И вот теперь Софи выглядела точно так же, как всегда, перед тем как лечь в постель - волосы заплетены в косу, на ногах теплые чулки, чтобы не замерзнуть ночью, если будет прохладно.
Жалкая простушка, на которую ни за что не обратишь внимания. Сказочная принцесса исчезла без следа.
И что самое грустное, исчез и ее Прекрасный принц. Бенедикт Бриджертон оказался именно таким, каким его описывала леди Уислдаун: красивым, сильным, изящным. В общем, предел мечтаний любой девушки. Однако ей о нем можно не мечтать. Такие мужчины, как Бенедикт Бриджертон, не женятся на внебрачных дочерях графа и его горничной.
Но весь сегодняшний вечер он принадлежал ей, и этого должно быть достаточно.
Софи взяла маленькую игрушечную собачку, которая была у нее с детства. Она хранила ее все эти годы как напоминание о более счастливых временах. Обычно она стояла у нее на туалетном столике, но сейчас ей почему-то захотелось, чтобы она была поближе. Забравшись под одеяло, Софи свернулась клубочком и прижала к себе собачку.
А потом крепко закрыла глаза и закусила губу, чтобы не расплакаться, но предательские слезы потекли по щекам и закапали на подушку.
Предстояла длинная бессонная ночь.
***
– Узнаешь?
Сидя в гостиной, милой комнатке в бежево-розовых тонах, Бенедикт Бриджертон протянул матери перчатку - единственную ниточку, соединявшую его с таинственной незнакомкой в серебристом платье.
Вайолет Бриджертон взяла перчатку, внимательно взглянула на герб и уже через секунду изрекла:
– Пенвуд.
– Ты имеешь в виду графа Пенвуда?
Вайолет кивнула.
– Буква "Г" означает Ганнингуорт. Если мне не изменяет память, этот титул недавно ушел из семьи. Граф умер бездетным лет шесть-семь назад, и титул перешел к его дальнему родственнику. Кстати, хочу тебе напомнить, - прибавила она, неодобрительно покачав головой, - что вчера ты забыл потанцевать с Пенелопой Фезерингтон. Хорошо еще, твой брат тебя выручил. Потанцевал с ней вместо тебя.
С трудом подавив раздражение, Бенедикт продолжал разговор на интересующую его тему.
– И кто эта "С.Л.Г."?
Вайолет подозрительно прищурилась.
– А почему это так тебя интересует?
– Я не сомневался, что ты ни за что просто так не ответишь на вопрос. Тебе обязательно понадобится задать свой, - со вздохом проговорил Бенедикт.
– Ты же меня знаешь, - фыркнула Вайолет. Бенедикт едва сдержался, чтобы не воздеть глаза к потолку.
– Так кому принадлежит эта перчатка, Бенедикт? - спросила Вайолет и, когда он не ответил, поспешно продолжала:
– Можешь мне все рассказать. Ты же знаешь, я и так все выясню, но тебе же будет гораздо лучше, если я не стану расспрашивать посторонних людей.
Бенедикт вздохнул. Он и сам это понимал. Придется ей все рассказать. Или по крайней мере почти все. Меньше всего на свете ему хотелось делиться своими соображениями с матерью, не оставлявшей надежду его женить. И если сейчас он расскажет о своей таинственной незнакомке, мать наверняка вообразит, что надежды ее сбываются. Но ничего не поделаешь. Если он хочет отыскать женщину, поразившую его воображение, придется пойти на этот шаг.
– На маскараде я встретил одну девушку, - наконец сказал он.
Вайолет восторженно захлопала в ладоши.
– Неужели?
– Именно из-за нее я и забыл потанцевать с Пенелопой.
У Вайолет был такой вид, что она сейчас умрет от восторга.
– И кто же она? Одна из дочерей Пенвуда? - Она нахмурилась. - Нет, это невозможно. У него не было дочерей. Но было две падчерицы. - Она нахмурилась еще сильнее. - Хотя, должна признаться, мне бы и в голову не пришло… гм…
– О чем это ты?
Наморщив лоб, Вайолет, похоже, пыталась подобрать подходящие слова, что далось ей с трудом.
– Видишь ли, я ни за что бы не подумала, что ты можешь заинтересоваться одной из них. Но если это произошло, - продолжала она, просияв, - я могу пригласить вдовствующую графиню на чай. Это самое меньшее, что я могу сделать.
Бенедикт хотел что-то сказать, но, заметив, что мать снова нахмурилась, спросил:
– Ну что еще, мама?
– Ничего, - ответила Вайолет. - Вот только…
– Да говори же, мама!
– Просто мне не очень нравится вдовствующая графиня. - Вайолет слабо улыбнулась. - Мне она всегда казалась холодной и амбициозной.
– Кое-кто и тебя может назвать амбициозной, мама, - заметил Бенедикт.
Вайолет недовольно поморщилась.
– Амбиции амбициям рознь. Я, например, очень хочу, чтобы все мои дети счастливо женились и вышли замуж, но я ни за что не стану выдавать свою дочь за семидесятилетнего старца только потому, что он герцог.
– А вдовствующая графиня это сделала? - Бенедикт не мог припомнить, чтобы какой-нибудь семидесятилетний герцог недавно женился.
– Нет, - призналась Вайолет, - но сделала бы. В то время как я…
Мать величественным жестом указала на себя, и Бенедикт с трудом сдержал улыбку.
– Я бы разрешила своим детям жениться на нищенках, лишь бы они были счастливы.
Бенедикт изумленно вскинул брови.
– Естественно, при условии, что эти нищенки придерживались бы строгих моральных правил и не отлынивали от работы. Ни лентяек, ни развратниц я бы не потерпела.
Бенедикт, чтобы не рассмеяться матери в лицо, тактично кашлянул в носовой платок.
– Но можешь не прислушиваться к моему мнению, - спохватилась Вайолет, искоса взглянув на сына и легонько стукнув его по руке,
– Ну что ты, - поспешно проговорил он. Довольно улыбнувшись, Вайолет продолжала:
– Я сумею скрыть свои чувства к вдовствующей графине, если тебе понравилась одна из ее дочерей. - Она с надеждой взглянула на сына. - Какая же из них тебе приглянулась?
– Понятия не имею, - признался Бенедикт. - Я так и не узнал ее имени. У меня осталась лишь ее перчатка. Вайолет строго взглянула на него.
– Я даже не собираюсь тебя спрашивать, откуда у тебя ее перчатка.
– Уверяю тебя, ничего предосудительного между нами не произошло.
Лицо Вайолет выражало крайнее сомнение.
– У меня слишком много сыновей, чтобы этому поверить.
– Давай вернемся к инициалам, - напомнил Бенедикт. Вайолет снова взглянула на перчатку.
– Довольно старая, - заметила она. Бенедикт кивнул:
– Мне тоже так показалось. Немного пахнет пылью, словно хранилась где-то много лет.
– И швы потерты, - продолжала Вайолет. - Не знаю, что означает "Л", но "С" вполне может означать "Сара". Так звали умершую мать графа. Судя по возрасту перчатки, это вполне возможно.
Пристально взглянув на перчатку, Бенедикт произнес:
– Поскольку я совершенно уверен в том, что вчера разговаривал не с призраком, как ты считаешь, кому может принадлежать эта перчатка?
