ее к роли, отличной от роли обыкновенной любовницы. Следя за его действиями, помогая ему и даже давая советы, Адриенна незаметно почувствовала себя как будто законной супругой Морица. Конечно же, она прекрасно понимала, что в действительности этого произойти не может. Но, спустившись все-таки на землю со своих облаков, они уже не могли избавиться от своих новых ощущений...
Мориц вернулся к механическим исследованиям в духе Леонардо да Винчи: он рисовал проект судна без парусов и весел, реализация которого стоила бы целого состояния. Но поскольку он не был человеком, способным по двадцать четыре часа в сутки корпеть над чертежами, то вскоре оказался в кругу своих бывших друзей и позволил себе без особого, впрочем, сопротивления окунуться в удовольствия, которые предлагал Париж: игры, ужины, женщины. Конечно, он все еще любил Адриенну (на самом деле он никогда не перестанет ее любить), но всепоглощающая страсть первых дней незаметно отошла на второй план. Что же касается Адриенны, то она страдала от его «причуд», но не показывала своих обид, разве что чуть-чуть. С другой стороны, она удвоила усилия, стала заботиться о его здоровье, тревожиться при малейшем кашле, советуя ему одеваться потеплее, когда было холодно, стараясь вылечить малейшую его царапину. То есть она начала делать то, что категорически нельзя совершать, находясь рядом с подобным человеком. Ее собственное здоровье также было не на высоте, но она старалась скрывать это, зная, что больная женщина еще более невыносима, чем женщина, которая окружает ненужной заботой мужчину, подобного Морицу. Но Адриенна так пугалась каждый раз, когда видела его, покидающим ее дом!
Первое предупреждение прозвучало от некоей Марии Картон, свеженькой восемнадцатилетней балерины, которая танцевала в опере, где часто видели графа Саксонского. Адриенна, конечно же, очень скоро узнала о своем несчастье. Она сильно страдала, но молча: Адриенна Лекуврёр не может показывать ревность в отношении какой-то там Марии Картон. И она была права, потому что это увлечение продлилось недолго, и вскоре Мориц вернулся к своей очаровательной любовнице. Все вроде бы оказалось на своих местах, и Адриенна поспешила обо всем забыть. Однако на горизонте уже замаячила новая, гораздо более серьезная опасность.
Луиза-Франсуаза-Генриетта д'Аркур-Лоррен, герцогиня Буйонская, была одновременно и очень высокопоставленной дамой, и очень красивой женщиной. Стройная, темноволосая, с черными глазами и ярко-красными губами, с провоцирующей «мушкой» в уголке губ, она притягивала к себе взоры мужчин (по разным причинам совершенно разных!), а так как она обладала еще и тем, что принято называть «темпераментом», то успела украсить голову своего мужа целым лесом рогов. При этом она была капризной, страстной, запредельно ревнивой и сверх всякой меры высокомерной. Сама Судьба сделала эту женщину соперницей изысканной Адриенны, и в этой борьбе, в которой никогда не принято было брать пленных, несравненной актрисе суждено было погибнуть.
Тем не менее в начале все было более-менее пристойно. Безумно влюбленная в графа Саксонского, герцогиня, чтобы покрепче привязать его к себе, начала любезничать с актрисой, которую любил весь Париж. Она даже пригласила ее к себе. Это было настоящим коварством: Мориц совсем недавно был ее любовником, и герцогиня хотела, чтобы он сравнил их. Что Мориц и сделал. Адриенна вскоре уже не сомневалась в своем несчастье... Он отдалился от нее, и когда они случайно встречались, показывал минимум любезности. Она тихо пожаловалась:
— Ради бога, не отталкивайте меня! Конечно, есть люди, которые могут улучшить мне настроение, но на этот раз вы повергаете меня в отчаяние...
Но разве мужчины любят упреки? Адриенна не получила ответа. Мориц перестал появляться у нее, и постепенно в сердце молодой женщины вместо гнева поселилась боль. Однажды вечером, когда давали «Федру», она увидела, как Мориц вошел в зал. Он опоздал, конечно же, и, не беспокоясь об этом, оживленно болтал со своим другом Шароле. В этот момент на сцене Федра говорила Ипполиту:
Что ж, если твоего удара я не стою,
И не согласен ты покончить сам со мною, —
Дай меч свой!
Молодой актер, игравший царевича, естественно, протянул ей меч, который у него просили. И тогда дочь критского царя, роль которой исполняла Адриенна, бросила его изо всех сил в того, кто так сильно обидел ее своим отношением. Затем она покинула сцену, не беспокоясь о шуме, спровоцированном ее действиями.
Шарль д'Аржанталь, присутствовавший на всех представлениях с участием Адриенны, быстро понял, что она остро нуждается в его плече, чтобы излить свое горе, и бросился вслед за ней. Он прибыл как раз вовремя, чтобы преградить путь Морицу, который заявился с требованием объяснений.
— Вы только и делаете, что причиняете ей боль! Оставьте ее в покое!
Тон Шарля был суровым. Мориц рефлекторно положил руку на эфес своей шпаги:
— По какому праву вы вмешиваетесь?
— По праву человека, который видит, что некий хам позволяет себе публично оскорблять самую очаровательную из женщин! Идите лучше к своей герцогине! С этой потаскухой вы хорошо смотритесь вместе!
— За такие слова я вас убью!
— Если хотите... но только завтра утром! А сейчас мне есть чем заняться.
И Шарль захлопнул дверь гримерной прямо перед носом Морица Саксонского.
Но дуэль все же не состоялась. Мориц был достаточно честен, чтобы признать, что Шарль был прав. Кроме того, он понял, что все еще любит Адриенну и не может убить ее верного друга, ведь для него исход поединка не представлял никакого сомнения. Таким образом, Мориц передал своему противнику следующие слова: «Забудем обо всем! Вы были правы!»
После этого он думал лишь о том, как вновь занять место (а он считал его уже потерянным) в сердце молодой женщины. Как оказалось, это можно было сделать без особых проблем: Адриенна только и ждала, чтобы Мориц открыл ей свои объятия. А посему он отказался от мадам де Буйон. А та, конечно же, восприняла это очень ревностно. И ее ревность могла достичь непостижимых глубин и спровоцировать самые неожиданные реакции...
В воскресенье, 24 июля 1729 года, Адриенна возвращалась с мессы в церкви Сен-Сюльпис — она регулярно ходила туда, хотя актриса и не имела права на церковные таинства! Дома она нашла анонимную записку:«Вы будете удивлены, что кто-то, кого вы не знаете, обращается к вам, чтобы просить вас прийти завтра, в понедельник, в 17.30, на большую террасу Люксембургского дворца. Там вы найдете человека, который все вам объяснит. Вы узнаете его по следующему признаку: аббат обратится к вам, три раза коснувшись своей шляпы...»
На следующий день, в назначенное время, актриса
