Она скрестила руки, обхватив ими плечи, и погрузилась в мечты. Она любила бы своего ребенка больше всего на свете. И ребенок в ответ платил бы ей тем же. От одной мысли об этом у нее на сердце потеплело. Но тепло это исчезло и каким-то непостижимым образом превратилось в комок в горле, стоило ей вспомнить, где — и почему — она находится. Девушка бессильно уронила руки и склонила голову. Что ж, придется покориться своему собственному выбору. Никогда у нее не будет детей, потому что не будет мужа. Во Господе найдет она покой и утешение. Любовь Его поистине безгранична и превыше любой земной любви.
Но мысль эта не принесла девушке желанного успокоения. Со двора донесся топот копыт. Лорд Блэкстон и его люди ускакали прочь, унося с собой последнее напоминание о мирской жизни, адресованное ей, Джоанне. Тщетно старалась девушка убедить себя в том, что для нее их отъезд — большая радость и избавление. Все, что ей удалось, — это ценой немалых усилий удержаться от слез.
Когда Джоанна вышла из кельи во двор, настал час вечерней молитвы. Но девушка была настолько взволнованна, на душе ее было так мрачно и тяжело, что она почувствовала себя не в силах видеть сейчас чьи-либо лица, присутствуя на богослужении в часовне. На ужин она тоже не явилась. С моря порывами дул сильный, злой ветер. В его неистовых завываниях Джоанне слышались чьи-то жалобные стоны. Эти тоскливые звуки как нельзя лучше выражали чувства, которыми она была охвачена. Ее снедала бессильная ярость, желание куда-то бежать, делать что-то, только бы не оставаться на месте.
На востоке, там, где раскинулось Германское море, небо было затянуто тяжелыми свинцовыми тучами, но на западе сквозь легкую пелену облаков еще проглядывало солнце. Летние сумерки длятся долго, и Джоанна знала, что их неверный свет окончательно померкнет лишь через несколько часов. Она стояла в каком-то оцепенении, глядя на запад, а в это время колокола зазвонили к вечерне. Несколько запоздавших монахинь торопливо просеменили по двору и, поднявшись по ступеням, прошли сквозь высокий портал. Джоанна снова осталась одна. Поежившись, она бесцельно обвела глазами пустой пыльный двор и окружавшие его серые монастырские строения.
Дождь прибьет пыль, думала она, но зато, если разразится сильный ливень с бурей, течь в крыше часовни увеличится. Она повернулась лицом к ветру, вглядываясь в предгрозовое небо. Наплевать на течь! Пусть разразится неистовый шторм, буря, ураган — это то, что ей сейчас нужно! Пусть вся Англия потонет в грохоте и вое стихии, пусть разверзнутся хляби небесные и зальют ее потоками вод! Пусть хоть весь мир захлебнется в этом втором потопе, так будет даже лучше!
Ища хоть какой-то выход для обуревавших ее чувств, Джоанна внезапно сорвала с головы платок, и ветер мгновенно унес его, разметав медно-рыжие локоны девушки по ее лицу, спине и плечам. Она торопливо зашагала к монастырским воротам, сама не ведая, куда и зачем она идет. Просто оставаться на месте было выше ее сил. Миновав ворота, она не пошла по узкой немощенной колее, а свернула к прибрежным скалам. Далеко внизу шумело море, неистово бившееся о меловые утесы. Высокий прилив, казалось, хотел опрокинуть их и завладеть этой землей. У самого края скалистого уступа Джоанна склонилась и посмотрела вниз. Ей совсем не было страшно. Ветер дул с такой силой, что девушке захотелось подпрыгнуть, чтобы он покружил ее, а затем опустил на землю.
Если бы только ветер мог в тот страшный вечер подхватить на свои крылья ее мать и не дать ей разбиться! И мысль эта мгновенно отрезвила девушку. Она резко выпрямилась, отшатнувшись от края обрыва, повернулась и заспешила прочь, в сторону поросших вереском болот.
Как только у ее матери хватило духа на тот отчаянный прыжок? И как могла она оказаться столь малодушной, чтобы бы лишить себя жизни?
«Не хочу думать об этом, — в который уже раз сказала себе Джоанна. Ветер подгонял ее в спину, длинные волосы змеями взметались впереди нее, высоко задравшийся подол платья то вздувался, то опадал. — Я немного поброжу в лесной тиши и постараюсь успокоиться».
Эта мысль придала ей бодрости, и девушка ускорила шаг. Она ступала по высокой траве, жесткие кустики вереска царапали ее ноги. Миновав узкую колею, ведущую к монастырю, она вскоре подошла к лесу. Волосы ее совсем растрепались, лицо горело, и все же девушка чувствовала себя намного лучше и спокойнее. Тяжелые тучи опустились еще ниже, и, зная, что деревья в лесу не защитят ее от молний, Джоанна все же решила побродить там немного, во всяком случае до тех пор, пока не начнется сильный ливень. Тогда она сразу же поспешит укрыться в монастыре. А если он и вовсе не начнется? Тогда она так и будет брести по лесу вечно? Или Бог все же пошлет на землю проливной дождь, чтобы вернуть ее в обитель? Какой-то частью своего сознания она понимала всю глупость подобных рассуждений, но все же в глубине ее души таилась надежда, что, поручив Господу решение своей судьбы, она так или иначе получит от него ясное указание, как ей быть дальше.
Райлан видел, как Джоанна выходила из монастырских ворот. Покинув обитель, его отряд отъехал на достаточное расстояние, чтобы усыпить бдительность любопытных сестер, а затем вернулся и затаился в лесу. Теперь они разбили лагерь на небольшой поляне, откуда хорошо был виден монастырь. Когда Келл доложил своему господину, что со стороны болот движется какая-то женская фигура, Райлан сперва усомнился, та ли это, кого он подстерегает. Женщина шла в направлении меловых утесов, и его обуял панический страх. Это, несомненно, была Джоанна, и шаг ее был решителен и быстр. Неужто она решила броситься вниз со скалы? Ходили слухи, что мать ее в свое время покончила с собой, выпрыгнув из окна замка Оксвич. Он вскочил, собираясь сесть в седло и мчаться туда, чтобы помешать девушке осуществить свое чудовищное намерение, хотя прекрасно знал, что не сможет поспеть вовремя. Однако, к его величайшему облегчению, она замерла на краю обрыва, а затем, резко повернувшись, стремительно зашагала прочь от утесов, держа путь в направлении их лагеря.
Волосы ее разметались, подол платья то и дело вздымался в порывах ветра, обнажая голые ноги. До этой минуты она выглядела так же, как и во время обеих их встреч под сводами обители, — стройная молодая женщина с бледным лицом и яркими зелеными глазами, одетая в бесформенное платье послушницы. Теперь же облик ее преобразился, и фигура ее, казалось, состояла лишь из копны медно-рыжих волос, скрывавших лицо, и голых ног, которые то и дело выглядывали из-под серого платья. Едва переведя дух после пережитой тревоги, Райлан нахмурился, ибо ему пришло в голову, что муж этой девушки — один из его друзей и соратников — окажется, пожалуй, счастливейшим малым, заполучив такую красотку. И мысль эта совсем не доставила ему радости.
