Уже сгущались сумерки, когда к воротам кладбища подъехал черный лимузин. Сторож не удивился его появлению. Лимузин всегда приезжал в сумерках. Из машины вылез человек, как всегда, даже в разгар лета, одетый в черный макинтош. Сторож почтительно приблизился.
— Добрый вечер, сэр. Я тут хорошенько заботился о…
— Можешь быть свободен, — голос звучал прерывисто, приглушенно. Едва взглянув на сторожа, человек протянул ему стодолларовую бумажку. Сторож подобострастно рассыпался в благодарностях и удалился. Незнакомец пошел по хорошо знакомой дорожке в тихое, уединенное место. Там было спокойно и безлюдно, ухоженный холмик украшало несколько грустных цветов. Мужчина стоял у могилы, погрузившись в раздумья, молитвы, а может, просто предаваясь неизбывному отчаянию. Затем сел в лимузин и уехал. Но всю дорогу перед его мысленным взором маячил образ, день и ночь преследовавший его вот уже семь лет: надгробная плита и простая надпись, высеченная в камне:
ГРЕГ МАРСДЕН
Умер 12 июля 1978 года
Люблю и помню.
Даже по строгим меркам Эдема завтрак удался на славу. Мейти посмотрел на свежеподжаренные гренки, пышные рогалики, ароматный бекон, яйца и удовлетворенно кивнул. Он подумал, что надо будет похвалить экономку. Однако от его взора не укрылось, что у Харперов не такой уж довольный вид. Как хорошо воспитанный слуга, он тихо удалился, оставив хозяев в одиночестве.
Стефани все еще пыталась добиться от Денниса объяснения его странной вчерашней выходки.
— Я знаю, тебя угнетает то, что Джилли здесь живет, — сказала она, — но…
— Мама, не выгораживай эту… эту суку!
— Деннис! — воскликнул Дэн, однако его упрек остался незамеченным.
— Для меня удовольствие портить ей жизнь, — напористо продолжал Деннис. — Ты…
— Нет, лучше ты меня послушай, — сказала Стефани, бросив на Денниса уничижительный взгляд. — Будь любезен, по крайней мере, вести себя прилично. Это мой дом, и я не желаю превращать его в поле битвы.
— Но должен же кто-то тебя защищать! — Деннис презрительно посмотрел на Дэна.
— Я сама о себе позабочусь, Деннис. Твое вмешательство мне не нужно и неприятно. Я не могу и не буду причинять Джилли боль, ведь она столько пережила!
— Да, и прекрасно умеет на этом играть! Иначе с какой стати она порвала чек на пять миллионов долларов? Голову даю на отсечение, мама, ей на тебя наплевать!
— Деннис, может, ты дашь мне объяснить, что я думаю по этому поводу? Или ты хочешь слушать только себя?
Деннис недовольно хмыкнул, но замолчал.
— Я знаю, что натворила Джилли… знаю куда лучше тебя. Но это дело прошлое. Это… это было похоже на помешательство. Мы обе, каждая по-своему, страдали одним недугом.
«… Недугом, который звался Грег, — добавила про себя Стефани. — Почему они считают, что я не в силах простить Джилли? Я ведь тоже помешалась тогда на Греге».
— Джилли провела в тюрьме целых семь лет, — продолжала она вслух. — Поразмысли об этом. Ей-богу, она заплатила за все сполна. Человек имеет право начать жизнь заново.
— Мама, ты слишком доверчива. Ты не замечаешь очевидных фактов!
— Ах, фактов?! — горячо воскликнула Стефани. — Ну, тогда назови их! Если отбросить прошлую историю, что ты знаешь дурного о Джилли? Что она такого сделала после приезда сюда? Чем заслужила твою ненависть и презрение?
Деннис заскрежетал зубами. Если бы он мог рассказать! Он парой фраз изобличил бы Джилли, и ей дали бы пинок под зад. Но он не мог произнести ни слова, ведь он выставил бы себя тогда таким кретином! Да что там, еще хуже! Деннис съежился от унижения и стыдливо спрятал глаза.
— Вот видишь?! — торжествующе воскликнула Стефани. — Ты ничего не можешь поставить Джилли в вину, кроме ее прошлого. А его мы должны постараться позабыть. Надеюсь, ты постараешься, Деннис?
Воцарилось неловкое молчание.
— Может, переменим тему разговора? — обычно добродушный Дэн сейчас смотрел сурово. Затем с натянутой улыбкой он обратился к Саре:
— Когда у тебя очередной концерт? Мы оба хотели пойти.
— По идее, в следующем месяце, — Сара явно не желала продолжать эту беседу.
— По идее? — Стефани отличалась проницательностью. — А что, еще неизвестно?
— Да нет. Дата уже назначена. Просто я не уверена, что буду в нем участвовать.
— Почему? — поразилась Стефани.
— О, мама… Ну… просто я не так уж хорошо играю, чтобы становиться профессиональным музыкантом. Вот почему! Сколько уроков я взяла, сколько лет занималась, а все без толку… выброшенные деньги.
— Ты… никогда мне этого не говорила, Сара, — пролепетала Стефани.
— Да говорила! Тысячу раз! Но ты предпочитала не слышать.
— Значит, многообещающая карьера всемирно известной пианистки закончена? Да, Сэсс? — небрежно спросил Деннис.
— Заткнись! — злобно крикнула на него Сара.
— Да что за бес в вас вселился?! — рассвирепел Деннис.
— Этот бес — ты, — ответил Дэн.
— Ах, выходит, я опять виноват? — огрызнулся Деннис. — А ты не думаешь, что Сарина дружба с Джилли доведет нас до беды?
— Деннис! — в один голос воскликнули Сара и Стефани.
Однако Стефани тут же сникла.
— С тех пор как Джилли вышла из тюрьмы, у нас тут настоящий дурдом! — с отчаянием воскликнула Сара.
— Вот именно, — проворчал Деннис. — И она не убирается отсюда именно потому, что мы все об этом страстно мечтаем.
— Слушай, может быть, устроим перемирие? — Стефани провела рукой по лбу. Вид у нее был страшно измученный, и при звуке ее голоса у Дэна беспомощно екнуло сердце.
— Ладно, мама! С тобой бесполезно спорить, все равно как об стенку горох! — махнул рукой Деннис.
Дэн готов был его задушить.
Деннис отодвинул стул, но не успел подняться из-за стола, как в комнату вошла расстроенная Джилли.
«Сколько времени она простояла за дверью?» — мелькнуло в голове у каждого из присутствующих.
— Простите меня, — умоляюще произнесла она. — Я не хотела подслушивать.
— Боже упаси!
Стефани вскинулась, услышав колкое замечание Денниса, но он уже выметнулся из комнаты.
— Не сердись на него, Стефани, — прошептала Джилли. — Это я виновата, а не он. Я непрошеная гостья. И не смею надеяться на большее.
— О, Джилли… все уляжется… я уверена…
— Нет, Стефани. Я не хочу приносить вам неприятности.
Дэн серьезно поддержал Стефани.
— Джилли, нам всем нужно время. Джилли слабо улыбнулась.
— У нас его недостаточно. Мне лучше уехать.
— Но куда… куда ты поедешь? — Стефани была явно потрясена.
— Какая разница?
— Джилли!
— Может, когда-нибудь мы с тобой сблизимся… так, чтобы это устраивало нас обеих. Но пока что нам лучше идти порознь, своим путем.
