В голубой гостиной воцарилась тишина. Мэй стояла сама не своя от стыда и не осмеливалась посмотреть на Темпла. Старая дева. Ее назвали тем, кто она есть — непривлекательной, некрасивой, лишенной нежности в обращении, в которой так отчаянно нуждается граф. Она боялась поднять глаза на Темпла, опасаясь увидеть неприязнь на его лице.
— Мисс Пибоди, вы немедленно покинете мой дом, — сказала графиня.
— Мама, замолчи.
Мэй оторопела. Графиня вскрикнула.
— Ты забываешься, Темпл. Это все от расстройства. Тебе нужен покой и тишина.
— Мама, думаю это тебе нужен покой. Я прослежу, чтобы ты провела зиму в Испании. Там намного теплее.
Графиня замерла и стала похожа на одну из греческих статуй.
— А мисс Пибоди?
— Она остается. А ты уезжаешь, мама.
— Темпл!
— Пора переодеваться к обеду, мама.
Не говоря ни слова, графиня с высоко поднятой головой вышла из комнаты. Удивление и смущение лишили Мэй дара речи. Она сцепила руки и уставилась на
кончики туфель.
— Мисс Пи-боди.
— Да, — прошептала она.
— Могу ли я поговорить с вами наедине?
Мэй резко подняла голову и обнаружила, что Темпл стоит прямо перед ней, скрестив руки на груди.
— Прошу прощения за собак и лису. Я заплачу за ремонт, хотя и не сразу. Я действительно пыталась сказать, что приедут мои питомцы. Когда мы впервые встретились, я забыла об этом и…
— Мелисанда, помолчите.
Он шагнул к ней и выглядел так, будто задумал что-то очень опасное. Возможно, он все-таки сердился. Мэй отступила и стукнулась о шкаф. Темпл тут же уперся в шкаф руками по обе стороны от нее, поймав, как в ловушку. Она попыталась нырнуть под его руки, но он схватил ее за запястья. Он навалился на нее, и она почувствовала на щеке его дыхание. Затем услышала его хриплый низкий шепот:
— Наедине… поговорить.
Мир перевернулся, когда он прижался губами к ее губам. И она утонула в этом горячем тумане, в который ввергли его поцелуи.
— Мелисанда, вы не против, если я возьму свои слова обратно?
— Что?
Он отодвинулся, чтобы она могла видеть его лицо.
— Я прошу вас выйти за меня замуж, моя маленькая горошина.
— Я соглашусь, если вы пообещаете никогда не называть меня горошиной.
— Обещаю.
Она высвободила руки и обвила его шею. Темпл приподнял ее и поцеловал, но тут его губы сложились в молчаливое «о» и Мэй услышала треск. Посмотрев вниз, она увидела, что Изис вонзила когти в ногу Темпла. Черная ткань брюк затрещала по швам, Изис вытащила лапу и выгнула спину. На этот раз Темпл выругался и схватил кошку за шкирку. Встревоженная Мэй запротестовала, но Темпл подхватил кошку и положил ее на сгиб локтя. Он принялся гладить ее маленькую головку, пока она не заурчала от удовольствия.
Некоторое время Мэй смотрела на них, но потом у нее иссякло терпение. Она схватила Изис и вынесла за дверь.
— Довольно. Он мой.
Когда Мэй закрывала дверь, она вспомнила о маленькой зеленой бутылочке и о своей мечте. Мэй следовала ей, и она осуществилась, хотя и самым неожиданным образом. Повернувшись, Мэй заметила, что опасный блеск вновь вернулся в глаза Темпла.
— Так вот, милорд. Вы хотели поговорить со мной наедине?
