефона, а про себя подумала: «Значит, он все-таки знает моего брата. А если Рич действительно сбежал с его драгоценной Аннабель? Не исключено – брат действительно полюбил эту девочку, ради нее он мог расстаться даже со столь значимой памятью об отце. Вдруг им нужны были деньги, чтобы понадежнее спрятаться от врага? Последние события явно показали, насколько этот негодяй жесток в своем желании отыскать беглецов. Значит, они проявили большую мудрость, когда исчезли почти бесследно».
– Перстень очень приметен. Если беглецы действительно хотели исчезнуть, полагаю, им пришлось безжалостно избавляться от всего, что могло хоть чем-то их выдать, – сказала она.
– Верно. Кроме того, они не могли полагаться на доход от владений Рича или его личное состояние, а значит, прежде чем надолго скрыться, должны были максимально обратить в деньги все свои ценности.
– Возможно. Хотя Джек сумел убедить банкира Рича показать ему счет брата, и оказалось: Рич тогда отправился к своим адвокатам и передал Джеку управление своей собственностью и доходами вплоть до особого распоряжения, но перед этим еще снял со своего счета доход за целый квартал.
– И банкиру не показалось это странным? – поинтересовался граф.
– Да нет, не особенно. Рич и раньше так поступал, когда собирался отправиться в свою очередную разгульную авантюру и знал, что долгое время будет недосягаем. Я еще тогда удивилась, почему он решил броситься в очередной загул, ведь только что унаследовал от отца его права и обязанности. А это значило: в этом случае на Джека ложится тяжелое бремя. Но в то время его поступок нас не слишком удивил и встревожил. Рич очень не хотел принимать на себя обязанности герцога после смерти отца, но он не был настолько безответственным, как тогда все считали. Оглядываясь назад, понимаю, что должна была с большим вниманием отнестись к его исчезновению.
