— А что думает по этому поводу Национальная гвардия?
— Их устраивает версия слуги, — улыбнулся продавец. — Надзиратель клялся, что не замешан в этом, но у Фуке-Тенвиля другое мнение.
— Да, такое вполне могло случиться. — Жюльен повернулся, собираясь покинуть магазин.
— Хочу предупредить вас, гражданин, за голову этой особы назначена очень высокая цена. Говорят, что она английская шпионка, которая знает много военных секретов.
— Неужели? — В голосе посетителя прозвучало неподдельное удивление. — А вы в это верите?
Продавец пожал плечами.
— Не мое дело верить во что-то, — равнодушно ответил он. — Я только знаю, что Париж наводнен национальными гвардейцами, которые допрашивают всех, кто собирается покинуть город.
Гражданин Жюльен благодарно кивнул.
— Спасибо за свечи, — сказал он и покинул магазин.
Жаклин, лежа на кровати, уныло смотрела в потолок. Она уже собрала все вещи и остатки еды. Эта работа немного отвлекала ее от нелегких размышлений; теперь же у нее не осталось никаких дел.
Перед ней было две возможности — остаться с Жюльеном, уехать в Англию и спокойно жить там с сестрами или, рискуя жизнью, задержаться в Париже, чтобы убить Никола Бурдона.
Мысль о том, чтобы вновь увидеться с Сюзанной и Серафиной, согревала ей сердце. Жаклин была разлучена с ними уже пять месяцев и теперь страшно скучала. Девочки не хотели ехать в Англию, боясь оставить отца, брата и старшую сестру. Тогда Жаклин долго убеждала их, что это ненадолго; они скоро вернутся и все будет хорошо. Но она не выполнила своего обещания. То, что произошло потом, казалось настоящим кошмаром. Теперь она может поехать к ним, дать им мудрость, спокойствие и любовь, без которых они так страдали, — но хватит ли у нее сил на то, чтобы забыть о собственных страданиях? Вся их семья пала жертвой предательства. Ничто, даже время, не сможет залечить ее душевные раны.
И Жаклин приняла решение. В Англию она не поедет — ей нечего дать своим сестрам, кроме горя и гнева. Теперь ее дело — месть. Пусть смерть Никола Бурдона будет последним, что она увидит: возможно, именно ради этого Бог помог ей избежать собственной гибели. Она не сомневалась, что ее схватят, но это не имело никакого значения.
Громкий топот внизу оторвал Жаклин от ее печальных размышлений. Услышав громкие голоса, она вскочила с кровати, подбежала к двери и прижала ухо к замочной скважине. Слава Богу, дверь была заперта — так гражданин Жюльен проявил свойственную ему осторожность.
Шум внизу становился все сильнее. Вот хлопнула входная дверь, и кто-то начал переворачивать мебель. Неужели они нашли ее? Через несколько минут ее схватят и отправят прямиком на гильотину. Она никогда не сможет отомстить, Никола Бурдон будет жить, и справедливость не восторжествует.
Неожиданно Жаклин успокоилась, и ее взгляд устремился в сторону окна. Она быстро распахнула ставни и, перебросив ногу через подоконник, схватилась рукой за ставень, моля Бога о том, чтобы рассохшееся дерево выдержало ее вес; затем осторожно встала на узкий выступ, проходивший под окном.
Вниз посыпались кусочки штукатурки и мусор, острые занозы вонзились в ее ладонь, но Жаклин, казалось, ничего не чувствовала. Затем ей пришлось выпустить ставень. Прижавшись к стене, она шаг за шагом приближалась к углу здания, пока наконец не оказалась прямо над крышей соседнего дома.
Затаив дыхание, Жаклин осторожно повернулась и прыгнула. Ей повезло — она сумела удержаться и тут же поползла к краю крыши. Удачно приземлившись на кучу мусора, она оказалась в узком темном проулке, огибавшем гостиницу. И тут страх неожиданно покинул ее.
Жаклин подошла к углу одноэтажного дома и выглянула на улицу. Перед входом в гостиницу собралась большая толпа, которая пришла поглазеть, как национальные гвардейцы будут арестовывать очередного врага революции. Натянув колпак до самых бровей, Жаклин подняла воротник своей куртки и смешалась с толпой. На замызганного мальчишку никто не обратил внимания. Гражданин Жюльен не ошибся в выборе костюма для нее.
К гостинице подъехал экипаж и остановился перед подъездом. Толпа расступилась, и Жаклин увидела, как из экипажа выходит Никола Бурдон. Ее захлестнула волна такой сильной ненависти, что она даже почувствовала тошноту.
У дверей гостиницы Никола задержался, чтобы переговорить с солдатами, затем вошел внутрь. Не прошло и нескольких минут, как он вновь появился в дверях с искаженным от ярости лицом. Сзади, бормоча извинения, переминался с ноги на ногу хозяин гостиницы.
Национальные гвардейцы, явно раздраженные тем, что преступник ушел у них из-под носа, приготовились уезжать. Бурдон тоже поднялся на ступеньку экипажа, но, прежде чем сесть внутрь, окинул взглядом толпу, словно чувствовал присутствие Жаклин. Она вновь ощутила, как ужас сжимает ей сердце, и поспешила укрыться за широкой спиной какого-то мужчины, стоявшего перед ней.
В толпе, которая до этого проклинала изменника, стали раздаваться насмешки над гвардейцами, однако, увидев правительственного чиновника, стоявшие в первых рядах мгновенно умолкли. Было очевидно, что в случае сильного раздражения он способен арестовать любого, кто попадется ему под руку. Убедившись, что толпа все еще подчиняется ему, Никола наконец сел в экипаж.
Жаклин не могла поверить в такое везение: ее не поймали, а Бурдон буквально сам шел ей в руки. Теперь оставалось только проследить за экипажем и ночью, прокравшись в дом, убить негодяя. Ей понадобится всего несколько секунд, чтобы дважды вонзить нож в его сердце: один раз за отца, второй — за Антуана, — и тогда они будут отомщены.
Счастливая улыбка на миг озарила лицо Жаклин. Стараясь не выпускать экипаж из виду, она торопливым шагом последовала за ним.
— Смотри, куда идешь, малец, — раздался рядом, грубый голос. Подняв глаза, Жаклин увидела высокого парня в лохмотьях — еще мгновение, и она бы наткнулась на него.
— Извините, я очень спешу и не заметил вас. — Сочтя, что конфликт исчерпан, Жаклин попыталась двинуться вперед, но парень схватил ее за плечо и повернул лицом к себе. Его ра стянутый в улыбке рот обнажал остатки зубов, часть которых была выбита, часть сгнила. Он засунул свой длинный палец в рот Жаклин и с изумлением уставился на ее ровные зубы.
— Какой хорошенький ротик! А не подправить ли нам его? — спросил он, обращаясь к шестерым спутникам, которые не замедлили присоединиться к своему вожаку.
— Давно пора, — отозвался один из них. — Эй, где это ты набрал столько зубов?
— А ну, отпустите меня, — потребовала Жаклин, пытаясь высвободиться.
— Любишь приказывать? — поинтересовался один из юнцов и толкнул Жаклин в грудь, от чего она упала прямо на его приятелей, стоявших за ней.
