– Входите, пожалуйста, я не занята. Сегодня работа не клеится, ни одного слова не написала.
– Со мной происходит то же самое, поэтому решил зайти к вам.
– Как? У вас трудности с пьесой? Вы говорили, что все идет гладко.
– Так и было. Потом случилось нечто непредвиденное: моя неугомонная героиня восстала против меня, своего создателя. По замыслу она должна играть роль мнимой наложницы некоего Могула, но вбила себе в голову, что она в действительности Наложница, и мне никак не удается заставить ее понять, где ее место.
– Но это же прекрасно. Когда такое случается у меня, это верный признак, что все идет правильно. Предоставьте ей решать самой, что делать.
– Но у меня уже есть замысел, который ей неизвестен, вот в чем беда. – Он сел в кресло, закинув ногу на ногу. Как обычно, он был одет по последнему слову моды, и Пруденс вдруг стало стыдно за свое скромное домашнее платье. – Ее зовут Шилла. Ее продали Могулу, когда ей было всего восемь лет – на Востоке так бывает часто. Теперь ей шестнадцать, она еще непорочна, всякими ухищрениями ей удавалось отражать его посягательства, но он задался целью овладеть ею.
– Вы уверены, милорд, что они поставят на сцене такую фривольную вещь? Мне не приходило на ум, что вы сочиняете столь рискованную пьесу.
Он запрокинул голову и заразительно расхохотался.
– Надо было давно сообразить. Ведь ваше имя означает «рассудительная», а не «жеманная», не так ли, мэм? Это ведь комедия, но я выдерживаю ее в лучших классических традициях, все не очень цензурное происходит за сценой. Ведь не предполагаете же вы, что я покажу процесс соблазнения?
Пруденс была шокирована, но постаралась не показать вида, ибо, как всякая молодая леди, получившая строгое воспитание в семье, она стремилась выдать себя за женщину более широких взглядов.
– Я предполагал, что она должна притвориться больной, чтобы сдержать его пыл еще на какое-то время. Не собирался навечно оставить её девственницей. Но эту дурочку угораздило влюбиться в него. Что мне теперь с ней делать?
– А что она сама собирается делать?
– Даже стыдно сказать. Она хочет сбежать в полночь, как это часто происходит в дешевых мелодрамах. Не иначе как начиталась готических романов миссис Редклифф, тайно от меня. Мне кажется, она думает, что он бросится ее догонять и сделает главной женой в гареме.
– Мне ее план очень нравится. Все леди будут без ума, за джентльменов не ручаюсь, правда. Они, вероятно, предпочтут, чтобы он проявил грубую силу или что-то в этом роде, чтобы овладеть ею. Но раз Шилла решила, она все равно сбежит и своего добьется.
– Вам ее план не кажется слишком избитым?
– Нет. Вы украсите ее поступок прелестными серебристыми фразами, и все воспримут его как нечто абсолютно свежее, доселе невиданное.
– Но на Востоке такое не может произойти, это нереально.
– А вы никому не говорите, никто и не догадается.
– Кроме вас. Можно рассчитывать на вашу скромность?
– Обещаю, что никто ничего не узнает.
– Хорошо. Тогда пусть бежит. Вы мне очень помогли. А какие трудности вас одолевают? Если ваш герой отбился от рук, буду счастлив приструнить его ради вас.
– У меня другое. Просто нет настроения.
Лорд Дэмлер обвел взглядом комнату и впервые заметил картины.
– О, господи! Когда вся эта галерея наблюдает за тобой, немудрено потерять всякое желание заниматься творчеством. Не сомневаюсь, что это работа мистера Элмтри, узнаю позу. О, и у каждого свой символ. Кто это?
– Какой невежда. Не узнаете Шекспира? Великолепные кудри не должны ввести вас в заблуждение. Дядя не хотел изображать его лысеющие виски.
– Не понял, что должна символизировать свеча. Но задавать лишние вопросы не буду. А второй кто?
– Мильтон, конечно. Он больше похож на себя, если не считать, что дядя несколько укоротил ему нос. А тот в халате – Аристотель.
– Вам не кажется, что они все похожи друг на друга?
– Как вы можете говорить так? У Шекспира – усы.
– Все равно их можно принять за братьев.
– Все портреты дядюшки похожи друг на друга. Надо к ним привыкнуть и научиться различать достоинства. Когда ему удастся уговорить вас позировать, вы станете похожи на всех прочих. Вы тоже не избежите общей участи.
– Для меня это большая честь, но моя индивидуальность будет отмечена черной повязкой на глазу.
– О, неразумный! – засмеялась она. – Неужели вы думаете, что он отступит от своих принципов? У вас будут сверкать на лице два одинаковых черных агата, как у всех других. На вариации дядя не способен.
Дэмлер улыбнулся, но не упустил возможности подколоть Пруденс.
– Кларенс никогда не нарисует то, чего нет в натуре, это было бы слишком. Вы к нему несправедливы. Он просто старается несколько скорректировать недоработки природы. Что касается меня, то скоро я и в самом деле сниму повязку.
– Очень жаль. Она придает вам пикантность, я бы сказала – создает имидж. Мне очень нравится.
– Вы хотите представить меня в невыгодном свете? – улыбнулся он довольно странной улыбкой.
– Что вы хотите сказать? Я вас раскусила – вы решили начать придираться и подшучивать надо мной.
– Вовсе нет. Просто хотел предложить обмен – ваш чепец на мою повязку. Не сейчас, но в ближайшем будущем. Например, что, если вечером на балу вы появитесь без чепчика? В обмен даю обещание при первой возможности снять повязку. Сегодня еще рано.
– А, так вы тоже идете на бал? – произнесла она с облегчением. – По крайней мере будет хоть один знакомый.
– Я полагал, что мы идем вместе. Но, кажется, поторопился с выводами. У вас, по-видимому, другие планы.
– Нет, – поспешила она исправить положение и улыбнулась, чтобы Дэмлер, чего доброго, не обиделся.
– Следовало пригласить вас раньше. Собирался сам принести приглашение, чтобы заодно договориться, но был занят работой. Генриетта меня опередила. Не имеет значения вы ведь незнакомы с ее кругом, а мне будет приятно, если вечер вы проведете в моем обществе.
Его галантность заставила сердце Пруденс биться сильнее. Между ними никогда не было флирта, просто хорошие дружеские отношения. Но она не была изваяна из камня.
– Я планировала ехать одна, но буду счастлива, если сможете сопровождать меня.
– Вы не оправдываете свою репутацию, мисс Пруденс Мэллоу. Если бы поехали одна, вас подхватил бы самый беспутный гость на балу. У Хетти собирается очень разношерстная компания. Там встретите и герцогов королевского дома, и набобов, и всевозможных выскочек.
– Разве у меня такой заброшенный вид? Чепец послужил бы мне верной защитой от любителей легкой поживы.
– Но вы же не наденете чепец, не так ли? – он бросил неодобрительный взгляд на ее головной убор.
