На губах Блейда заиграла насмешливая улыбка.
— И скольким мужчинам в конце концов достался ваш поцелуй?
— Никого я не целовала. Прежде чем я успела что-нибудь сделать, явился мой брат с гувернанткой. Представьте только, Роберт заставил меня нарушить данное слово! А потом он заявил, что уже назначил дату моей помолвки…
Джесинда даже не заметила, что выболтала имя старшего брата. Блейд с неослабевающим вниманием слушал ее, ловя каждое слово.
— Он решил выдать меня замуж за друга нашего семейства, — продолжала Джесинда, тяжело вздохнув. — Я не хотела устраивать скандал. Но Роберт заявил, что я должна быть осторожна, иначе общество отвернется от меня, как когда-то от нашей мамы.
Повернувшись к камину, она устремила задумчивый взгляд на тлеющие угли, машинально наматывая на пальчик один из своих золотистых локонов.
«Так вот оно что, — подумал Блейд, молча наблюдая за Джесиндой. — Гарпии из высшего общества изгнали ее мать из своих рядов и заставили дочь разрываться между дочерней преданностью и весьма понятным желанием не оказаться самой среди гонимых светом».
Повернувшись к Блейду, Джесинда печально взглянула на него.
— Я не хочу, чтобы вы плохо думали о ней. Мама не прикладывала никаких стараний к тому, чтобы влюбить в себя мужей знатных леди. Они сами липли к ней и пытались добиться ее. Мама, как сказал Роберт, была всего лишь хрупкой игрушкой в их руках.
— Роберт?
— Это мой старший брат, Почему никто не осуждает мужчину, у которого есть содержанка? Но стоит леди завести любовника, как на нее сразу же обрушивается все общество! — промолвила Джесинда, расхаживая по комнате. — Это несправедливо! Никто не вспоминает об уме и таланте мамы, об ее изумительных эссе, посвященных правам женщин, или о том, как она объезжала дома своих друзей, чтобы убедиться, что они встали с постели и отправились в палату лордов, где в этот день голосуют по важным государственным вопросам. Никто никогда не вспомнил, наконец, о ее героической смерти!
Слушая вполуха, Блейд как завороженный следил за девушкой. При каждом движении воздушное платье Джесинды колыхалось, и сквозь тонкую ткань просвечивали стройные ножки. Тряхнув головой, чтобы избавиться от наваждения, он попытался сосредоточиться на ее рассказе.
— А как умерла ваша мать?
Вздохнув, Джесинда прислонилась к комоду.
— Мама любила Францию. Она училась в Сорбонне, и у нее было множество подруг среди дам старого режима. Когда началась революция, она и один из ее любовников, маркиз Карнартан, занялись нелегальной перевозкой из Франции детей аристократов, которым грозила гильотина. В конце концов ее арестовали и казнили как шпионку.
— О Боже, — пробормотал потрясенный Блейд. — Неужели это правда?
— Да.
Джесинда вновь подошла к письменному столу и села на стул. Подперев ладонью щеку, она задумчиво смотрела на Блейда.
— Теперь вы понимаете, в каком тяжелом положении я нахожусь? — спросила она. — Я хочу походить на мать, хочу играть в жизни более значительную роль, чем та, которая отведена мне. Но мне не дают пошевелиться, я скована бесконечными правилами приличия, установленными в высшем обществе. Кроме того, все ожидают, что я искуплю грехи матери. И эта обязанность давит на меня, словно камень.
— Судя по тому, что вы пообещали поцеловать победителя скачек, искупление грехов матери не входит в ваши планы. Мне кажется, вы намеренно пренебрегаете условностями, презирая общественное мнение.
— Возможно, вы частично правы, но разве можно винить меня за это? Моя мать была достойна большего уважения, чем все эти напыщенные лицемерки, но они изгнали ее из общества, и она погибла. Из-за них я лишилась материнской ласки и заботы.
— Надеюсь, вы по крайней мере оставили записку своим родным, — промолвил Блейд, помолчав.
— Конечно. Я не хочу, чтобы они беспокоились, — сказала она и взглянула на висевшие на стене пыльные часы. Они показывали полночь. — Вряд ли они уже прочитали ее. Должно быть, они все еще в «Олмаке». Блейд, умоляю вас, отвезите меня назад на постоялый двор или просто отпустите, и я найду дорогу сама!
Он ответил не сразу.
— Почему бы вам немного не отдохнуть здесь? — спросил он. — Вы можете поспать на моей кровати.
Встрепенувшись, Джесинда бросила на него удивленный взгляд.
— Меня пугает мысль о том, что вам придется одной добираться до постоялого двора, — продолжал он. — Никто не обидит вас здесь, даю слово. Что касается меня самого, то уверен, ваша красота заставит меня проявлять сдержанность.
Покраснев, Джесинда отвернулась. Это был намек на ее недавние упреки Блейду.
— Благодарю вас за ваше предложение, но я намерена к Утру добраться до побережья. Кроме того, мои вещи находятся на постоялом дворе и меня уже ждет почтовая карета.
— В таком случае я вас не задерживаю, — сказал он, досадуя на то, что она отказалась остаться у него на ночь. Блейд лихорадочно искал предлог, чтобы задержать Джесинду еще на какое-то время. — Можно, я задам вам еще один вопрос?
— Пожалуйста.
— Что вы подразумеваете под грехами вашей матери, которые не может простить ей свет?
— Вы действительно хотите знать это?
— Да, мне это очень интересно.
Бросив на собеседника внимательный взгляд, Джесинда опустила ресницы.
— Мама родила шестерых детей от четырех любовников, — промолвила она и быстро подняла глаза. Вызов в ее взгляде свидетельствовал о том, что от его реакции зависит то, как будут складываться их отношения в дальнейшем.
Впрочем, опасения Джесинды были напрасными. Блейду и в голову бы не пришло осуждать ее мать. Разбойнику не пристало читать нравоучения.
— Надо же, — промолвил он с непроницаемым выражением лица и сделал глоток из бокала.
Джесинда почувствовала облегчение от того, что Блейд спокойно воспринял ее слова.
— Она была красавицей и к тому же очень отважной женщиной. Мужчины влюблялись в нее, а женщины ненавидели.
— Понимаю.
Опустив глаза, Блейд стал рассматривать дырочку на своих брюках.
— Значит, ваша матушка приобрела скандальную славу в обществе, и теперь это общество ожидает, что вы пойдете по ее стопам, не так ли? — негромко промолвил он.
— Вы правы. Наши знакомые, несомненно, уже держат пари, споря о том, когда и с кем я погублю себя. Дафна Тейлор спит и видит, как я опозорю свое семейство.
— Кто?
— Дафна Тейлор, мое наказание. Это дочь виконта Джерарда, светская красавица. — Джесинда махнула рукой. — Впрочем, пусть говорит что хочет. Общество напрасно ждет, что я опозорю себя. Конечно, время от времени я совершаю опрометчивые поступки, но в отличие от матери я никогда не выйду за рамки приличий, чтобы не нажить себе неприятностей. Я была еще маленькой девочкой, когда общество начало предрекать, что дочь «этой Джорджианы» вырастет настоящей распутницей.
