– Они познакомились с владельцем магазина, американцем, кажется, его зовут Сампсон. Ларри, конечно, стал говорить с ним о делах, и они сразу же завалились в пивную. – Роза говорила обиженным тоном, и ей почти не было дела до возни с лепешкой.
– Ну вот, пожалуйста, а чего ты еще ждала от Ларри? – оживленно сказала Кейт. – Ему всегда нужно показать свою власть. Будь его воля, он бы и траве запретил тут расти, чтоб под ногами не мешалась. – Она говорила об этом с трудно скрываемым удовольствием, похоже, ее вполне устраивал поступок Ларри, а также то, что Роза вернулась в лагерь. Все-таки между ними существовало некое соперничество, как между двумя красавицами, каждая из которых ревниво оберегает свое влияние на окружающих мужчин. И здесь Кейт была в более выгодном положении, так как имела больше опыта, а кроме того, ее неизменная приветливость придавала ей дополнительное очарование. Тогда как Роза, в свои семнадцать лет, совершенно не думала о том, что надо как-то считаться с другими, кроме тех случаев, когда ей было что-нибудь очень нужно. А поскольку она и сама не всегда знала, что ей нужно, то в целом ее поведение трудно было бы назвать мудрым. Позже это пришло и к ней. А сейчас она полагалась на свою красоту – уж в ней-то она не сомневалась ни на секунду.
– Как будто здесь может расти трава! – ядовито сказала Роза. – Ты что, видела что-нибудь похожее на нее? Да здесь вообще ничего нет, кроме толп старых грязных мужиков, которые копаются в земле, как… как… – она возмущенно всплеснула руками, – как навозные жуки! А магазины… Смотреть не на что! Это даже не Мельбурн!
Мы поняли, что она хочет этим сказать. Мельбурн немногим отличался от большинства городков, выросших, как грибы, на золотоносной почве этих мест, он был лишь на полвека старше, но там все-таки ощущалась атмосфера города. Конечно, там тоже был целый Брезентовый район, были и нищие, каких не увидишь ни на одном прииске. Иммигранты, которым не хватало денег на дорогу до Балларата или Бендиго, ночевали прямо на доках. В целом город был сырой и неуютный, однако изредка там попадались красивые каменные строения и хорошо спланированные улицы. Имелся и Нарядный пригород, где знать обычно скрывалась от городской суеты. Там можно было встретить даже модное платье и лошадей в красивой упряжке, везущих приличный экипаж. Не было ничего удивительного в том, что Роза тосковала по Мельбурну, хотя это был далеко не Дублин.
– В Мельбурне есть несколько очень хороших магазинов, – сказала она мечтательно, – может быть, Ларри привезет мне красивый платок… – Она вдруг повернулась ко мне: – В вашем лондонском магазине продавались платки?
Я кивнула.
– Платки и шляпки. Перчатки. И все в этом же роде. Все очень дорогое. У нас была самая богатая клиентура – дамы из тех, что признают только французские шелка и батистовое белье.
Роза широко распахнула глаза.
– И ты сама выбирала им вещи?
– Нет, Элиу Пирсон делал это всегда один. Хотя меня удивляло, откуда он знал, что именно нужно выбрать. Мне казалось, что он старый убежденный холостяк, который всю жизнь сторонился женщин, и вдруг… Он даже частенько говорил мне, что больше половины клиенток – набитые дуры.
– Но ты все-таки продавала? – спросила Кейт. – Если бы мне пришлось стать вашей клиенткой, я бы не купила у этого старого хрыча даже носового платка.
– Вообще-то он был ничего, – сказала я, удивляясь сама себе, – он научил меня многим вещам. Мы с отцом попали к нему, когда я была еще маленькой, и Элиу всегда следил за тем, чтобы я училась. Он даже доставал мне необходимые книги. Он был таким терпеливым учителем. Передал мне свое умение вести магазинные дела.
Кейт недоверчиво хмыкнула.
– А не был ли это расчет с его стороны?
В свете того, что она краем уха слышала вчера, она считала Элиу Пирсона не особенно привлекательной фигурой.
Я пожала плечами.
– А почему бы и нет? И кому это мешало? Отец… он был не очень силен в делах. Много раз он заслуживал, чтобы Элиу его выгнал, но он все-таки держал нас, поэтому я была рада помочь ему чем могла. Ведь он не обязан был держать нас у себя. Нашлось бы очень много желающих занять наше место. Об этом и думал мой отец, когда Пирсон умер и мы оказались выброшенными на улицу. Слишком уж много народу в Лондоне. И все хотят устроиться. Он решил, что лучше поехать в Австралию, потому что здесь больше места, а значит, больше возможностей.
При воспоминании об отце я поежилась, пытаясь стряхнуть с себя горькие чувства. Он так надеялся на Австралию, наивно полагая, что в этой огромной дикой стране найдется место для слабого и неискушенного, что с помощью жалких потуг, на которые он только и был способен, он сможет урвать себе кусочек счастья. Когда я думала об этом, мне становилось плохо: насколько он все-таки был чужим здесь, как глубоко ошибался! Хотя, скорее всего, он во многом поехал из-за Джорджа – тот настаивал, безудержно рвался за золотом, с одной стороны, потому что не желал всю жизнь влачить то жалкое существование, которое грозило ему, если бы он оставался в Англии, а с другой – поскольку был прельщен рассказами о легком богатстве и быстрой карьере, ждущих его в Новом Свете. Отец был кротким и скромным человеком, он никогда ни с кем не делился своими мечтами, и, возможно, долгое время работая в услужении у людей вроде Элиу Пирсона, он скопил их достаточное количество, поэтому замысел Джорджа стал чем-то вроде камушка, наконец стронувшего лавину. Всё свои небольшие сбережения отец потратил на то, чтобы мы смогли уехать втроем. Но лавина сошла, а он остался лежать под кухонным навесом в «Арсенале старателя», и Джордж, как только отец перестал быть полезным для него, тут же ушел. Мне было противно об этом думать. Хотелось вообще забыть о Джордже.
Я с досадой посмотрела на Кейт и Розу, хотя в действительности я злилась не на них. Я знала теперь всю правду об этой стране. Не было здесь никаких легких путей. Для сильных – пожалуйста, но так ведь происходит везде – побеждает сильный, имеющий деньги и власть. Роза, пожалуй, была в чем-то права. Если бы я была так же красива, как она, то, скорее всего, путь, о котором она мечтала, показался бы мне заманчивым, поскольку с помощью него можно проще и быстрее прорваться к богатству.
Я продолжала:
– Но, кажется, у нас нет почти никаких шансов.
Наверное, Ларри знал, что говорил: здесь все уже давно расхватано. И тем, кто сейчас в силе, нет никакого резона уступать что-либо. Остальные – так, сторонние наблюдатели. Нету здесь лишних мест, вообще нет места – напрасно отец надеялся.
Я решила прекратить этот пустой разговор и пошла разбирать кучу Розиного нижнего белья, чтобы немного подштопать его. Она не просила меня об этом, но я знала, что сама она ничего не сделает, пока белье совсем не расползется. Кроме того, мне просто хотелось занять чем-нибудь руки, чтобы поскорее улеглись тяжелые мысли.
