Подойдя к спальне жены, Эдвард услышал доносящийся из-за двери смех Лорелеи. Ей вторил низкий, явно мужской голос. Эдвард поспешил укрыться в оконной нише за портьерой, чтобы посмотреть на того, кто появится из спальни его жены.
Это оказался молодой человек со встрепанными волосами. В дверном проеме появилась и сама Лорелея в прозрачном розовом пеньюаре. Она страстно поцеловала юношу на прощание и закрыла за ним дверь. Молодой человек поправил прическу и направился к лестнице, насвистывая на ходу что-то веселенькое.
Когда шаги незнакомца стихли, Эдвард покинул свое убежище и решительно распахнул дверь спальни. Лорелея сидела перед зеркалом и причесывалась.
– Бездушная тварь! – накинулся на нее Эдвард. – От меня ты требуешь преданности, а сама ведешь себя как портовая проститутка!
– А я и не обещала быть верной тебе до могилы, – спокойно ответила Лорелея. – Это ты обещал. Хочешь подать на развод? Пожалуйста. Только помни, что в соответствии с нашим брачным контрактом ты не получаешь при этом ничего. И вообще я не понимаю, на что ты жалуешься? Я дала тебе все: деньги, дом, графский титул, наконец. Забыл, кем ты был, пока не женился на мне? Никем! А сейчас отправляйся к своему брату. У тебя есть несколько дней на то, чтобы успокоиться и хорошенько обо всем подумать.
Лорелея провела пару раз по волосам деревянным гребнем и добавила:
– Если ты хочешь остаться моим мужем, ты должен будешь навсегда забыть о том, что сегодня случилось. Станешь изводить меня упреками – я тебя брошу. А теперь убирайся прочь. Ванна стынет. Ты меня задерживаешь.
Эдвард продолжал стоять неподвижно, словно статуя. Лорелея отвернулась к зеркалу и снова принялась расчесывать свои локоны. Эдвард смотрел на нее остановившимся взглядом, борясь с подступающей тошнотой, и, только услышав в коридоре приближающиеся голоса горничных, сумел перебороть себя и выбежал из спальни.
Дрожа всем телом, вне себя от гнева, он прыгнул в карету и отправился в Четэм-Холл – второй раз за это злосчастное утро.
К тому времени, когда Эдвард добрался наконец до Четэм-Холла, все гости уже ожидали в гостиной приглашения к праздничному столу. Войдя в комнату, Эдвард раскланялся со всеми, кто был ему знаком, и взял с подноса бокал вина. В дальнем конце гостиной он увидел Евангелину и Джеффри, которые были поглощены разговором с Грейсонами.
«Как же она прекрасна, – невольно подумал Эдвард, – и насколько иначе могла бы сложиться моя жизнь, выйди она тогда замуж за меня, а не за Джеффри».
Кто-то тронул его за рукав, Эдвард обернулся и утонул в сиянии огромных изумрудных глаз.
– Добрый вечер, дядюшка Эдвард. А где тетушка Лорелея?
В присутствии Виктории Эдвард всегда чувствовал себя неуютно. Она была прелестной девушкой, но порой Эдварду казалось, что племянница умеет читать его мысли.
– Добрый вечер, Виктория, – ответил Эдвард, целуя ее в щеку. – Тетушке Лорелее нездоровится, так что мне пришлось приехать одному. Ты не откажешься сесть за столом рядом со мной?
Как раз в эту минуту всех пригласили обедать, и Эдвард, не дожидаясь ответа, подхватил Викторию под локоток и повел в столовую. Вместе с ними туда потянулись и остальные. Наблюдая краешком глаза за шагавшей рядом с ним Викторией, Эдвард мысленно повторил себе:
«Будь осторожнее с этой малышкой, приятель. Проявляй к ней больше интереса, и тогда ей вскоре наскучит твоя игра и она, быть может, оставит тебя в покое».
Прежде чем они уселись за стол, к ним подошел Джеффри, крепко пожал Эдварду руку и сказал:
– Добро пожаловать, Эдвард. А где Лорелея?
– Жена захворала и, к сожалению, приехать не смогла. Но я не унываю, потому что Виктория любезно согласилась составить мне пару на сегодняшний вечер, за что я ей премного благодарен.
И Эдвард с улыбкой повел племянницу на ее место.
Евангелина сидела на другом конце длинного стола. Она смотрела на мирно беседующих друг с другом братьев, в который раз упрекая себя в подозрительности, с которой она всегда относилась к Эдварду.
– Ты побледнела, Евангелина. Плохо себя чувствуешь? – спросил Марк, удивленный изменившимся выражением ее лица.
Евангелина через силу улыбнулась и ответила, покачав головой:
– Простите меня, Марк. Подготовка к сегодняшнему вечеру отняла у меня больше сил, чем я ожидала. Наверное, я сегодня лягу спать пораньше.
Обед шел своим чередом, а Евангелина тем временем не переставала мысленно спорить сама с собой.
«Столько времени прошло, но мне до сих пор неприятно присутствие Эдварда. А почему, собственно? Нет, если я не заставлю себя отбросить глупые подозрения, это испортит мне весь праздник».
Она улыбнулась и включилась в общую застольную беседу.
После обеда леди удалились в гостиную, где подали чай, а мужчины остались за столом – выкурить сигару и выпить портвейна. В гостиной Виктория и Евангелина оказались на одном диване.
– Я обратила внимание на то, что твой дядюшка Эдвард приехал один. Лорелея приедет сюда завтра? – негромко спросила Евангелина.
– Не знаю, мама, – пожала плечами Виктория. – Он только сказал мне, что ей нездоровится. Сказал еще, что сам себя чувствовал отвратительно перед отъездом, но Лорелея настояла на том, чтобы он ехал.
– Спасибо тебе за то, что составила Эдварду компанию за столом. Мне было не до этого. Впрочем, сама видишь, сколько у нас сегодня гостей. Устала я, – добавила Евангелина, невольно зевнула и смущенно прикрыла рот ладонью.
– Мама, а почему бы тебе не отправиться спать прямо сейчас? – спросила Виктория. – Я помогу развлекать гостей. Завтра нас ждет трудный день. Тебе необходимо как следует отдохнуть.
Евангелина с благодарностью взглянула на дочь и, извинившись перед гостями, ушла в свою спальню.
Вскоре в гостиной появились мужчины, и Виктория перехватила разочарованный взгляд Эдварда, обнаружившего отсутствие хозяйки. Секундой позже его лицо приняло свое прежнее выражение, и он направился к Виктории.
– Виктория, дорогая, твой папа говорил мне, что ты стала неплохо петь. Не уважишь ли своего старого дядюшку и не споешь ли пару песенок для него?
Весь остаток вечера Виктория трудилась в поте лица, исполняя вместо матери обязанности хозяйки, а дядюшка Эдвард все время крутился возле нее и без конца предлагал свою помощь. При этом с его губ не сходила сердечная, мягкая, но словно приклеенная улыбка.
Когда наконец все было закончено, Эдвард проводил Викторию до двери ее спальни, поцеловал в лоб и пожелал племяннице доброй ночи. Затем он направился в отведенную ему комнату, а Виктория, глядя ему вслед, покачала головой и чуть слышно прошептала:
