Однако в этот момент послышались шаги, Николас снова схватился за меч. Вдруг вернувшийся Гарольд захочет дать отпор незнакомцу. Но это был вовсе не Гарольд, а пухленькая немолодая женщина, которая отнюдь не обрадовалась, увидев, что вооруженный рыцарь нависает над ее ребенком.
По одежде и поведению она могла быть и старшей горничной, и бедной родственницей, но он все равно приветственно склонил голову:
— Мое имя Николас де Бург. Я ищу Джерарда Монбара, рыцаря-госпитальера, которому я дал клятву помочь.
Женщина побледнела, должно быть, от упоминания о Джерарде, который, похоже, везде оставлял за собой хаос.
— Он был здесь? — спросил Николас, надеясь услышать подтверждение словам мальчика.
— Был, но уже ушел, — ответила она таким тоном, словно желала, чтобы и Николас куда-нибудь испарился. Ее сдержанность связана с уединенной жизнью и подозрительностью к незнакомцам? Или она боится говорить без одобрения хозяина? Лорд пожалел, что не расспросил Эмери о жизни дома.
— Вы не знаете, где его искать? — спросил Николас. — Насколько мне известно, он был нездоров и нуждался в защите от рыцаря-тамплиера.
— Тамплиера!
Николас обернулся на детский голос. Женщина шикнула на мальчика.
— Здесь был и тамплиер? — спросил Николас.
Женщина покачала головой:
— О таком человеке говорил Джерард, но он был… болен. И ушел. Мы не знаем куда.
Николас не сомневался, что она говорила правду. Но она явно кого-то боялась, скорее всего, Гарольда, которого ему все сильнее хотелось допросить. Кто-то или что-то заставило Джерарда бежать из этого дома. Наверняка, Гарольд. При этой мысли Николас испытал мрачное удовольствие.
— Мистер Монбар отправился в сторожку? — спросил он.
От его осведомленности женщина широко раскрыла глаза, но Николас не пояснил, откуда это ему известно.
— Не могу сказать, куда он пошел. Но думаю, если вы зайдете позже, застанете его.
Она не предлагала ему подождать в доме. Интуиция подсказывала, что надо ехать к сторожке. И чем скорее, тем лучше, если Гарольда все так боятся. Николас внезапно забеспокоился об Эмери. Стараясь убедить себя, что с юношей все в порядке, он быстро попрощался и покинул дом.
К его облегчению, на улице его по-прежнему ожидал Гай, но Николас не стал тратить время на описание своего странного визита. Главным желанием было подобрать в роще Эмери и отправиться к его дому. Даже если Джерарда там не окажется, наверняка найдется Гарольд. Николас желал выяснить, почему тот ищет не своего заболевшего родственника, а посылку, которая, по утверждению мальчишки-слуги, ему даже не принадлежит.
Николас с запозданием осознал, почему Эмери не захотел идти к дому дяди, и еще сильнее забеспокоился о юноше. Он осторожно приблизился к роще, но не увидел парня. Тот словно растворился. Сердце рыцаря захолонула паника. Он быстро покрутил головой, оглядывая место, где они оставили юношу. Ничего. Однако Гай сразу показал ему на зияющую дыру в густом кустарнике. Оруженосец пребывал в спокойствии, и Николас почувствовал себя идиотом. Сжал зубы и вгляделся в указанном направлении. Испытал огромное облегчение, когда увидел за листьями нос иноходца. Николас тихо свистнул. Конь заржал и двинулся им навстречу.
Но в седле никого не было.
Какое-то время Николас таращился на него со смесью тревоги и гнева. И еще чего-то, не поддающегося описанию. Он слыл самым уравновешенным из де Бургов. Братья всегда полагались на него, когда необходимо было услышать посреди хаоса глас разума. Но в данный момент хотелось броситься на землю и завыть волком. Однако сквозь шум бьющегося сердца его сознания достиг тихий голос:
— Я здесь, милорд.
У Николаса от облегчения подогнулись колени. Эмери свалился с коня? Он огляделся, но тут же осознал, что шорох листьев доносится откуда-то сверху. Он вскинул голову. Эмери ловко раскачивался на ветке и через секунду приземлился на ноги.
— Какого черта? — проревел Николас.
— Мы с Джерардом все детство лазали по этим вязам, — пояснил Эмери, на его губах промелькнула улыбка.
В другое время Николаса, несомненно, порадовала бы эта застенчивая улыбка, но в данный момент он не оценил подобного легкомыслия. Хотя такие штучки и напоминали те, что устраивали ему братья, но ему было ни капельки не смешно.
Юноша, должно быть, заметил его грозное выражение и поспешил объяснить:
— Я… боялся, что меня заметят из дома, и решил спрятаться. А заодно и последить за округой с нашего любимого места. Но все было тихо.
Николас нахмурился. Его все еще сердил поступок юноши или, скорее, собственная реакция на него.
— Это потому, что Гарольд на пути к тебе.
— Что? — Юноша побледнел, и Николас пожалел о своей колкости.
— Твой дядя, кажется, отправился в сторожку. Поехали, посмотрим, там ли он, — сказал Николас уже более мягко.
Но Эмери покачал головой:
— Я не могу, милорд. Вы поезжайте, а я подожду здесь.
Николас внимательно посмотрел на него.
— Я без тебя не уеду, — сказал он. С него хватит. Он больше не желал переживать те ужасающие мгновения.
Эмери ничего не ответил, словно не желая сдаваться, но опасался возражать. Кто бы подумал, что в столь тишайшем юноше кроется такое упрямство?
— Ты думаешь, я не смогу защитить тебя от дяди? — спросил Николас.
Если Гарольд не окружил себя вооруженным отрядом, против де Бургов у него нет никаких шансов. Даже против одного.
Он встретился глазами с Эмери и поразился напряженному взгляду.
— Милорд, есть вещи, которые даже вам не подвластны.
Николас отвел глаза. Слова юноши были слишком близки к истине, хотя тот едва ли это понимал.
— Милорд… — начал было Гай, но Николас жестом прервал его.
— Мы отправляемся к сторожке, как ты ее называешь, — объявил он Эмери. — И отправляемся втроем. Когда доберемся до места, ты можешь не подъезжать к самому дому, чтобы дядя тебя не заметил. Черт, можешь даже забраться на дерево, если тебя это утешит. Но расставаться мы не будем.
Еще нет, подумал Николас. Пока что.
Эмери оставалось подчиниться. Вновь обретя независимость, она щетинилась всякий раз, когда ее спутник проявлял властность. Будучи де Бургом, тот вел себя высокомерно и явно ожидал подчинения от окружающих. У Эмери же это вызывало желание действовать наперекор. В конце концов, она не обязана ему подчиняться.
Но он не знал этого. Как не знал ее тайны. Эта мысль напомнила Эмери о нависшей над ней опасности. Она не может позволить себе расстаться с лордом де Бургом, даже если имеет такую возможность. Да и имеет ли? Она отвергала притяжение, которое к нему испытывала — увлечение, вспыхнувшее так некстати, — но не могла отрицать гипнотической власти, которой обладали слова лорда.
