– Я знаю, но все же попытаюсь.
– Я тоже.
В комнате опять наступила тишина, и мысли Рейвен снова вернулись к Слейту. Он такой высокий и так хорошо сложен. Она вспомнила, как его длинные пальцы нежно касались ее лица. А глаза у него не то голубые, не то серые – ей так и не удалось точно определить их цвет.
– Знаешь, Рейвен, – прервала ее мысли Сейди, – если бы я тебя не знала, я бы подумала, что ты грезишь о мужчине.
Рейвен вспыхнула: Сейди была права. Она и вправду грезит о мужчине, более того – о преступнике, и это было возмутительно. Больше она себе такого не позволит.
– Извини, я просто… задумалась.
Кто-то громко постучал в парадную дверь.
– Я открою, – сказала Сейди, вставая. – А тебе надо отдохнуть.
– Спасибо.
Рейвен откинулась на спинку стула и закрыла глаза. Как же хорошо и спокойно в этой гостиной, сонно подумала она. Ни о чем не надо беспокоиться. Сейди обо всем позаботится. Рейвен зевнула и задремала.
Сейди открыла дверь, и ей пришлось поднять голову, чтобы встретиться взглядом с высоким мужчиной, стоявшим на пороге. Она сразу узнала в нем ковбоя, обедавшего с Рейвен у них в ресторане.
– Здравствуйте. Чем могу помочь?
– Я разыскиваю Рейвен Уэст.
– Она живет здесь, но мужчинам нельзя входить без разрешения домоправительницы.
– Мне надо поговорить с Рейвен. Это очень важно. У меня…
– …есть для нее информация?
– Верно.
– О ее дяде?
– О дяде?
– Я знаю, что она разыскивает своего дядю, и понимаю, как для нее важно узнать о нем что-либо. Но у нас строгие правила.
– Понимаю. Тогда вы, может быть, передадите ей, что я приходил и просил о встрече с ней где-нибудь в другом месте?
– Она должна будет получить для этого разрешение, а поскольку сейчас уже очень поздно, это вряд ли возможно.
– А вы не могли бы пойти вместе с ней?
– На это тоже нужно разрешение, но миссис Чедвик, вероятно, уже легла спать.
– Мне обязательно надо передать ей информацию сегодня вечером.
– Может быть, я ее передам?
– Нет, это личное.
– Тогда, может, она подойдет к двери?
– Нам понадобится какое-то время…
– Тогда приходите завтра утром. Вы сможете встретиться с домоправительницей и…
– Я уезжаю завтра на рассвете и должен увидеть Рейвен сегодня. Если вы позовете ее и она спустится вниз, в какую-нибудь гостиную, мы не будем шуметь. Никто не узнает.
– Но это против правил.
– Вы на Западе, мэм, и здесь иногда приходится отступать от правил. Поверьте мне, Рейвен очень нужна эта информация, и я должен ее передать. Если вы ее подруга…
– Я все поняла. Только вы поторопитесь, а я покараулю за дверью, пока вы будете разговаривать.
– Спасибо. Вы ее позовете?
– Нет необходимости. Первая дверь направо.
– Спасибо. Я постараюсь, чтобы вы об этом не пожалели.
Рейвен очнулась оттого, что длинные пальцы скользили по ее лицу, вызывая мурашки по всему телу. Ей следовало бы испугаться или рассердиться, а может, и то и другое, но она узнала прикосновение Слейта, его запах, и сердце ее затрепетало.
Ему не следовало сюда приходить. Зачем Сейди его впустила? Теперь ей придется с ним разговаривать. Более того, она сомневалась, хватит ли у нее сил снова его отвергнуть.
– Значит, ты пытаешься найти дядю, которого давно потеряла? Не этим ли объясняется твое согласие пообедать со мной в ресторане Харви? – В голосе Слейта слышалась явная насмешка.
Так вот почему ему удалось уговорить Сейди впустить его. Она, верно, решила, что у него есть для нее важные новости. Когда-нибудь ей придется распутать и этот узел, но не сейчас. Сейчас ей надо оставаться спокойной, хладнокровной и держаться подальше от пальцев Слейта, которые уже добрались до ее волос.
– Я скучал по тебе, Рейвен… Вижу, ты достигла своей цели и очень скоро подцепишь богатого и процветающего мужа. Поздравляю.
– Спасибо. – Она вздрогнула, потому что его пальцы прикоснулись к ее шее.
– Я уезжаю на рассвете.
Значит, они видятся в последний раз, а она даже не знает, какого цвета у него глаза. Боже, что за глупости приходят ей в голову? Какое это имеет значение? Тем не менее, она заглянула в глубину этих серо-голубых глаз, и все на свете перестало для нее существовать.
– Мне захотелось тебя повидать, перед тем как я уеду.
Она кивнула и хотела что-то ответить, но не смогла.
– Какого цвета у тебя глаза? – наконец спросила она.
– Мои глаза?
– Да, я не пойму.
Слейт приподнял ее со стула, сел на него и усадил ее к себе на колени.
– Теперь можешь разглядеть?
Ей бы соскочить с его колен, но ее словно парализовало.
– Мне следовало бы взять с тебя за это деньги.
– Уже не можешь.
– Тогда считай, что ты позволил себе слишком много.
– Если ты на этом настаиваешь, я тебе как-нибудь дам большие чаевые.
«Никакого «как-нибудь» больше не будет, – отрешенно подумала Рейвен. – Есть только сегодня». От этой мысли ей стало грустно.
– Забудь про чаевые. Дай рассмотреть твои глаза.
Он притянул ее ближе, и ее окутал его неповторимый запах.
– Сейчас они голубые, но я видела, что они могут быть и серыми.
– Они такие же изменчивые, как и ты.
– Вовсе я не изменчивая.
– Да ты самая изменчивая женщина на свете. Думаю, ты смогла бы заворожить меня навсегда.
Как он может говорить такое? Ей и без того тяжело с ним расставаться. Но он не должен об этом даже догадываться. Она покачала головой.
– Ты очень скоро от меня устанешь, Слейт. И помнишь, что я тебе сказала?
– Да, что каждый из нас должен идти своей дорогой. Но может, ты ошибалась?
– Сейчас это не имеет значения, не так ли?
– Если бы на мне не висело это проклятое дело, я бы остался и постарался бы в этом разобраться. Но…
– …ты уезжаешь.
– Приходится. Рейвен, я вернусь как только справлюсь с этим делом.
– Нет, Слейт. Я начала новую жизнь. И кто знает, что может случиться к тому времени, когда ты вернешься, и где буду я.
– Между нами осталось много нерешенного, так что не имеет значения, ни когда я вернусь, ни где в это время будешь ты. Я тебя найду. Жизнью своей ручаюсь. А теперь встань, и давай попрощаемся так, как я этого хочу.
Рейвен встала и сделала несколько шагов к двери.
– Прощай, Слейт. Береги себя.
– Ты просишь беречь себя? Теперь, когда я встретил тебя, это слово значит для меня больше, чем обычное материнское напутствие. Я буду беречь себя, чтобы вернуться к тебе!
– Просто береги себя ради себя самого и ради своей матери.
Он неожиданно нахмурился, а е глазах – они вдруг стали серыми – промелькнула боль.
Он схватил ее и крепко прижал к себе.
