«Нет, — подумала Джинни. — Стив не сделает мне ничего плохого, не может сделать, ибо самое плохое он мне уже сделал».
— Черта с два я позволю этой суке запугать себя, — сердито говорила Джинни Ренальдо, делясь впечатлениями о встрече с Тони Лэсситер. — О, это было ужасно! Я просто ненавижу ее! Она такая стерва, что я не задумавшись всадила бы ей нож в спину! Ты видел когда-нибудь столь мерзкое существо? Ренальдо, как ты думаешь, где он сейчас?
Не зная ответа на этот вопрос, Ренальдо снова предложил Джинни немедленно отправиться домой. Он также заметил, что она совершенно свободна и даже мистер Бишоп, видимо, забыл о ее существовании…
Но Стив Морган не забыл. И удивительнее всего, что именно Франческа постоянно напоминала ему о том, что у него есть жена.
Стиву очень повезло. Он быстро поправлялся, хотя сломанные ребра все еще давали о себе знать. Конечно, его лицо выглядело далеко не лучшим образом, но разве это имело значение, если он остался жив? Да и Франческа не обращала на это ни малейшего внимания.
— Знаешь, сейчас твое лицо нравится мне еще больше, — ласково сказала она. — Да, да, я вполне серьезно, Стефано! Я понимаю, что ты не веришь мне, но это действительно так! Ты и до этого мне очень нравился и прекрасно знал это, но сейчас ты выглядишь еще более мужественным, и даже сломанный нос не портит тебя.
— Франческа! Ради Бога, оставь это! Или ты считаешь, что меня следует почаще избивать?
— Скажи, Стефано, долго ли ты пробудешь со мной на этот раз? Когда ты снова бросишь меня ради какого-то глупого и опасного дела?
Стив внимательно смотрел на Франческу, перебирая ее темные локоны.
— У тебя прекрасные волосы, Франческа, — тихо сказал он. — Они похожи на тончайший шелк.
— Ты не ответил на вопрос, — заметила она. — Почему ты не хочешь поговорить со мной серьезно?
— О чем? Ты же не даешь мне сосредоточиться. — Она замерла, прильнув к нему.
— Но ты же знаешь, что я всегда хочу тебя. А ты, Стефано, чего хочешь ты? Как ты поступишь с женой? Ты же должен решить наконец, останешься ты с ней или разойдешься. Скажи откровенно, ты вернешься к ней?
Вместо ответа он стал ласкать ее. Франческа томно вздохнула.
— Ты самый настоящий дьявол, Стефано! Ты из тех негодяев, что избивают свою женщину и постоянно изменяют ей. Боже, — пробормотала она, — если бы мы серьезно влюбились друг в друга, нас ждала бы ужасная жизнь! Какая сила влечет тебя к этому безумному риску, к этим жутким авантюрам? Ты же так богат, что можешь позволить себе все! Тебе незачем заниматься такими делами!
— Быть богатым слишком скучно, — грустно сказал Стив. — А страсть к риску я, видимо, впитал с молоком матери. Меня не останавливает даже то, что в один прекрасный день меня могут убить или я умру от побоев.
— Как страшно это слышать женщине, которая вынуждена жить с тобой! Неужели у тебя нет сердца?
— Зато у меня есть слабость к черноволосым примадоннам. Ты, Франческа, всегда возбуждаешь меня. И мы хорошо понимаем друг друга именно потому, что оба — авантюристы.
— Ну так скажи мне, чего ты хочешь? Вот я, например, хочу добиться успеха, люблю музыку и знаю, что буду великой певицей. Я уверена, что наступит время, когда весь мир будет у моих ног. Я знаю свою цель и упорно добиваюсь ее осуществления. Но ты… Куда ты идешь? К чему стремишься? Какова твоя цель?
Он удивленно посмотрел на нее:
— Черт возьми, я и сам этого не знаю! Я никогда не думал об этом! Да и вообще, Франческа, перестань мучить меня.
Она бросилась в его объятия:
— Я уезжаю из Далласа через несколько дней. Вначале я поеду в Сан-Антонио, потом в Новый Орлеан, затем в Нью-Йорк. Мне предстоит также побывать в Европе, пока там не забыли меня. Ты можешь отправиться со мной, если у тебя нет здесь никаких дел.
— И стать одним из твоих восхищенных поклонников? Нет, малышка. Я не могу пойти на это, хотя и признаю, что ты достойна всяческого восхищения. Но я, как и ты, не люблю себя связывать.
Сказав это, он вспомнил, что то же самое когда-то сказал Джинни. Он не мог ревновать Франческу, которая, как и Консепсьон, была такой же аморальной, как и он сам. Но Джинни — черт бы побрал ее зеленые глаза и страстное тело — Джинни была единственной женщиной, пробуждавшей в нем ревность и гнев. Ему давно уже следовало осуществить свои угрозы и наказать ее как следует! Ведь некоторые женщины считают сдержанность проявлением слабости. Такова и Джинни. Как она посмела предать его, обмануть? Каждый раз, когда он думал об этом, ему хотелось задушить ее собственными руками. Кстати, это нужно было сделать уже давно…
Да, конечно, Стив и сам изменял ей, и ему следовало бы выбрать себе такую жену, которая терпеливо сносила бы все это и не предъявляла к нему претензий. Но хуже всего, что он до сих пор не мог забыть о Джинни. Где она сейчас? В Бароке? Чего она ждет? Чтобы ей принесли его голову? Ему нужно одно — развестись с Джинни и навсегда забыть о ней. Но способен ли он сделать это? Даже сейчас, после того, что случилось?
— Я думаю, что ты все еще любишь свою жену, но почему-то стыдишься признаться в этом, — мягко заметила Франческа. — Если бы это было иначе, я бы уже давно оторвала тебя от нее. Раз уж ты не хочешь поехать со мной, почему бы тебе не вернуться к жене и не начать все сначала?
Франческа напомнила ему и о Николасе Бенуа, который отправился в Барок, раздосадованный разрывом со своим кумиром. В Бароке была и Тони со своими блестящими глазами и влажными, жадными губами.
Стив Морган, ничуть не похожий на грязного ковбоя, который прибыл в Даллас несколько недель назад и чуть не угодил в петлю головорезов, покинул этот город на следующий день после отъезда княгини Франчески ди Паоли. Накануне он отправил во все концы страны несколько длинных и загадочных телеграмм, подписанных своим настоящим именем.
Из Далласа он отправился в Шривпорт, где объявил о своем намерении посетить Новый Орлеан в связи с неотложными делами. Вопреки этому он направился в Барок. Еще долго в этих краях ходили слухи о том, что весьма таинственный и очень опасный господин Морган предпочел посетить свои сахарные плантации в Луизиане, вместо того чтобы поехать к своей жене, находящейся в трехстах милях от этого штата.
Понятно, что многие из этих слухов дошли и до Джинни.
Она очень жалела о том, что приняла у себя Тони Лэсситер и выслушивала ее гнусные предостережения. Вернувшийся из Далласа судья Бенуа несколько изменился. Он вел себя с Джинни более фамильярно, порой даже нагло.
— Я не знал, что ваш муж намеревается обосноваться здесь, — сказал он Джинни после возвращения из Далласа. — Я и не подозревал, что он вернулся из Европы. Или он был в Южной Америке? Вы сказали, что он друг Джея Гоулда?
