по мягкому месту.
— А ты что же, обиделась, что не тебя? — Вмешалась Ванда. — Так княжна — на то и княжна, а не прачка.
— А что мне оставалось делать? — Гримница чувствовала себя так, словно ее сейчас при всех изваляли в навозе. Теперь она лучше понимала, что имел в виду воевода Межамир под "мало ли что…". Она-то по-наивности своей переживала, что кто-то из девушек может пострадать, если заксы начнут "выбивать" из них, где спряталась княжна. А оказывается, из некоторых и выбивать ничего не надо. Сами все расскажут, лишь бы кому-то было так же плохо, как и им.
— Ничего. — Старик успокаивающе положил руку княжне на плечо. — Что ты могла сделать, девочка? Взял муж под защиту, и ладно.
Слова старика перекликались с тем, что вчера и сегодня говорила ей Ванда. Больше никто ничего сказать не осмелился, однако Гримница видела, что согласны со стариком только старшие. Также, как видела, что остальные женщины отводят глаза, чтобы не встречаться с ней взглядом.
И не расскажешь ведь ничего, не объяснишь, — с горечью подумала девушка. Права была Ванда, даже своим лишнего сказать нельзя, потому что не знаешь, как оно обернется. Тем временем, старик, дождавшись тишины, протяжно запел песню, которой еще их предки провожали своих родичей в Ирий. Старухи подхватили, и вот уже над берегом реки полилась грустная мелодия. Гримица не стала ждать конца. Мысленно простившись со старыми знакомыми, она бросила в яму горсть земли и круто развернувшись ушла в сторону лагеря.
* * *
Секач медленно объезжал лагерь, изо всех сил пытаясь скрыть досаду. Досаду на то, что славу от победы украл этот мальчишка, что день выдался слишком жарким для поздней весны, что небо синее, а трава — зеленая…
Собственно, Хуго прекрасно понимал, что досадовать он должен только на самого себя и свой длинный язык, но легче от этого не становилось. Ну, скажите, зачем было раньше времени рассказывать королю о тайной княжеской резиденции на берегу реки? Нет же, поверил этому вендскому мальчишке, послал своих людей, чтобы начали осаду, а сам задержался в ставке короля. Вот только замок оказался обычной старой развалюхой. Такой не только князь, но даже и зажиточный рыцарь побрезговал бы.
Само собой, долго венды не продержались. И теперь победителем является этот слюнтяй, Арне, а он — Хуго — только явился на все готовое, добычу делить. Нет, вслух ему такого никто не говорил, но он и сам помнил еще, как когда-то смотрел на всяких высокородных, приезжавших как раз к дележу добычи. И, как назло, королю захотелось самому посмотреть на резиденцию вендского князя, и, возможно, поучаствовать в штурме.
Хуго заранее чувствовал себя полным идиотом, представляя, как он будет объяснять королю, почему "княжеская резиденция" выглядит, как захолустная усадьба. И ведь не выкрутишься: скажешь, что замок и сам разваливался, — прослывешь пустозвоном и хвастуном; скажешь, что замок взяли с огромными усилиями, — королевская милость достанется фон дер Эсте. Хуго неплохо относился к парню, считал, что из того получился бы отменный полководец, если бы кто-то вовремя взял на себя труд выбить романтические бредни из его головы. Но делиться королевской милостью совершенно не хотелось.
Больше всего Хуго хотелось выпить доброго пива. Выпить, а потом поймать этого зарвавшегося вендского принца и выбить из него лишнюю дурь. Например, мысли о том, что Хуго Секача можно безнаказанно использовать в своих целях. Но принц Лех сейчас далеко, а напиваться нельзя, король может приехать в любой момент. От поисков способа развлечься рыцаря отвлекли две женские фигуры, идущие в сторону лагеря. Прищурившись, Хуго придирчиво рассматривал идущих женщин. По платкам видно, что вендки. Хотя одна, что постройнее, видимо, хороша. Если кто-то из рыцарей даже расщедрился на приличные тряпки…
Странная беспечность со стороны фон дер Эсте, позволить пленницам вот так свободно разгуливать за пределами лагеря. Да и по лагерю нечего шляться, разве что ночью, от палатки до палатки… Хуго ухмыльнулся своим мыслям, жестом подзывая одного из сопровождающих солдат.
— Вон ту девку, что в зеленом, привести сюда.
— Слушаюсь! — Кавалерист пришпорил коня, догоняя добычу. Хуго ожидал попытки сопротивления, или хотя бы мольбы о пощаде… В крайнем случае, тупой покорности отчаявшихся, хотя сломанные игрушки сам он не очень любил.
Но солдат, непонятно с чего вздумавший заговорить с женщинами, вдруг повернулся и поехал обратно. Один. А вендки, как ни в чем ни бывало, продолжили свой путь. Казалось, они даже не спешили, но опытный глаз замечал и напряженные спины, и ускоренный шаг.
— Ну?! — Недовольно рявкнул он на подъехавшего подчиненного.
— Ваша Милость! — Солдат побледнел. — Это не девка.
— Га-га-га! — Коротко охнул Хуго. Его смех осторожно подхватили пара сопровождающих. — Понятно, что уже не девка. Почему отпустил?! — Секач не считал нужным скрывать свое раздражение.
— Ваша Милость, это жена командира фон дер Эсте, со служанкой. Я не мог…
— Какая еще жена? Что за чушь?! — Сдерживать раздражение становилось все труднее. — Нет у Эсте никакой жены. И взяться ей тут неоткуда. А "жену" Арне мне охотно уступит…
Хуго хотел добавить еще что-то, но отвлекся на стук копыт. Со стороны лагеря вскачь неслись несколько всадников. Судя по гербам, рыцари из осадного отряда.
— Прознали-таки, что приехал. — Проворчал Секач, до поры прощаясь с мыслью поразвлечься перед нудными отчетами. Но сегодня действительно был странный день.
Вместо того, чтобы сразу приветствовать старшего по званию, рыцари остановились на полдороги, поравнявшись с женщинами. После чего один из них, Хуго с удивлением узнал Арне фон дер Эсте, забросил выбраню Хуго девку к кому-то в седло, вторая вендка сама протянула руки к оруженосцу, ловко взбираясь на круп лошади и держась за всадника. Лошади, несущие двойной груз, тут же ускакали в лагерь, а фон дер Эсте с приятелем додумались-таки встретить Хуго.
— Здравствуйте, Ваша Милость! — Вежливо поприветствовали рыцари барона. — Хорошо ли добрались?
— Прекратите. — Поморщился Хуго. — Не на королевском балу, о глупостях говорить. Лучше доложите обстановку.
— Сопротивление вендов сломлено. Замок взят. Безвозвратные потери небольшие, в основном, раненные. Пленные распределены по работам, чтобы не даром хлеб ели. — Арне фон дер Эсте никогда не любил длинных докладов, не изменил своей привычке и сейчас.
— Ты почему
