Она хотела еще что-то сказать, но передумала и, подобрав юбки, ринулась вверх по лестнице.
Через пять минут Брук нашел ее в спальне стоящей возле незанавешенного окна, за которым медленно кружились хлопья снега. Он постоял немного, не зная, что сказать. Корделия заговорила первой:
– Что за поломка случилась на фабрике?
Он вздрогнул от неожиданности.
– Поломка? Ах, да… Кажется, вышел из строя барабан. Или цилиндр от барабана.
– Когда это произошло?
– Кажется, после ужина. Я сам не видел…
– Что сказал отец - эту штуку починили к тому времени, когда он уехал домой?
– Не помню. Какое это имеет значение? Делия, надеюсь, ты не станешь огорчаться из-за часов? Я же говорил тебе, что хорошо знаю отца.
– Он возвел это в ранг… чуть ли не преступления. Сказал что-то о дурном воспитании. Да, меня воспитывали иначе. Учили видеть вещи в истинном свете, а не раздувать до небес. Господи, да разве можно было бы жить в большой семье, если усматривать в каждом мелком поступке чудовищный заговор?
Брук чихнул.
– Говорю тебе, дорогая, не нужно лезть в бутылку. Он вообще-то добрый, Просто для него это дело принципа. И дисциплины. И потом, он всегда побеждает – в любом споре.
Она, точно маленькая девочка, вытерла слезы тыльными сторонами пальцев.
– Но если я права?
– Понимаешь, как-то так оказывается, что правда всегда на его стороне.
– Так не бывает.
Брук с угрюмым выражением лица подошел к столу.
– Я попросил повара принести мне лимон. Хочу выпить на ночь горячего виски с камфорой. – Корделия не прореагировала. – Не стой там, а то тоже простудишься.
Она вздохнула.
– Ну ладно, как-нибудь переживем. В конце концов, все это время он был добр ко мне. Скажи, Брук, Маргарет ладила с твоим отцом?
– По-моему, он хорошо к ней относился, – сухо ответил ее муж. – И нечего слушать сплетни.
* * *
Накануне Нового Года мистер Фергюсон закатил бал. Это было выдающееся событие, и Корделия все утро украшала гостиную цветами. Как раз в это время вошла горничная и доложила, что ее хочет видеть какой-то джентльмен.
После стычки с мистером Фергюсоном Корделии было тоскливо и одиноко. Более чем чего бы то ни было, ей недоставало боя часов. Он неизменно сопровождал все стадии ее жизни: рождение, младенчество, детство и юность. Вся жизнь в доме проходила под их мелодичный звон. А в Гроув-Холле было так отчаянно тихо, что она почти боялась нормально ходить. В этом доме единственные часы с боем звучали печально и патетично, как орган. Как она сама. Одинокая и потерянная.
Поэтому она обрадовалась чьему-то приходу и только после того, как Патти удалилась, сообразила, что девичья фамилия Маргарет была Мэссингтон.
Когда она вошла в гостиную, какой-то высокий молодой человек отвернулся от окна и взглянул на нее, постукивая по раскрытой ладони небольшой тросточкой с золотым набалдашником. Корделия определила его возраст как что-то около тридцати пяти лет. У него были близко посаженные глаза, немного выступающие зубы и черная, ухоженная шевелюра. Любимец дам, аристократ, хотя и малость угловатый.
– Ах, – удивленно произнес он. – Я просил доложить мисс Фергюсон. Видимо, новая горничная перепутала. Вы – новая миссис Фергюсон?
– Да. Тетя Тиш отдыхает. Мне очень жаль. Должно быть, Патти вас не поняла.
Он сверлил ее взглядом.
– Неважно, дорогая. Я рад этой ошибке. Вы знаете, кто я?
– Какой-нибудь родственник Маргарет?
– Да. Ее брат. А вы, значит, вторая жена Брука?
Корделия покраснела.
– Садитесь, пожалуйста.
– Благодарю. – Он подождал, пока она сядет первой.
Они поговорили о погоде. Дэн Мэссингтон приехал верхом и пожаловался на раскисшую дорогу и на то, что из-за холодов нельзя охотиться. Он был очень вежлив, но как бы оценивал ее, то и дело вздергивая бровь – это придавало его лицу циничное выражение. В его манере держаться Корделии почудилось что-то неискреннее.
– Брук не очень-то тянул со вторым браком, не правда ли? Овдовел в марте, женился в октябре. Но, я полагаю, это была в основном затея старика, как вы думаете?
Щеки Корделии стали пунцовыми.
– Вам что-нибудь нужно?
– Нет. Просто мне интересно. Скажите, дорогая, вам здесь нравится?
– Да, благодарю вас. Очень.
– Вы откуда-то из пригорода? Я никогда раньше вас не видел. Хотя это и неудивительно: вы так молоды. Наверное, жили в бедности? Поманила золотая клетка?
Она не удостоила его ответом.
– Боюсь, что скоро она покажется вам позолоченным склепом. Как было с Маргарет. Если бы не ее чертова набожность – прошу прощения, – она давно бы сбежала и сейчас была бы жива и здорова. Вы набожны? Надеюсь, что нет. Что толку цепляться за мужчину, который сам – причина всех своих бед? Я мог бы порассказать вам… Но вы и сами поймете – со временем, – гость зевнул. – А знаете, вы очень недурны. Надеюсь, что вы упорхнете отсюда прежде, чем вам подрежут крылышки.
– Благодарю вас за высокую оценку моей внешности. А теперь, может быть, вы скажете, что вам угодно?
– Фергюсоны – та еще семейка! Они психически неуравновешенны: то излишества, то недостатки. Странно встретить подобное в среде нуворишей. Скажите, вы когда-нибудь ездите в гости? Если да, вспомните как-нибудь о Мэссингтонах.
Никогда еще Корделия так остро не чувствовала свою неопытность. Надо было бы выставить его, но она здесь новенькая, а он – вроде бы родственник. Она встала.
– Может, вам стоило бы поговорить с дядей Прайди?
– Прайди? Монументальный зануда. Нет ничего скучнее старого оригинала, который на самом деле – воплощенная банальность. Нет уж, увольте.
Корделия продолжала пребывать в замешательстве. Он взглянул на нее и как будто смягчился.
– Обычно сестра поила меня чаем.
– О?
– Но, может быть, вы не расположены?
Она позвонила в колокольчик и попросила принести чай, в надежде, что кто-нибудь придет и выручит ее. Когда они будут не одни, его наглости поубавится.
Но никто так и не пришел ей на помощь. Выпив первую чашку, Мэссингтон положил ногу на ногу и сказал:
– Так странно снова увидеть эту комнату. И вас, миссис Фергюсон, в кресле Маргарет.
– Странно, что вы приезжаете сюда, мистер Мэссингтон.
Он удивленно поднял брови.
– Уверяю вас, я бы ни за что на свете не приехал просто так. Раньше я навещал сестру, а теперь мог бы навещать вас.
– Сожалею. Я встречаюсь только с теми, кто хочет видеть моего мужа.
– Идет, – легко согласился он. – Я прямо-таки жажду видеть вашего мужа – настолько, что стану приезжать после обеда, когда его, скорее всего, не будет дома.
– Я спрошу у него разрешения.
