Когда миссис Форрестер вышла распорядиться насчет завтрака, судья обернулся к племяннику:
— Я рад, сынок, что ты решил стать архитектором. Ума не приложу, как юрист может сделать честную карьеру среди этих дельцов нового поколения. Пусть законы толкуют такие, как Айви Петерс, а нам надо выбирать себе профессию, более подходящую для порядочных людей. От меня Форрестеру было мало толку, — он печально покачал головой.
— Форрестеры на самом деле обеднели?
— Мало сказать обеднели! Не представляю, как они будут сводить концы с концами. Капитан правильно говорит: у них не осталось ничего, кроме этого поместья.
Миссис Форрестер вернулась в гостиную и пошла пригласить мужа к завтраку. Едва она отворила дверь в спальню, как дядя с племянником услышали тяжелое хриплое дыхание, и тут же миссис Форрестер позвала их на помощь.
В алькове они увидели капитана, распростертого на железной кровати, миссис Форрестер силилась приподнять ему голову.
— Скорей, Нил, — задыхаясь, проговорила она, — надо подсунуть под него подушки. Возьми с моей кровати.
Нил мягко отстранил ее. Собрав все свои силы, он попытался приподнять капитана за плечи, и на лице его выступили капли пота. Ему казалось, что он поднимает раненого слона. Судья Помрой бросился в гостиную звонить доктору Деннисону — он сообщил ему, что у капитана Форрестера случился удар.
Но не такой человек был Дэниел Форрестер, чтобы удар мог лишить его жизни. Ему пришлось пролежать в постели не меньше трех недель, и все это время Нил помогал миссис Форрестер и Бену Кизеру ухаживать за больным. Проводя целые дни в доме на холме, Нил, однако, почти не бывал с миссис Форрестер наедине. Вернее, он, можно сказать, ее не видел. От свалившихся на нее забот она казалась какой-то отрешенной, не похожей на себя. Ей приходилось отвечать на множество писем, благодарить за присылаемые капитану фрукты, вино и цветы. Его друзья, рассеянные вдоль всей железной дороги от Миссури до самых гор, засыпали миссис Форрестер тревожными вопросами о его здоровье. Если она не дежурила у постели мужа или не готовила в кухне особую еду для него, она проводила время за письменным столом.
Однажды утром, когда миссис Форрестер была занята письмами, их посетил знатный гость. Нил, собравшийся на почту, ждал у дверей и вдруг увидел, что на холм взбирается крупный рыжеусый мужчина в панаме и помятом чесучовом костюме. Это президент компании «Колорадо и Юта» Сайрус Дэлзел прибыл в собственном вагоне, чтобы осведомиться о здоровье своего старого друга. Нил успел предупредить миссис Форрестер, и она вышла на веранду как раз в тот момент, когда гость поднимался по ступеням, утирая лицо красным шелковым платком.
Он взял обе руки миссис Форрестер в свои и низким ласковым голосом воскликнул:
— А вот и она! И свежа, как невеста! Могу я воспользоваться давней привилегией? — Он наклонился и поцеловал миссис Форрестер. — Я вам не помешаю, Мариан, — говорил он, входя вместе с ней в дом. — Я просто должен был увидеть собственными глазами, как он и как вы.
Мистер Дэлзел пожал руку Нилу. Разговаривая, он ходил по гостиной, ступая бесшумно, но неуклюже, словно медведь.
Миссис Форрестер остановила его, одернула измявшийся сзади пиджак, поправила сбившийся ярко-желтый галстук.
— Нетрудно заметить, что утром вы одевались без Китти, — засмеялась она.
— Благодарю, дорогая, благодарю! Проводник в моем вагоне — новичок и, видно, не совсем представляет себе, что входит в его обязанности. Китти тоже хотела навестить вас, да только на нее свалились две резвушки-племянницы из Портсмута, ну и пришлось ей остаться. А я взял да и прицепил свой вагон к хвосту Берлингтонского экспресса. И вот явился к вам собственной персоной. А теперь расскажите мне о Дэниеле. Что с ним? Удар?
Миссис Форрестер опустилась рядом с гостем на диван и начала рассказывать о болезни мужа, а мистер Дэлзел обхватил своими большими пухлыми ладонями ее руку и, ласково ее похлопывая, то и дело вставлял сочувственные замечания и задавал вопросы.
— Так, значит, теперь я могу вернуться домой и заверить Китти, что Дэниел скоро снова будет как новенький и что вы выглядите так, будто хоть сейчас на бал! А Дэниелу шепните, что у меня в вагоне припасена для него пара ящичков с таким портвейном, который поставит его на ноги быстрее любых пилюль. И к тому же я прихватил дюжину бутылочек хереса для одной леди, которая знает толк в винах. Что же до будущей зимы, то ее вы проведете у нас, в Колорадо-Спрингсе, вам надо сменить обстановку.
Миссис Форрестер мягко покачала головой.
— Ах, если бы! Боюсь, это только мечта. Но мечтать никому не возбраняется!
С тех пор как на их холме появился Сайрус Дэлзел, она совершенно преобразилась. Нилу показалось, что даже ее длинные гранатовые серьги засверкали ярче. Перед ним была совсем другая женщина, не та, что полчаса назад сидела за письменным столом. Ее пальцы, теребившие чесучовый рукав мистера Дэлзела, трепетали, словно легкие крылья бабочки.
— Это вовсе не пустая мечта, дорогая моя! Китти уже все продумала. Вы же знаете, как она быстро все решает. Я приеду за вами в своем вагоне. К Дэниелу мы приставим моего старого проводника Джима, будет у него вместо лакея. А вы сможете резвиться и вселять в нас радость жизни. Этой зимой мы поняли, что без нашей леди Форрестер мы осиротели. Без вас, что ни затеешь, все не ладится. Созовем народ в гости, а потом сидим и думаем: чего ради мы собрались? Нет, без вас мы никуда не годимся.
В глазах миссис Форрестер заблестели слезы.
— Спасибо вам за эти слова. Как приятно, когда тебя вспоминают там, где тебя нет! — И в ее голосе послышалась такая щемящая, берущая за сердце грусть, какой веет иногда от прекрасных старых задушевных песен.
Через три недели капитан Форрестер поднялся с постели и начал передвигаться по дому. Он подволакивал левую ногу, и левая рука у него потеряла силу. Речь к нему вернулась, но говорил он хрипло и невнятно, не мог отчетливо произнести некоторые слова, поэтому пропускал их, глотая гласные. Немногословный прежде, теперь он и вовсе предпочитал молчать. Доктор сказал, что если ничего непредвиденного не случится, капитан благополучно проживет еще несколько лет.
В августе Нил уезжал в Бостон, где собирался готовиться к поступлению в Массачусетский технологический институт, окончив который, мог стать архитектором. Он все откладывал и откладывал прощание с Форрестерами, пока не дотянул до предпоследнего дня. Этот его визит совсем не походил на прежние. Капитан и его жена держались с ним уже не как с мальчиком, а как со взрослым. И он почувствовал себя несколько неловко в их гостиной, где привык быть как дома.
