Служанки принялись складывать в корзину то, что совсем недавно было одеждой Оливера, не торопясь уходить, но Джоан прикрикнула на них:
— Кыш, нахалки!
Когда за прислугой закрылась дверь, Оливер потянулся левой рукой к краю одеяла, чтобы прикрыть ноги и низ живота. Это удалось ему не сразу. Боль в сломанных ребрах не давала забыть о себе.
— Знаешь, ты сам в этом виноват, — проговорила Джоан, пододвигая к постели небольшой столик, на котором стоял таз с водой, лежал кусок душистого мыла и стопка мягких полотняных салфеток.
Оливер взглянул на нее. Перебросив светлую косу на одно плечо, Джоан смочила одну салфетку в воде и тщательно отжала ее, потом взяла в руку кусок мыла и быстрым движением намылила салфетку. Это была все та же Джоан, какой он всегда знал ее — миловидная, доброжелательная, улыбчивая…
— В чем это я виноват? — недовольно пробурчал он.
— Я имею в виду поведение служанок. Нельзя же требовать от них серьезного и почтительного отношения к мужчине, который столь легкомысленно ведет себя с каждой встречной юбкой.
С этими словами она приблизилась к нему с намыленной салфеткой в руке.
— Не надо, Джоан! — запротестовал Оливер.
— С чего бы это? Разве я никогда не видела тебя без одежды? Твоя прелестная сиделка, леди Сесили, хочет, чтобы ты был чист. Не станешь же ты требовать, чтобы именно она тебя вымыла. Или я ошибаюсь?
— О Боже! Разумеется, не стану, — простонал Оливер, чувствуя, как краснеет.
— Тогда у тебя не остается иного выбора, — пожала плечами Джоан и принялась осторожно обтирать ему лицо и шею.
— Просто я… — начал он и тут же остановился, поскольку ему пришлось отплевываться от попавшей в рот мыльной пены.
— Прости, я не нарочно, — проворковала Джоан.
— Я знаю, что порой веду себя…
— Вульгарно и непристойно? — предположила Джоан.
— Чрезмерно откровенно и настойчиво, — поправил ее Оливер. — Но мне бы не хотелось шокировать леди Сесили после всего, что она для меня сделала…
— Полностью с тобой согласна. Она слишком невинна для обыкновенной земной женщины. Знаешь, даже теперь, когда стало известно о несчастном случае и о твоем чудесном спасении, ни одному человеку не пришло в голову заподозрить что-либо неприличное в том, что вы с ней вдвоем провели целую ночь наедине.
— Да кто же посмеет подозревать ее…
— Никто и не подозревает, — прервала его Джоан. — Это абсолютно не в характере леди Сесили, даже если судьба свела ее с таким… чрезмерно откровенным и настойчивым мужчиной, как ты.
Она снова улыбнулась Оливеру и принялась обтирать его грудь.
— Очевидно, — продолжила Джоан, — все уверены в ее непогрешимости. Впрочем, ты и сам бы не стал искать благосклонности такой женщины, как она.
— Разумеется, но… Что ты хочешь этим сказать?
— Ну, ты же сам говорил, что она слишком тихая, робкая, простоватая. Ты еще говорил, что она слишком хороша для простого смертного, к тому же холодна, как… — Джоан внезапно замолчала, огляделась по сторонам и шепотом закончила: —…как Сибилла.
В памяти Оливера всплыл образ Сесили Фокс, какой он ее увидел утром. Простовата? Что угодно, только не это. Скорее изысканна, удивительна…
— Постой, разве я говорил, что она простовата и холодна? — запротестовал он.
— Окажись я на ее месте, — продолжила Джоан, игнорируя последнюю реплику Оливера, — я бы рассердилась на тебя за то, что ты даже не пытался меня соблазнить.
— Ни один мужчина в здравом уме не стал бы даже пытаться так поступить с воплощением невинности, — решительно возразил Оливер.
Джоан пожала плечами и, отложив мыльную салфетку, взяла маленькое мягкое полотенце и стала осторожно вытирать влажную кожу.
— Да, вчера ты и впрямь перебрал вина, — негромко проговорила она. — О, любимый… твоя рука выглядит просто ужасно! Тебе очень больно?
— Да, — буркнул Оливер, — только не прикасайся к ней…
Надоедливое присутствие Джоан Барлег начинало действовать ему на нервы.
— Хорошо, милый, — снисходительно проворковала она и, отложив в сторону полотенце, ловким движением откинула одеяло с ног Оливера. — Ой, что это с твоими коленями?
Он понимал, что протестовать против ее бесцеремонности бесполезно. К тому же в таком состоянии он не мог физически сопротивляться ей, поэтому перевел взгляд на балдахин и промолчал. К счастью, до прихода Джоан служанки не успели до конца снять с него брюки, от которых осталось теперь что-то вроде набедренной повязки.
— Сам не знаю, — недовольно буркнул он. — Помню только, как упал с лошади. Наверное, я упал прямо на колени.
— Это просто чудо, что ты не разбился насмерть. Собственно говоря, синяков и ссадин совсем немного, — сказала Джоан, осторожно обмывая колени, — зато очень много грязи.
В ответ Оливер лишь безразлично пожал плечами.
Закончив мыть ему ноги, Джоан аккуратно вытерла их мягким полотенцем и накрыла одеялом.
— А теперь подождем леди Сесили с ее снадобьями, — невозмутимо произнесла она, собирая испачканные салфетки и полотенца.
Оливера внезапно охватил озноб. Натянув одеяло почти до подбородка, он смотрел, как Джоан суетилась у его постели. Они были знакомы почти всю сознательную жизнь, а в последние два года стали по-настоящему близки. Она была хороша собой. У нее были длинные светлые волосы, поражавшие своей густотой, чуть раскосые карие глаза (скорее всего из-за давней примеси турецкой крови) и чистая шелковистая кожа персикового оттенка, что так несвойственно типичным англичанкам с их молочно-белой кожей.
С ней было легко общаться, у нее несомненно было чувство юмора, и ее не пугали пикантные сплетни. Многие считали ее очаровательной. Ее семья не вполне принадлежала к высшему обществу, и это заставляло Джоан быть амбициозной и даже несколько дерзкой. Она была на семь лет моложе Оливера. Примечательно, что она никогда не ревновала его к многочисленным мимолетным пассиям. Во всяком случае, ни разу этого не показала.
В общем-то она могла бы стать идеальной женой, но…
Когда Джоан закончила приводить постель и прикроватный столик в порядок, Оливер заговорил:
— Послушай, Джоан, я должен тебе кое-что сказать.
— Да, помню, ты хотел это сделать еще вчера вечером, — с улыбкой подмигнула она и присела на краешек в изножье его постели. — Я не смела надеяться, что ты заговоришь об этом сейчас, когда тебе так плохо. Наверное, встреча со смертью любого заставит изменить взгляды на жизнь.
Некоторое время Оливер молчал. Конечно, было бы лучше дождаться хотя бы частичного выздоровления, когда ему не будет так больно, физически и морально, но это так несправедливо — заставлять Джоан и дальше верить, что он станет ее супругом. Такую новость нужно было сказать осторожно, щадя ее чувства, но теперь у него не было для этого ни сил, ни терпения. Рыцарское благородство уже не входило в его намерения, словно сломались не только рука и ребра, но и все предыдущие планы. Для обоих будет лучше, если они разом избавятся от этой занозы и как можно быстрее залечат рану.
