Брови Гриира поползли вверх.
– Я вообще-то еще здесь. – Ему не понравилось, что о нем говорили как о неодушевленном предмете, который надо обтесывать и исправлять. Мерседес, едва взглянув на него, снова повернулась к отцу.
Локхарт покачал головой, смягчив голос:
– Мерседес, прошу тебя. Таверна не место для тебя. Когда дело дойдет до бильярдных клубов, где играют по абонементам, или до частных бильярдных салонов, ты сможешь присоединиться к нам. Кроме того, ты одета совершенно неподобающе. Твои платья слишком изысканны для «Голден Ростер». – Он сглотнул и опустил глаза, пытаясь мягко убедить ее. – Я не могу допустить, чтобы с тобой обошлись не так, как ты того заслуживаешь, дорогая. Ты же знаешь, что подумают мужчины.
На этом спор закончился. Последний аргумент, похоже, оказался весомым. Мерседес милостиво признала благоразумные доводы отца, однако предупредила:
– Но только сегодня. Не думай, что я и дальше буду сидеть сложа руки. Мы должны найти способ дать мне возможность присутствовать на игре задолго до того, как доберемся до Бата.
– Ты совершенно права. – Локхарт поцеловал дочь в щеку и повернулся к Грииру: – Вы готовы?
Гостиница «Голден Ростер» находилась на другом конце городка, ближе к ярмарочной площади, чем причал, у которого стояла «Милстрем Инн», вся ярмарочная толпа хлынула именно туда. Бильярдный стол помещался в глубине зала. Локхарт направился к бару, Гриир к столу. Перед этим Локхарт шепнул ему совет: сначала присмотреться и лишь потом играть. Не торопясь, непринужденно, без изысков.
Присматриваясь, Гриир успокоил нервы и приглушил свои опасения. Его окружали обычные люди, ничем не отличавшиеся от тех, с кем он привык играть в армии. Они вполне осознавали, что делают, и могли оценить степень риска. Сначала игроки подходили и отходили. Победитель получал право остаться и сыграть со следующим соперником. Атмосфера царила соответствующая. Потом явился какой-то самоуверенный хвастун, который выиграл подряд несколько партий. Его поведение не отличалось любезностью, Гриир почувствовал, как закипает кровь. Захотелось обыграть этого хлыща. Как только шанс представился, он вступил в игру, с мрачной решимостью сжимая в руке ясеневый кий. Его мрачность продлилась недолго. Он получал удовольствие от игры. Несмотря на изъяны потрепанного стола, шары вели себя вполне предсказуемо. Гриир играл с хвастуном партию за партией. Поражение провоцировало мужчину на новые попытки до тех пор, пока не пришлось сдаться, лишившись самомнения и денег. По мере того как Гриир одерживал победу за победой над ненавистным всем соперником, толпа становилась все гуще и шумнее. Он поймал на себе взгляд Локхарта, проталкивавшегося к столу.
– Кто еще желает сыграть? – дружелюбно пригласил Гриир. Теперь, когда хвастун повержен, он снова мог ограничиться развлечением. Толпа расступилась, и из нее вышел молодой человек, на вид младше Гриира, высокий, крепко скроенный, с загорелым лицом и веселыми глазами. Его широкие плечи обросли мышцами от постоянной работы с сетями. Один из местных. Рыбак. Несколько человек похлопали его по плечу, и по замечаниям, слышным в толпе, Гриир понял: этот парень что-то вроде местного любимца. Он недавно женился и ожидал прибавления в семействе. Его звали Леандр, и он всякий раз немного и с гордостью тушевался, когда мужчины поддразнивали его на счет Элли.
– Она наконец-то разрешила тебе выйти из дому, верно?
Леандр отмахивался от этих замечаний.
– Не обращайте на них внимания, – добродушно сказал он Грииру. – Им просто завидно, что я женился на самой красивой девушке в городе. – Мужчины засмеялись, а Гриир подумал, что парень определенно любимец городка.
«И достаточно хороший игрок», – добавил он про себя, сыграв четыре партии. Каждый выиграл по две, и деньги, дважды перейдя из рук в руки, остались на месте. Стоявший в толпе Локхарт хмурился. Грииру следовало начинать играть по-настоящему. Он слишком долго щадил Леандра. Если у того достаточно ума, он быстро оценит превосходящее мастерство и уйдет. До сих пор он ничего особенно не проиграл и мог остановиться в любой момент, когда пожелает. Быстро утихомирив совесть, Гриир выиграл три следующие партии. Леандр помрачнел. Гриир надеялся, что молодой человек остановится и уйдет домой. Вместо этого Леандр сказал:
– Удваиваю ставку на следующую партию.
В толпе мужчин, стоявших позади него, послышались предостережения и советы передумать.
– Ты хорошо играл, Леандр. Брось это, – предложил один из мужчин и положил парню руку на плечо, надеясь увести. Но тот по молодости отличался типичной для этого возраста горячностью, когда дело касалось его гордости.
– Подумай об Элли и ребенке, – сказал другой. – Скоро тебе понадобятся деньги на доктора.
Если бы Гриир играл сам по себе, он положил бы кий и, сославшись на усталость, ушел. Но рядом маячил Локхарт, который хотел, чтобы он продолжал игру, а Леандр не отвязывался. Эти двое оставили единственный путь для отступления. Сделав три удара, он промахнулся, поставив биток вплотную к своему шару, и проиграл, изобразив на лице то, что должно было сойти за искреннее удивление. Гриир положил кий и протянул деньги сияющему Леандру.
– Идите домой к жене, – сказал он низким голосом, не сомневаясь, что присутствующие мужчины это обеспечат. Пока он шел к выходу, одни хлопали его по спине, другие предлагали выпивку, но он отказался. Локхарт вышел раньше и теперь ждал снаружи, недовольный. Предстояло встретиться с ним лицом к лицу.
– Вы должны были выиграть у него, – начал Локхарт, когда они шли в «Милстрем». – Вы все сделали блестяще. Разгромили нахала, показали, что играете лучше всех здесь, заполучили местного любимца, тот решил сыграть с вами. Вы довели его до того, то он предложил удвоить ставку, а потом дали ему уйти. О чем вы думали?
– Я думал, что он не может лишиться этих денег. – Гриир не собирался отпираться. – Он рыбак, и дома его ждет беременная жена.
– Возможно. – Локхарт пожал плечами. – А может быть, они все тут заодно, и эта история рассчитана на чужаков.
Гриир поморщился. Он не подумал об этом, возможно, потому, что это выглядело несколько нелепо.
– Сомневаюсь.
– Тем не менее. Никто не заставлял его, – возразил Локхарт.
Гриир протянул ему деньги. Ровно ту сумму, которую дал ему Локхарт накануне вечером.
– Что вас беспокоит? Ваша доля никуда не делась, даже стала чуть больше. Сегодня вы ничего не потеряли. Мое решение ничего вам не стоило.
