— Ах, Зара, Зара, — с улыбкой покачал головой Джамал. — Отважная и гордая берберская воительница… Ты слишком горда, чтобы хоть где то быть в безопасности. Но ничего, я приручу тебя, маленькая дикарка!
Его руки снова ласково легли ей на плечи.
Она почувствовала, как в ней опять шевельнулась горячая, опасная волна желания, и вздрогнула.
— Прекрати!
— Но я же еще ничего не сделал! — загадочно улыбнулся Джамал, проведя ладонью по ее груди.
— Прекрати соблазнять меня! — в отчаянии воскликнула Зара. Ее снова била нервная дрожь, и она вдруг с ужасом осознала, что ей все труднее и труднее бороться с собой. Те почти невинные ласки, которым предавались они с Саидом, казались детскими забавами по сравнению с тем, что делал с ней Джамал минуту назад.
— Твоя кожа пахнет жасмином, — шепнул шейх, касаясь губами ее шеи.
Зара резко отстранилась и сбросила его руки со своих плеч.
— С чего ты взял, что я так легко дам себя соблазнить? — возмутилась она. — Свобода дороже мне всех плотских ytex!
— Но признай, тебе ведь было хорошо? — продолжал звучать в ночной тиши его искушающий шепот. — Скажи, разве тебе не было приятно? Вспомни, когда мои пальцы проникли в тебя…
— Довольно! О каком удовольствии ты можешь говорить! Ты же сжал меня как клещами и не оставил никакого выбора! Разве я пошла на это добровольно? Разве я хотела этого?
— А чего же ты хотела? — не на шутку разозлился Джамал. — Не забывай, ты — моя рабыня, и я могу взять тебя в любой момент, где захочу и как захочу, понятно?
— Мог, — сухо поправила его Зара.
— Что значит — мог? И мог, и могу! Да я…
— Мог, пока не дал слово. Теперь тебе придется держать его или ты не мужчина?
— О, я мужчина, — усмехнулся Джамал, беря себя в руки. — Настоящий Мужчина, и тебе еще предстоит в этом убедиться, моя гордая воительница. Но я без ума от тебя, Зара. И говорю тебе открыто: я хочу тебя. У тебя в запасе четыре недели, маленькая колючка. четыре недели. Можешь начинать считать дни, потому что ты станешь моей намного раньше.
Шейх резко встал и надел свой халат. Его плоть так и не опала, и неудовлетворенное желание продолжало бурлить в крови. До сегодняшнего дня, когда ему нужна была женщина, он просто шел и брал ее. Ни одна не сопротивлялась, будь то его наложница или свободная женщина, и ни одна не раскаялась потом в своей сговорчивости…
Зара внезапно устыдилась своей наготы. За несколько минут красавец шейх изучил ее тело лучше, чем она сама знала его. В этом было что то унизительное.
— Верни мне мою одежду, чтобы я могла вернуться к себе в конюшню, — попросила она.
— Ты не, похожа ни на одну женщину, которую я когда-либо встречал, — тихо заметил он.
Это было правдой. Таких строптивых и своевольных ему еще не попадалось. Почему бы ей просто не отдаться ему? Почему она ведет себя, как недотрога-девственница? Ведь это же явно не так! Ее реакция на его прикосновения явственно свидетельствовала о том, что ей уже знакомы любовные игры. А этот, как его там, Саид? Они что, только вместе верблюдов пасли? Чушь! Ни один нормальный мужчина, глядя на такую красавицу, не смог бы побороть искушение попробовать то, чем до него никто не лакомился.
Джамал окинул Зару сердитым взглядом, сухо бросил: «Жди меня здесь» — и исчез в доме.
Он вернулся через несколько минут, держа в руках то, что сумел подобрать ей из своей одежды. Девушка, не возражая, быстро нырнула в белую рубаху, закатала рукава, оказавшиеся для нее слишком длинными, затем затянула на талии пояс — шнурок шаровар и надела через голову джеллабу.
— Теперь пошли, — сказал Джамал, когда она была готова.
— Куда?
— Я провожу тебя назад на конюшню и объясню твоим не в меру ретивым соседям, что тебя лучше не трогать.
Он легонько подтолкнул ее вперед, но она лишь дернула плечиком и не двинулась с места.
— Ну, что теперь? — начиная терять терпение, осведомился шейх.
— Мне нужно какое-нибудь оружие. В прошлый раз меня спасли вилы, но я не уверена, что снова успею ими воспользоваться.
— Ты хочешь, чтобы я дал тебе оружие? — изумился Джамал. — Неужели я так похож на идиота?
— А если я пообещаю, что воспользуюсь им лишь в самом крайнем случае и только для самозащиты? Разве никто из твоих рабов не носит оружия?
Вопрос был правомерным. Многие его рабы ходили с оружием, но лишь те, кто сумел доказать свою верность и преданность господину. Некоторые даже были в страже и среди солдат.
— Только те, кому я верю.
Она впервые улыбнулась ему, правда, улыбка эта получилась довольно издевательской:
— Я всего лишь беспомощная женщина. Кому я могу причинить вред?
Джамал от души расхохотался:
— То, что ты женщина, на мою беду, правда. И спорить с этим я не стану. Но вот слово «беспомощная» тебе как-то не подходит. Ладно, пойдем, я, как и обещал, поговорю с рабами. Отныне они будут обходить тебя стороной.
Он поднял с земли масляную лампу, крепко взял девушку за руку и повел ее к конюшне. Когда они вошли, шейх пинком разбудил первого попавшегося раба. Им оказался Абдула.
Раб вскочил на ноги, готовый дать отпор неизвестному обидчику, но, увидев перед собой Джамала, пал на колени:
— За что, хозяин? Что я сделал?
— Подними остальных.
Минуту спустя все четыре раба, мрачно потупившись, стояли перед ним. Ахмед, конюх, выступил вперед:
— Чем мы провинились перед тобой, господин?
Джамал сделал шаг в сторону, так что все взоры обратились к стоявшей за его спиной Заре.
— Слушайте хорошенько и не говорите потом, что не слышали, — с явной угрозой в голосе начал он. — Дважды я повторять не стану. Зара будет работать, есть и спать в конюшне, под одной с вами крышей, но она здесь не для вашего удовольствия. Тот, кто тронет ее, позавидует висельнику: у того по крайней мере все худшее уже позади. Вам понятно?
Рабы молча переглянулись, и снова за всех ответил Ахмед:
— Мы поняли, хозяин. Можешь не беспокоиться, твоей новой рабыне здесь ничто не угрожает.
Джамал коротко кивнул, повернулся на каблуках и вышел из конюшни. Он хотел было отправиться прямо в гарем и заглушить там неудовлетворенный зов плоти, но вернулся в свою спальню. Впервые на своей памяти он, страстно желая женщину, лег спать один. Та, что являлась предметом его вожделения, предпочла гнилую солому конюшни мягкой постели гарема, а заменить ее не могла никакая наложница.
* * *
Зара свернулась калачиком на своей соломенной подстилке. Джамал был строг и грозен с рабами, они явно испугались, но беспокойство все же не покидало ее. Конюшня погрузилась в тишину и мрак ночи. Усталость брала свое; глаза девушки уже начали слипаться, когда раздался легкий шорох, и чей-то голос над самым ее ухом прошептал:
