Вот почему в полночь четверга он оказался в большой бальной зале Оперы, ища глазами тонкую фигурку среди гуляк, одетых в маскарадные костюмы.
Он не мог больше обманывать себя, будто ему все равно, появится она или нет. Ему было далеко не все равно. Но даже если она откликнулась на его приглашение, как он найдет ее среди сотен людей?
Майор Стэнли был прав: нигде в Англии представители различных сословий не смешиваются с такой беспечностью, как здесь, на маскараде. Когда лица скрыты под тонкими шелковыми масками, представители высшего света могут свободно общаться с обитателями лондонского «дна». Если Темперанс здесь, ее лицо тоже спрятано под маской, а фигура — под широким плащом. Как же ему отыскать ее среди сотен женщин, наводняющих бальную залу?
Он сделал все что мог, чтобы она узнала его, облачившись в костюм султана. Этот наряд легко было составить из его вещей, и к тому же он намекал на тот короткий разговор, который состоялся у них до того, как слова стали не нужны. Но сейчас, смешавшись с толпой, он чувствовал себя немножко нелепо.
Интересно, какой костюм выбрала она? Глядя на танцующих, он исключил пастушек и молочниц. Такой прозаический наряд Темперанс бы не надела. Она не стала бы демонстрировать свои прелести открыто, как эти вакханки, завернутые в прозрачный муслин, чьи ярко накрашенные губы наводили на мысль об их ремесле.
Быть может, она стоит где-нибудь в сторонке и ищет его среди танцующих. Если так, он должен облегчить ей задачу. Трев направился к двум дамам, одетым монашками. Их позы сказали ему, что они совсем не против приглашения на танец, а может быть, и не только.
По дороге он слегка задел молодого человека в костюме разбойника, который был занят серьезным разговором с «тигрицей». Когда Трев толкнул его, юноша ощетинился, и Трев машинально потянулся к рукоятке сабли, но вспомнил, что сабли при нем нет.
Попятившись, Трев пробормотал извинение и пригласил одну из монашек на танец. Она вложила кончики пальцев в митенках ему в руку, и он вывел ее в танцевальный круг. Трев стал лихо отплясывать, желая обратить на себя внимание Шехерезады, если она наблюдает за ним. Его партнерша танцевала с не меньшим пылом, и когда фигура кадрили свела их вместе, он обменялся с ней несколькими вежливыми фразами. По ее речи можно было судить, что она не простолюдинка. Когда же их руки встретились, ее прикосновение тонко намекало на приглашение. Оно могло бы заинтриговать его, но он пришел сюда, чтобы найти другую.
С каждым тактом музыки его желание найти ее росло — вместе с убеждением, что он попусту тратит время. Ни у одной женщины в толпе нет ее царственной осанки, и ни у одной не видно крошечной родинки над ключицей, запомнившейся ему тогда, в переулке. Быть может, родинка спрятана за вуалью. Но вероятнее всего, девушка просто не пришла.
Он испытал знакомое разочарование. Ему ничего не оставалось, как посмеяться над собой. Как это похоже на него — оказаться в окружении на все согласных женщин и желать ту единственную, которую он не может получить.
Когда танец закончился, он отвел «монашку» на место и раскланялся, ясно давая понять, что не имеет к ней дальнейшего интереса. Затем почувствовал потребность чего-нибудь выпить и направился в дальний конец бальной залы, где для танцующих был установлен столик с напитками.
Юнец, одетый разбойником, двинулся туда же, протискиваясь сквозь мужчин, которые спешили наполнить свои стаканы дешевым вином, включенным в стоимость входного билета. Он двигался с гибкой грацией пантеры, и это встревожило Трева. Точно такое же чувство возникало у него в разведке, буквально за несколько мгновений до того, как он начинал сознавать реальную угрозу.
Он пытался понять, что же в этом юноше насторожило его, и тут же получил ответ. Поскольку Трев был начеку, он заметил, как рука разбойника нырнула в задний карман брюк грузного мужчины, одетого в мантию судьи. Воришка вытащил кружевной носовой платок, и мгновение спустя он уже исчез в кармане юноши.
Трев стал подбираться к нему, стараясь держаться сзади и небрежно лавируя в толпе, чтобы со стороны казалось, будто он движется без всякой цели. Он начинал получать удовольствие от этой игры. Ему не хватало этого с тех пор, как он покинул Индию. Пока он наблюдал, как юноша применяет свое отточенное мастерство, возбуждение Трева росло. Его мастерство выше.
Рука разбойника слегка чиркнула по сюртуку мужчины с громоздким ланцетом, который изображал доктора-шарлатана. Карманник попытался выдать это за случайность, но Трев со скоростью молнии схватил юношу за запястье. Противник резко повернулся, тщетно стараясь спрятать какой-то блестящий предмет. Его глаза за маской сделались огромными.
— Положи назад, — велел Трев.
Губы юноши упрямо сжались.
— Знать не знаю, о чем ты толкуешь, папаша, — проскрипел он, неубедительно подражая говору кокни.
— Один раз я спас тебя. Больше не буду.
Ярко-розовая краска залила лебединую шею. Чутье не подвело Трева. Вот она, родинка, ясно виднеется в распахнутом вороте рубашки.
— Я должен поблагодарить тебя за то, что ты облегчила мне задачу. Я просто не представлял, как найти тебя в этой толчее. Но теперь, когда мы встретились, можешь положить обратно часы джентльмена. И носовой платок.
Ее глаза были цвета грозового неба. Они испытующе впились в него, рассылая по телу стрелы желания. После затянувшейся паузы ее рука обмякла. Она поняла, что он не шутит.
Трев тихо прошептал:
— Когда ты вернешь то, что стащила, встретимся вон у того алькова.
— А если я не приду?
— Тогда не получишь свой медальон.
Она закусила губу, и это еще сильнее подстегнуло его желание. Он почти видел, как мысли прокручиваются у нее в голове, пока она просчитывает свои возможности.
Наконец она сказала:
— Тогда отпусти меня. Я не могу ничего сделать, пока ты меня держишь.
Он отпустил ее и отступил назад, хотя следил за ней на случай, если она снова решит убежать. Вернуть украденные вещи будет труднее, чем вытащить их, но судя по тому, что он видел, мастерства ей не занимать.
Чтобы облегчить ей задачу, Трев устроил целое представление: достал из кармана длинную курительную трубку и помахал ею в восточной манере. Это отвлечет внимание любопытных. Ему не доставляло удовольствия отправлять ее на такое опасное дело, но выбора не было. Он должен показать, кто командует на этот раз. И ясно дать понять и ей, и себе, что не намерен позволять и дальше преступать закон.
Выждав немного, он направился к алькову. И через несколько минут она последовала за ним. Трев был недоволен собой. Его пугало, что он рад вновь ее видеть. Конечно, он встретился с ней, чтобы отдать медальон. Но он не мог приказать своему сердцу не биться так учащенно. Она будет принадлежать только ему, пусть даже на время одного танца.
